Борьба за власть в 20-е - 30-е годы в СССР
лет. Начали закрываться рынки, что ударило не по одним зажиточным
крестьянам, так как большая часть зерна на продажу находилась, естественно,
не только у «кулаков», но и у середняков. Изъятие излишков и репрессии
усугубили кризис. Конечно, власти собрали зерна лишь не намного меньше, чем
в 1927 г. Но на следующий год крестьяне уменьшили посевные площади.
Хлебозаготовительный кризис зимы 1927 – 28 г. сыграл решающую роль в
последующем: Сталин сделал ряд выводов (изложенных во многих его
выступлениях в мае-июне 1928 г.) о необходимости сместить акцепт с
кооперации, ранее горячо защищавшейся Лениным, на создание «опор
социализма» в деревне – колхозов-гигантов и машинно-тракторных станций
(МТС). Благодаря значительным возможностям этих «опор» по производству
сельскохозяйственной продукции для продажи на рынке предполагалось, что они
дадут государству 250 млн. пудов зерна (одну треть действительных
потребностей), что позволит обеспечить снабжение ключевых отраслей
промышленности и армии, а также выйти на внутренний и внешний рынок, тем
самым вынудив крестьян продавать излишки государству. Начиная с 1927 г.
стала складываться система «контрактации» (контракт, предусматривающий, что
в обмен на продукцию, которую крестьяне поставляют государству, они
получают от него необходимую технику), позволяющая государству улучшить
контроль за имеющимися продовольственными излишками. Летом 1928 г. Сталин
уже не верил в НЭП, но еще не пришел окончательно к идее всеобщей
коллективизации. По плану дальнейшего развития народного хозяйства
(составленному на небольшой срок: три-четыре года) частный сектор должен
был существовать и в дальнейшем. В то же время набирала силу политическая
борьба с «правой оппозицией».
На апрельском пленуме ЦК 1928 г. было высказано недовольство снова
начинавшейся политикой продразверстки, напоминавшей о временах гражданской
войны. На одном из заседаний стало известно также о промышленном саботаже в
тресте «Донуголь» (Шахтинский район Донбасса), где для работы привлекались
буржуазные специалисты и поддерживались связи с западными финансовыми
кругами. Через несколько недель начался публичный процесс против 53 человек
(последний раз подобный суд состоялся над эсерами в 1922 г.). Этот
показательный процесс, которому надлежало сплотить коммунистов в борьбе
против оппозиционеров, уклонистов и других врагов, укрепил миф о «наемных
саботажниках» ( вслед за ним появились мифы о «кулацкой угрозе» и
«опасности справа»). Несмотря на крайне напряженную обстановку, в апреле
1928 г. большинство членов ЦК еще не было готово следовать за Сталиным. В
резолюциях, принятых на Пленуме, осуждались перегибы по отношению к
зажиточным крестьянам. Был отвергнут законопроект о новом
сельскохозяйственном Уставе, где пожизненное землепользование разрешалось
только членам колхозов. Споры между сторонниками и противниками нэпа велись
одновременно в ЦК, Политбюро (где Сталин, поддерживаемый Куйбышевым,
Молотовым, Рудзутаком и Ворошиловым, располагал незначительным
большинством; Калинин колебался, а Рыков, Томский и Бухарин составляли
«правую оппозицию») и в учреждениях, занимающихся планированием.
Экономисты Госплана разработали план умеренного промышленного роста, где
темпы накопления капитала соотносились с темпами роста
сельскохозяйственного производства в рамках нэпа. Со своей стороны
экономисты из ВСНХ во главе с Куйбышевым предложили план более быстрого
роста (135% за пять лет), основанный главным образом на вере в энтузиазм
советских людей и на положениях экономиста Струмилина, разработавшего
теорию, согласно которой «задачей большевиков было перестроить экономику, а
не изучать ее. Нет такой крепости, которую большевики не смогли бы взять
штурмом… Вопрос темпов промышленного роста решался с помощью человеческой
воли».
На пленуме ЦК, состоявшемся с 4 по 12 июля 1928 г., произошло
столкновение различных точек зрения. В речи Сталина, опубликованной только
несколько лет спустя, подчеркивалось, что политика нэпа зашла в тупик, что
ожесточение классовой борьбы объясняется все более отчаянным сопротивлением
капиталистических элементов, что крестьянству придется потратиться на нужды
индустриализации. Последнее из этих положений Сталин позаимствовал у
Преображенского, не приняв, однако, ни оговорок, ни сомнений последнего.
