Экономическая культура общества и ее особенности в России
хозяйственно-политической мобилизации новых
конфликтных групп. Первая шахтерская забастовка летом 1989 г. привела к
изменению общего климата в трудовых отношениях. Обострение индустриального
конфликта и выработка способов его институционализации взаимно подстегивали
друг друга. Возник ряд новых альтернативных профсоюзов. Да и старые
профсоюзы, в отличие от рухнувших в одночасье партийной и комсомольской
организаций, были переименованы и сумели законсервироваться[8]. Однако при
этом западные модели организации трудовых отношений типа «социального
партнерства» не особенно прививаются на российской почве. Вообще институты
официального представительства наемных работников остаются относительно
неразвитыми. Роль как старых, так и новых профсоюзов в выражении и
отстаивании интересов работников по-прежнему невелика. Наблюдается
тенденция к абсолютному и относительному сокращению профсоюзного членства.
Рабочее движение, на которое возлагалось столько надежд радикальными
демократами, со временем пошло на убыль. Такие формы групповой
идентификации, как, скажем, этничность, оказались, по крайней мере на
первых порах, весомее классовой мобилизации. Профессиональная же
мобилизация локализована в отдельных группах, которые обладают либо особым
потенциалом солидарности (шахтерское движение), либо монопольными
профессиональными технологиями (движение авиадиспетчеров).
3.1. Новые социально-профессиональные группы.
При советской власти люди жили под угрозой применения государственного
насилия. Ныне происходит дисперсия ресурсов насилия, и в то же время оно
утверждается как актуальная форма повседневных хозяйственных отношений.
Силовые методы используются не только в качестве способа решения
политических проблем — «выбора пути» или «выбивания» национально-
государственной автономии. К ним активно прибегают при невыполнении деловых
обязательств, несоблюдении норм деловой этики, дележе рынков и вытеснении
конкурентов. Отношения организованного насилия рутинизируются, становятся
элементом нормальной хозяйственной жизни. Повсеместно формируются новые
профессиональные группы, осуществляющие криминальное «налогообложение» и
обеспечивающие так называемые «крыши». Потенциал насилия в хозяйственной
среде, судя по всему, возрастает.
Профессионализация затрагивает не только силовые группы. В реформенный
период многие любительские виды деятельности получили профессиональный
статус, превратившись в основные и специальные занятия. Множество людей
занимается тем же, что и раньше, но их общественные позиции существенно
изменились. «Фарцовщики» становятся торговцами, «шабашники» — строителями,
«бандиты» — охранниками. Профессионалами становятся парламентарии и
консультанты, предприниматели и спортсмены. Нищенство и проституция
вырастают в массовые профессии, наделенные определенным социальным
престижем.
Дело не только в том, что речь идет в совокупности уже о сотнях тысяч
и миллионах людей. В обществе задается определенный тон: любое занятие,
чтобы быть успешным, требует особых знаний и специальной подготовки,
материального оснащения и, наконец, профессионального отношения к труду.
Можно по-разному оценивать итоги последнего десятилетия. Но работать
сегодня в среднем нужно больше и интенсивнее. Повышается общая степень
социального риска, работающим чаще приходится менять специальность или даже
профессию. Ролевые требования ужесточились — отчасти в силу конкуренции за
лучшие места, отчасти под воздействием пафоса «борьбы за выживание». И не
переставая мечтать о быстром и легком заработке, люди в принципе вынуждены
принимать более жесткие трудовые нормы.
«Школа рынка» открыта не для одних только предпринимателей. Население
учится торговать. Наиболее простой способ представлен уличной штучной
торговлей «с рук». На следующих ступеньках располагается лоточная и
палаточная торговля. Более серьезный уровень связан с оптовым торговым
посредничеством и экзотической для нас работой брокера, погруженного в
потоки экономического времени. Предприимчивые граждане освоили профессию
разъездных коммивояжеров — «челноков», взваливающих на свои плечи
товаропотоки из зарубежья. Укрепляются такие виды деятельности, как
торговля деньгами и манипулирование ценными бумагами. Тысячи людей всех
возрастных групп и разных социальных статусов вкладывают последние
сбережения в акции широко разрекламированных компаний и осваивают на уровне
здравого смысла механику фондового рынка.
