Фантастика и реальность в романе Мастер и Маргарита Булгакова
о страшный суд Дьявола вершится по воле Бога. Но
выдерживая ход повествования в романтическом каноне, Булгаков пародирует
поэтику романтической тайны, давая экстраординарным явлениям реально-
причинную мотивировку. Так вся московская дьяволиада – это галлюцинации
москвичей, и слухи о чудесах, говорящих котах т.д. От первой главы и до
эпилога автор скрещивает фантастическую и реально-психологическую
мотивировку. В этом переплетении и колебании, в этой игре проявляется
булгаковский дух иронии. Ирония Булгакова развенчивает версию об участии
ирреальной силы в жизни человека, и в тот же время она далека от выявления
конкретных виновников трагикомических перепитей. Ее предназначение гораздо
глубже. Булгаковская ирония вскрывает запутанность и анормальность всего
строя общественных отношений, ту таинственную фантастику добра и зла,
которая коренится в поведении людей, в их способе чувствовать и мыслить.
(1)Роман «Мастер и Маргарита» явственно делится на две части. Связь между
ними и грань между ними не только хронологическая. Часть первая романа
реалистична, несмотря на явную фантастику появления дьявола в Москве,
несмотря на скрещение эпох, разделенных двумя тысячелетиями. Образы и
судьбы людей на фоне фантастических событий развиваются во всей жестокой
земной реальности – и в настоящем, и в прошлом. И даже приспешники сатаны
конкретны, почти как люди.
Часть вторая фантастична, и реалистические сцены в ней снять это
впечатление не могут. Совсем иначе – не в будничной детали, а в фантастики
больших обобщений – раскрывается сокровенная сущность образов, уже
прошедших по страницам первой части, и действительность, опрокинувшаяся в
фантастику, предстает перед нами в каком-то новом освещении.
И Воланд виден иначе. Убраны литературные реминисценции. Убран оперный и
сценический реквизит. Маргарита видит великого сатану раскинувшимся на
постели, одетым в одну ночную длинную рубашку, грязную и заплатанную не
левом плече, и в этом же небрежном наряде он появляется в своем последнем
великом выходе на балу. Грязная заплатанная сорочка висит на его плечах,
ноги в стоптанных ночных туфлях, и обнаженной шпагой он пользуется как
тростью, опираясь на нее. Эта ночная рубаха и еще черная хламида, в которой
предстает Воланд, подчеркивают его ни с чем не сравнимое могущество, не
нуждающееся ни в каких атрибутах, ни в каких подтверждениях. Великий
сатана. Князь теней и тьмы. Владыка ночного, лунного, оборотного мира, мира
смерти, сна и фантазии.
Новой, фантастически прекрасной рядом с Воландом встает Маргарита. И даже в
«древних» главах романа скрыто, но тем не менее отчетливо происходит сдвиг.
Гроза в Ершалаиме, та самая гроза, которую мы видели в первой части, когда
крик кентуриона: «Снимай цепь!» – тонул в грохоте и счастливые солдаты,
обгоняемые потоками воды, бежали с холма, на бегу надевая шлемы, - эта
гроза, наблюдаемая с балкона, на котором находится только один человек –
Понтий Пилат, теперь видна совсем другой – угрожающей и зловещей.
«Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором
город. Исчезли всяческие мосты, соединяющие храм со страшной Антониевой
башней, опустилась с неба бездна и залила крылатых богов над гипподром,
Хасмонейский дворец с бойницами, базары, караван-сараи, переулки, пруды…»
1 – Немцев В.И. «Михаил Булгаков: Становление романиста»;1991г.с.306-307
(1)Может быть, вот в таком восприятии грозы родилась фраза евангелиста
Матвея: «Тьма была по всей земле».
Воспринимаемая Понтием Пилатом, эта тьма описана значительно и страшно:
«Лишь только дымное черное варево распарывал огонь, из кромешной тьмы
взлетела вверх великая глыба храма со сверкающим чешуйчатым покровом. Но он
угасал во мгновение, и храм погружался в темную бездну. Несколько раз он
вырастал из нее и опять проваливался, и каждый раз этот провал
сопровождался грохотом катастрофы.
Другие трепетные мерцания вызывали из бездны противостоящий храму на
западном холме дворец Ирода Великого, и страшные безглазые золотые статуи
взлетали к черному небу, простирая к нему руки. Но опять прятался небесный
огонь, и тяжелые удары грома загоняли золотых идолов во тьму».
Конфликт бродячего философа с всесильным прокуратором предстает новой своей
стороной – трагедией власти, лишенной опоры в духе.
Во второй части романа исподволь складывается отвлеченно справедливое,
условное разрешение судеб, которое можно назвать проекцией личностей и
деяний в бесконечность. Если, разумеется, в личностях и деяниях есть чему
проецироваться в бесконечность.
Где-то в отвлеченной бесконечности сходятся, наконец, как две вечно
стремящиеся друг к другу параллели, Понтий Пилат и Иешуа. Уходит в
бесконечность вечным спутником Иешуа Левий Матвей – фанатизм, что тотчас
вырос из христианства, порожденный им, преданный ему и в корне ему
противоположный. Навсегда соединяются там, в бесконечности, Мастер и
Маргарита.
