Еретические движения 14-15 вв.
пенную ценность.
Первое, что мы должны отметить, заключается в пестроте социальной
базы ереси. В Новгороде это сторонники московской партии, из мелких людей и
клирошан; в Москве это, с одной стороны, приближенные князя, с другой
стороны, гонимое им боярство. Другими словами, к ереси примыкали и
тогдашние "левые", поскольку московский князь проводил политику борьбы с
удельным феодализмом и северным городским партикуляризмом, а с другой
стороны, и тогдашние "правые", поскольку боярство боролось за сохранение
своих земель и привилегий. Противоречивость обычная, сплошь и рядом
возникавшая во время переходных эпох. Поэтому мы поймем сущность ереси и ее
причудливые извивы только в том случае, если будем постоянно оглядываться
на социально-политическую борьбу эпохи и на ее острые моменты.
Появление ереси в Новгороде совпало с ожесточенной борьбой
новгородских партий перед вторым походом Ивана III на Новгород. Эта борьба
с самого начала была не чужда некоторых религиозных мотивов. Сокрушившая
Псков и готовая сокрушить Новгород Москва казалась боярству и его
религиозным идеологам антихристовым царством; когда падет Новгород,
восторжествует Антихрист, и настанет кончина мира. Это ожидание находило
себе поддержку в церковном документе: пасхалия была рассчитана только до
1492 года, который должен был соответствовать 7000 г. от сотворения мира. В
одном сборнике 15 в. в конце пасхалии была сделана приписка, в которой
говорилось "сие лето на конце явися в оньже чаем всемирное торжество
пришествие твое". Такая же приписка повторяется в летописях 15 в. и ею
оперируют в поучениях тогдашние иерархи.
Новгородская ересь появляется одновременно с оживлением
эсхатологических чаяний. Иосиф приводит со слов Геннадия имена первых
новгородских еретиков с обозначением их профессии: из 23 лиц 15 –
священники, или крылошане, или сыновья священников, а остальные
принадлежали к московской партии, состоявшей главным образом из черных
людей, которые ожидали от соединения с Москвой дешевого хлеба. Если
вспомнить, что новгородское белое духовенство было в подчинении у боярства
и архиепископа, то будут ясны причины московских симпатий церковной части
новгородских еретиков. Идеология еретиков также коренится в перипетиях
партийной борьбы конца 15 в. и с одной стороны, развивает доктрину
стригольников, поскольку последняя критиковала вероучение и обрядность
феодальной церкви, с другой стороны, вооружается против эсхатологических
ожиданий боярской партии, которые были приемом партийной борьбы, средством
воздействия на суеверный черный люд. Доводы еретиков были обставлены таким
ученым аппаратом, с которым представителям феодальной церкви, привыкшим к
начетническому методу, бороться было трудно. Еретики воспользовались всеми
теми источниками культурного просвещения, какие предоставляла широкая
новгородская торговля, и не только знали такие библейские книги, как кн.
Бытия, Царств, Притчи, Иисуса сына Сирахова, которые не были известны даже
архиепископу Геннадию, но имели понятие о таких отцах церкви, как Дионисий
Ареопагит, знали логику и познакомились со средневековой иудейской
каббалой, астрономией и астрологией.
Москва была для боярской партии в Новгороде царством антихриста.
Еретики, как представители московской партии, должны были опровергнуть это
воззрение. Им был известен иудейский "Шестокрыл", книга, очень
распространенная в то время между книжными людьми из среды городского
духовенства; и из этого "Шестокрыла" еретики могли узнать, что по
иудейскому счету со времени сотворения мира прошло почти на 750 лет меньше,
чем по христианскому; а так как иудейский счет велся по оригиналу, по
еврейской библии, а не по александрийскому переводу(в котором
хронологические данные расходятся с еврейскими) и так как далее, после
окончания библейских времен, иудеи вели счет по прежнему, библейскому
способу, а официальная церковь пользовалась языческим юлианским календарем,
то еретикам было ясно, какому летоисчислению надо было отдать предпочтение.
