Демократия. Сложность определения и недостатки ее практических форм
о государства. А так как
с идеей правового государства неразрывно связано представление не только об
основах власти, но и о правах граждан, правах свободы, то древнее
определение демократии как формы свободной жизни здесь органически
связывается с самим существом демократии, как формы правового государства.
С этой точки зрения демократия означает возможно полную свободу
личности, свободу ее исканий, свободу состязания мнений и систем. Если
Платон существо демократии усматривал в том, что каждый человек получает
здесь возможность жить, в соответствии со своими желаниями, то это
определение как нельзя лучше подходит к современному пониманию демократии.
И сейчас идее демократии соответствует возможно полное и свободное
проявление человеческой индивидуальности, открытость для любых направлений
и проявлений творчества и т.п. И хотя практически демократия представляет
собой управление большинства, но, как метко сказал Рузвельт, «лучшим
свидетельством любви к свободе является то положение, в которое ставится
меньшинство. Каждый человек должен иметь одинаковую с другими возможность
проявить свою сущность».
Кельзен нашел для этой системы отношений удачное определение, назвав
ее системой политического релятивизма. Это значит, что если система
политического абсолютизма представляет собой неограниченное господство
какого-либо одного политического порядка, одной совокупности верований,
воззрений с принципиальным отрицанием и запрещением всех прочих, то система
политического релятивизма не знает в общественной жизни никакого
абсолютного порядка, верований, воззрений. Все политические мнения и
направления для нее относительны, каждое имеет право на внимание и
уважение. Именно релятивизм есть то мировоззрение, которое предполагается
демократической идеей. Поэтому она и открывает для каждого убеждения
возможность проявлять себя и в свободном состязании с другими убеждениями
утверждать свое значение. Демократическая идея требует свободы для всех без
каких бы то ни было изъятий и лишь с ограничениями, вытекающими из условий
общения.
Многие ученые называют демократию свободным правлением-. Это еще раз
показывает, в какой мере понятие свободы неразрывно сочетается с
представлением о демократической форме государства и, казалось бы,
исчерпывает его.
Однако, не упомянув о свойственном демократии стремлении к равенству,
мы могли бы упустить из виду один из наиболее важных признаков
демократической идеи. Де Токвиль отмечал, что демократия более стремится к
равенству, чем к свободе: «люди хотят равенства в свободе, и, если не могут
ее получить, они хотят его также и в рабстве»[3].
С точки зрения моральной и политической между равенством и свободой
существует наибольшее соотношение. Мы требуем для человека свободы в первую
очередь для полного и беспрепятственного проявления его личности, а так как
последняя является неотъемлемым «атрибутом» каждого человека, то мы требуем
в отношении ко всем людям равенства. Демократия ставит своей целью
обеспечить не только свободу, но и равенство. В этом стремлении к всеобщему
равенству демократическая идея проявляется не меньше, чем в стремлении к
всеобщему освобождению. Тезис Руссо о всеобщей воле народа как основы
государства в демократической теории неразрывно связывается с началами
равенства и свободы и никак не может быть от них отделен. Участие всего
народа, всей совокупности его дееспособных элементов, в образовании
«всеобщей воли» вытекает как из идеи равенства, так и из идеи свободы.
2. Идеальная и реальная демократия
Первые сторонники демократической идеи основывали свою проповедь на
чисто религиозном воодушевлении. Для многих из них демократия была своего
рода религией. Следы такого политического идолопоклонства часто встречаются
и в наши дни: из-за неспособности или нежелания принятия ответственных
политических решений все надежды возлагаются на демократию, как на
«всемогущую и всеисцеляющую» силу, ей посвящают все свои силы и энтузиазм.
Современная политическая теория подвергает подобные взгляды, как
мнения наивные и поверхностные, сомнению и противопоставляет им ряд
наблюдений и выводов, снимающих с демократии ореол чудесного,
сверхъестественного и вводящих ее в число естественных политических
явлений, представляющих ее как элемент, «равноправный» всем остальным
политическим формам. Особенно подчеркивается чрезвычайная трудность
осуществления демократической идеи и величайшая легкость ее искажения.