И нет бесконечности для Берлиоза. В жизни этого авторитетного редактора
журнала и председателя МАССОЛИТа точка ставится в тот самый момент, когда
его накрывает трамвай. Впрочем, и ему выдается из будущего одно мгновение,
чтобы все было ясно. «Вы всегда были горячим проповедником той теории, -
обращается Воланд к ожившим, полным мысли и страдания глазами мертвого
Берлиоза, - что по отрезании головы жизнь в человеке прекращается, он
превращается в золу и уходит в небытие… Да сбудется же это! Вы уходите в
небытие, а мне радостно будет из чаши, в которую вы превращаетесь, выпить
за бытие!»
Но что может получить в этой бесконечности Мастер, кроме уже принадлежащей
ему любви Маргариты?
Мастеру Булгаков предлагает удовлетворение творчеством – самим творчеством.
И – покой. Причем, оказывается, в бесконечностях романа это не самая
высокая награда.
____________________________________________________________________
1- Немцев В.И.»Михаил Булгаков: Становление романиста»;1991г.,с.307-308
(1)«Он прочитал сочинение мастера … - говорит от имени Иешуа Левий Матвей,
обращаясь к Воланду, - и просит тебя, чтобы ты взял с собою мастера и
наградил его покоем. Неужели тебе трудно это сделать, дух зла?
Мне ничего не трудно сделать, - ответил Воланд, - и тебе это хорошо
известно. – Он помолчал и добавил: - А что же вы не берете его к себе в
свет?
Он не заслужил света, он заслужил покой, - печальным голосом проговорил
Матвей».
Эта четкая и вместе с тем беспокоящая своей неуловимой недосказанностью
формула: «Он не заслужил света, он заслужил покой» - складывалась у
Булгакова исподволь, томила его давно и, следовательно, случайностью не
была.
Первая сохранившаяся запись этой темы (она цитировалась выше) в рукописи
1931 года: «Ты встретишь там Шуберта и светлые утра…»
Позже, в тетради, среди текстов которой дата: «1-е сентября 1933», -
конспективный набросок: «Встреча поэта с Воландом. Маргарита и Фауст.
Черная месса. – Ты не поднимаешься до высот. Не будешь слушать мессы. Но
будешь слушать романтические…» Фраза не закончена, далее еще несколько
слов, и среди них отдельное: «Вишни».
И это очень ранний набросок: Булгаков еще называет своего будущего героя
поэтом, а «черная месса», вероятно, прообраз великого бала у сатаны. Но «Ты
не поднимаешься до высот. Не будешь слушать мессы…» – явно слова Воланда:
это решение судьбы героя. Воланд говорит здесь не о «черной мессе», а о
синониме того, что Булгаков позже назовет словом «Свет». (Образ «вечной
мессы», «вечной службы» в одном из произведений Булгакова к тому времени
уже существовал: в пьесе «Кабала святош», в сцене «В соборе», архиепископ
Шаррон, превращая исповедь в донос и дьявольски искушая Мадлену Бежар,
обещает ей эту самую «вечную службу», именуемую в религии «спасением»:
«Мадлена. Хочу лететь в вечную службу. Шаррон. И я, архиепископ, властью,
мне данною, тебя развязываю и отпускаю. Мадлена. (плача от восторга).
Теперь могу лететь!» и «мощно» поет орган, завершая это вызванное обманом
предательство.)
Вместо «вечной мессы» Воланд дарует герою другое – «романтические…».
Вероятно, музыку Шуберта, которую неизменно обещает Мастеру автор – от
первых набросков и до самой последней, окончательной редакции романа.
Романтическую музыку Шуберта и «вишни» – вишневые деревья, окружающие
последний приют.
В 1936 году картина обещанной мастеру награды почти сложилась. Воланд
развертывает ее так:
_____________________________________________________________________
1 – Немцев В.И.»Михаил Булгаков: Становление романиста»;1991г.,с.308-309
(1)«Ты награжден. Благодари бродившего по песку Иешуа, которого ты сочинил,
но о нем более никогда не вспоминай. Тебя заметили, и ты получишь то, что
заслужил. Ты будешь жить в саду, и всякое утро, выходя на террасу, будешь
видеть, как гуще дикий виноград оплетает твой дом, как, цепляясь, ползет по
стене. Красные вишни будут усыпать ветви в саду. Маргарита, подняв платье
чуть выше колен, держа чулки в руках и туфли, вброд будет переходить через
ручей.
Свечи будут гореть, услышишь квартеты, яблоками будут пахнуть комнаты дома…
исчезнет из памяти дом на садовой, страшный босой, но исчезнет мысль о Га-
Ноцри и о прощенном игемоне. Это дело не твоего ума. Ты никогда не
поднимешься выше, Иешуа не увидишь, ты не покинешь свой приют».
В ранних редакциях действие романа происходило летом, и вишневые деревья в
обещанном Мастеру саду были усыпаны плодами; в окончательном тексте – май,
и Мастера ждут вишни, «которые
| |  скачать работу |
Фантастика и реальность в романе Мастер и Маргарита Булгакова |