А раз в 1492 г. будет не 7000, а только 6250 от сотворения мира, то все
толки о втором пришествии не имеют под собой основания и Москва ничего
антихристова в себе не содержит. Но, начав с критики эсхатологических
представлений, еретики пошли дальше. Они перешли к критике новгородской
феодальной церкви. По их мнению, эта церковь, которая противополагает себя
московскому государству, на самом деле сама полна заблуждений и учит явным
несообразностям. Церковь говорит, что надо поклоняться кресту и иконам, как
божественным вещам, но "то суть дело рук человеческих, уста имут и
глаголят; подобны будут вси надеющияся на ня" – и еретики не только не
поклонялись кресту и иконам, но "хулили и ругались им", вырезали из просвир
изображения креста и бросали их собакам и кошкам. За критикой
иконопоклонничества следовала критика богочеловечества Иисуса Христа. Его
еретики считали пророком, подобным Моисею, но не равным богу-отцу, находя,
что немыслимо "богу на земле снити и родитися от девы яко человек"; бог
един, а не троичен, ибо в рассказе о явлении бога Аврааму у дуба Мамвре
ясно говорится, что тут были бог и два ангела, а не три лица троицы.
Другими словами, еретики были строгие монотеисты, и отрицали все предметы
культа, которые хотя бы косвенно напоминали о политеизме – иконы, мощи,
кресты и т.п. Но учение Христа еретики не только не отвергали, но даже
совершали евхаристию(обряд причащения), понимая ее, однако, в реформатском
духе: хлеб – просто хлеб, вино – просто вино, это только символы, а не
подлинные тело и кровь Христовы.
За критикой вероучения шла критика церковной организации. Мы не
знаем, как относились еретики к высшей церковной иерархии, но следует
предполагать, что они отвергали ее, по крайней мере, Геннадий обличает
одного из еретиков, чернеца Захара, который не причащался сам и не причащал
других на том основании, что не у кого причащаться, ибо все поставлены на
"мзде" – старый стригольнический мотив. После этого можно поверить Иосифу,
который уверяет, что еретики считали монашество противным евангельскому и
апостольскому учению, ибо ни Иисус, ни апостолы не были монахами, и что
даже более того – объясняли происхождение "образа иночества" кознями
дьявола: основателю монашества Пахомию являлся вовсе не ангел, а бес в
темной одежде, какую носят монахи, а не в светлой, как ангелы. Естественно,
что еретики вслед за этим выражали сомнение в существовании загробной
жизни и отвергали главную функцию молитвенников – молитвы за умерших: "А
что то царствие небесное, а что то второе пришествие, а что то воскресение
мертвых? Ничего такого нет, умер ин, то умер, по та место и был..."
Вполне понятно, что новгородские еретики при таких взглядах на
феодальную церковь и на монашество легко приобрели "ослабу" и даже
покровительство у московского князя. Покончив в 1478 г. с новгородской
самостоятельностью, Иван III воочию доказал новгородскому боярству, и
князям новгородской церкви, что они были по-своему правы, считая Москву
царство антихриста. Главарей ереси, священников Алексея и Дениса,
московский князь приблизил к себе и назначил к придворным храмам, а
архиепископа Феофила, не желавшего примириться с московской властью, снял с
кафедры и заточил в один из московских монастырей. Обезглавив новгородскую
церковь, он подорвал и ее экономическую базу, переписав на "московского
государя" сначала 10 владычных волостей и половину владений шести
богатейших монастырей, а затем, в 1499-1500 гг. еще свыше половины
владычных и монастырских имений. Несколько лет спустя он перевез в Москву и
владычную казну. Такая же экспроприация постигла и сливки новгородского
боярства. Новгородские сеньеры были сломлены; новгородская церковь стала
частью московской волости – владыку стал назначать князь по соглашению с
митрополитом, и первым делом московских "пастырей" было введение в
Новгороде культа московских святых, митрополитов Петра, Алексея и Леонтия
Ростовского. Антихрист торжествовал...
Таким образом, противоестественный на первый взгляд союз
"благоверного" московского князя с "жидовствующими" еретиками находит себе
вполне ясное объяснение: у союзников был один и тот же социальный враг. Но
любопытный оборот дело получило в Москве, куда ересь перекинулась после
падения Новгорода и где она получила новый вид связи с борьбой московских
партий, разгоревшейся вокруг вопроса о монастырских землях.
Еретические священники Алексей и Денис, приставленные к придворным
московским церквам, перенесли ересь в среду московского общества, где она,
однако, стала распространяться среди лиц иного круга, чем в Новгороде.
Душою ее стал великокняжеский дьяк Федор Курицын, который был, по-видимому,
просвещенным для своего времени человеком, отличался вольнодумство и любил
повторять цитату из апокрифического Лаодикийского послания: "душа
самовластна, заграда ей вера". Он устроил у себя салон, где собирались его
единомышленники, но среди них мы не встречаем представителей бюргерства.
Напротив, в Москве к ереси примкнули представители
| |  скачать работу |
Еретические движения 14-15 вв. |