Многие великие мыслители находили, что демократия может быть осуществлена
лишь при особых, специфических условиях. Более того, большинство
определенно полагали, что, если понимать демократию во всей строгости этого
явления, то истинной демократии никогда не было и не будет.
Подобные суждения столь авторитетных ученых как Руссо, Брайс, Прево-
Парадоль, Шерер, Гирншоу и др. вполне подтверждают и ярко подчеркивают те
выводы о демократии, к которым приводит и исторический опыт и политическая
наука. Наивные предположения о том, что стоит только «свергнуть» старый
порядок и провозгласить «всеобщую свободу», всеобщее избирательное право,
народное самоуправление и демократия осуществится, сама собой не
выдерживают критики. На самом деле, мысль о том, что с разрушением старых
устоев тотчас же наступает истинная свобода, принадлежит не
демократической, а анархической теории. В противовес этому анархическому
взгляду современные исследователи единодушно признают, что как более
поздняя и сложная форма политического развития демократия требует и большей
зрелости народа. Как указывалось ранее, по своему существу демократия есть
самоуправление народа, но для того, чтобы это самоуправление не было пустой
фикцией надо, чтобы народ выработал свои формы организации. «Народ должен
созреть для управления самим собой, понимающий свои права и уважающий
чужие, осознающий свои обязанности и способный к самоограничению. Такая
высота политического сознания никогда не дается сразу, она приобретается
долгим и суровым опытом жизни. И чем сложнее и выше задачи, которые
ставятся перед государством, тем более требуется для этого политическая
зрелость народа, содействие лучших сторон человеческой природы и напряжение
всех нравственных сил»[4].
Эти условия осуществления демократии вытекают и из другого ее
определения, затронутого ранее, как системы свободы, политического
релятивизма. Поскольку демократия открывает широкий простор для состязания
самых разных сил, существующих в обществе, то необходимо, чтобы эти силы
подчиняли себя некоторому высшему началу. Свобода, отрицающая начала
общественного блага и солидарности всех членов общества, приводит к
самоуничтожению и разрушению основ государственной власти. Подобно страсти
к свободе, и страсть к равенству, если она приобретает характер слепого
стихийного движения, превращается в мощнейший фактор саморазрушения. Пример
тому - явные «перегибы уравниловки» времен существования Советского Союза.
Только подчиняя себя высшим началам, и равенство, и свобода становятся
созидательными основами общественного развития. Демократия невозможна без
воспитания народа, без поднятия его нравственного уровня. Более того, у
многих авторов мы находим еще более специфические мысли об исключительно
важном значении для демократии «глубокого религиозного чувства».
Степень отдаленности современных демократий от даже приблизительного
идеала отчетливо видна в вопросе о фактическом осуществлении народовластия.
Безусловно, прав Руссо, отождествляя понятие истинной демократии с
непосредственным участием всего народа не только в законодательстве, но и в
управлении и утверждая, что система представительства есть отступление от
настоящего народовластия. Однако и он понимал, насколько трудно реализовать
в жизни подлинную демократическую идею. Объективно при любом строе, в т.ч.
и при демократии, над общей массой народа всегда вырастают немногие -
руководящее меньшинство, вожди, направляющие общую политическую жизнь.
Практически повсеместная трансформация демократии в правление немногих -
явление замеченное давно и достаточно хорошо описанное.
Однако Кельзен, как и многие другие видные ученые, соглашаясь с
данным наблюдением, что при демократии, как и при всех других политических
системах, определяющее значение имеют не массы, а вожди, в то же время
отстаивают превосходство демократии с той точки зрения, что именно здесь
совершается наиболее качественный отбор вождей. Возможно, во многих случаях
это действительно так, т.е. демократизм практически допускает сочетание с
аристократизмом, но это все по определению находится в противоречии с
чистотой демократической идеи. Признание же необходимости
аристократического ядра для жизнеспособных демократий тождественно согласию
с утверждением Руссо, что «истинная демократия более пригодна для богов,
нежели для людей».
Следует признать, что сделанный вывод легко оспаривается замечанием о
принципиальной невозможности осуществления в чистом виде ни одной из
известных политических систем. Разбирая слабые стороны демократии, можно
отметить, что эти же или какие-то другие недостатки в той или иной степени
свойственн
| |  скачать работу |
Демократия. Сложность определения и недостатки ее практических форм |