Впрочем, в своих резолюциях пленум не пошел за Сталиным. Бухарин, по его
собственному выражению «пришедший в ужас» от выводов генсека, которые, как
он считал, доведут страну до террора, гражданской войны и голода, и
уверенный, что Сталин будет маневрировать с целью добиться преимущества на
следующем пленуме, решил перенести полемику в массы. Ранее никто, даже
делегаты 6 конгресса Коминтерна (Москва, 17 июля – 1 сентября), не были
информированы о разногласиях в руководстве партии.
30 сентября Бухарин публикует в «Правде» «Заметки экономиста», в
которых излагает экономическую программу оппозиции. Согласно автору статьи,
кризис в стране был вызван ущербностью планирования, ошибками в политике
ценообразования, дефицитом промышленных товаров, неэффективностью помощи
сельскохозяйственной кооперации.
Курс еще можно было изменить, но только за счет определенных уступок
крестьянству (открытие рынков, повышение закупочных цен на хлеб, а при
необходимости и покупка хлеба за границей). Таким образом, Бухарин выступил
за возврат к экономическим и финансовым мерам воздействия на рынок в
условиях нэпа. Создавать колхозы следовало только в том случае, когда они
оказывались более жизнеспособными, чем индивидуальные хозяйства.
Индустриализация необходима, но только если она будет «научно
спланирована», проводить ее надо с учетом инвестиционных возможностей
страны и в тех пределах, в которых она позволит крестьянам свободно
запасаться продуктами.
Несмотря на высокий научный уровень, статья Бухарина вызвала мало
откликов. Сталин же тем временем выковал миф об опасном уклоне в партии,
конечная цель которого – реставрация капитализма в СССР, о таинственной
«оппозиции справа». Таинственной, потому что имен названо не было. Весьма
тонкий ход – кто бы поверил, что Бухарин или Рыков стоят во главе «опасного
уклона»? Миф, однако, возымел действие. В ноябре 1928 г. пленум ЦК
единогласно осудил «правый уклон», от которого отмежевались Бухарин, Рыков
и Томский.
И на этот раз они руководствовались желанием сохранить единство
партии. Пригрозив отставкой, добившись незначительных уступок, они все же
во имя сохранения единства партии (!) проголосовали за противоречившие их
принципам сталинские резолюции о необходимости догнать и перегнать
капиталистические страны благодаря ускорению индустриализации и развитию
обширного социалистического сектора в сельском хозяйстве.
Такое поведение лидеров оппозиции только способствовало их поражению.
Они сами заперли себя в мышеловку, приняв участие в единодушном голосовании
в Политбюро и ЦК, осудивших анонимный «правый уклон» и одобривших новую
линию партии, они не могли высказывать свои мысли без риска быть
обвиненными в двоедушии и фракционности. В течение нескольких недель,
последовавших за пленумом, «правая оппозиция» потеряла два бастиона:
московскую парторганизацию, первый секретарь которой, сторонник Бухарина
Угланов, был снят со своего поста, и профсоюзы. 8 съезд профсоюзов, нарушив
обещание ввести семичасовой рабочий день, одобрил сталинские тезисы об
ускоренной индустриализации. Влияние председателя профсоюзов Томского было
значительно ослаблено вводом в президиум пяти сталинцев (в том числе
Кагановича) и установлением более жесткого контроля Политбюро над
руководством профсоюзов. Желая предупредить возможное соглашение между
оппозиционными группировками, Сталин наконец решился выдворить сосланного в
Алма-Ату Троцкого за пределы СССР.
Впрочем, «левая оппозиция», ослабленная разрозненностью ее активистов
и растерявшаяся в связи с принятием новой линии партии – на первый взгляд
близкой «левой идее», - опасности больше не представляла. Когда Троцкий
решился (21 октября 1928 г.) призвать коммунистов всех стран на борьбу с
планами Сталина, Политбюро, воспользовавшись этим, обвинило его в создании
нелегальной «антисоветской партии». 21 января 1929 г. Троцкий был выслан в
Турцию. В тот же день, в пятую годовщину смерти Ленина, Бухарин повторил
свою концепцию, опубликовав статью в «Правде», посвященную «Политическому
завещанию Ленина». Он показал разницу между ленинским планом кооперации –
«мирным, постепенным и добровольным» в результате подлинной «культурной
революции» – и сталинским проектом коллективизации, основанном на
принуждении. Вывод Бухарина: третьей революции быть не должно.
Предназначенная, как и «Заметки экономиста», для осведомленного
читателя, эта статья не вызвала особой реакции Сталина. А вот появившиеся
на следующий день сообщения, что 11 июля 1928 г. имели место контакты
Бухарина и Сокол
| |  скачать работу |
Борьба за власть в 20-е - 30-е годы в СССР |