В оборот вовлекаются всевозможные виды ресурсов (земля, жилье,
информация). Формируются группы рантье, живущие на проценты с денежного или
вещного капитала. Для одних, ссужающих деньги на короткие сроки под
немыслимо высокие проценты, это является формой рискового бизнеса. Для
других, сдающих в аренду собственные квартиры, — это лишь вынужденный шаг,
политика собственного выживания.
Учатся торговать и «слуги народа». Конечно, коррупция была и раньше.
Но сегодня, действительно, можно говорить о новой когорте чиновников-
предпринимателей, переводящих торговлю разрешениями (подписями) на
регулярную (профессиональную) основу. Раньше под контролем партийных
комитетов брали, что называется, «по чину». Сегодня масштабы торговли
чиновничьими услугами возросли и приобрели более открытый характер.
Одновременно ряд социально-профессиональных групп оказался в
«подвешенном» состоянии. Это относится к тем, кто имеет невостребуемую
сегодня узкую квалификацию и привязан к «лежачим» предприятиям, уже потерял
работу или находится перед угрозой ее потери, вынужден сняться с
насиженного места и бежать из «горячих точек», превратившись в беженца,
полуэмигранта. Для многих неопределенность длится годами. Состояния
безработного, бомжа, беженца связаны с новыми формами самоидентификации,
принять которые вчерашнему советскому человеку бывает не просто.
Жертвой стабилизационной финансовой реформы стали широкие слои
служащих бюджетной сферы, поставленные в условия унизительной бедности и
неопределенности перспектив. Произошло частичное размывание
профессиональных слоев в здравоохранении и образовании, науке и культуре.
От структурных изменений страдают и работники целого ряда производственных
отраслей. Конверсия наступает на отрасли военно-промышленного комплекса,
сосредоточившие значительную часть научно-технического потенциала страны.
Жертвой частичной демилитаризации становится армия, в первую очередь
среднее и младшее офицерство, которому приходится думать о мирных
профессиях. Большинство их вынуждены смириться с потерей материальных и
статусных позиций. Частичной компенсацией для «бюджетников» становятся
падение трудовой дисциплины и тихое растаскивание стареющего
государственного имущества.
3.2. Социально-экономическая дифференциация.
В ходе реформ резко возросла дифференциация доходов, имущественного
состояния и уровня жизни. Появилась группа хорошо обеспеченных по западным
стандартам людей, являющих и классические образцы престижного
(демонстративного) потребления. Одновременно пополняются ряды бедного
населения. Причем в них попадают не только безработные и нетрудоспособные,
деградировавшие и деклассированные, но и часть работающего населения,
находящегося в расцвете сил и способностей (так называемые новые бедные).
Возникла опасность появления застойных очагов материальной
необеспеченности. Оценки действительных масштабов бедности варьируют от 20
до 60 и более процентов в зависимости от выбранных критериев и политических
взглядов экспертов. Да и само понятие бедности неоднородно и охватывает
различные социальные состояния18.
Неудовлетворенность людей своим материальным положением сохраняется и
даже возрастает. Но материальные условия жизни сильно изменились по
сравнению с дореформенным периодом, когда наблюдался хронический дефицит
предметов первой необходимости. За период с начала реформ значительно
возросли материальные потребности людей, разнообразились стили жизни, что
само по себе является важным показателем социально-экономического развития.
Мы переживаем очередную «революцию притязаний».
В большей степени это, конечно, касается элиты, освоившей новые
потребительские стандарты: отремонтированное по европейским меркам жилье,
машины-«иномарки», просторные летние дома, высококачественные импортные
потребительские товары, отдых за границей, образование детей в платных
школах в России и за рубежом. Копируются образцы потребления, приписываемые
средним и высшим средним слоям на Западе. Собственно само понятие «новые
русские» (до появления анекдотического налета) обозначало не
предпринимателей или богатых как таковых (хотя высокий уровень
обеспеченности предполагался). Это в первую очередь выражение нового для
нас западнического стиля жизни, обозначение нового сообщества потребления.
Войти в это сообщество могут далеко не все (речь идет о нескольких
процентах населения). Но жизненным ориентиром это становится и для более
массовых групп,
| |  скачать работу |
Экономическая культура общества и ее особенности в России |
