Феномен любви в русской культуре
что в строгой
этике русских революционеров-демократов оставалось мало места чувственной
природе человека. Поэтому рассуждения о любви воспринимались как дань
туманному романтизму, который, как известно, не был особенно популярен в
русской эстетике.
Приходится поэтому удивляться, с какой вулканической энергией тема
любви врывается в русскую литературу конца XIX - начала XX века - в
публицистику, художественную критику, эстетику, философию и теологию. О
любви пишут философы и теологи - Вл.Соловьев, Н.Бердяев, П.Флоренский,
С.Булгаков, Н.Лосский, И.Ильин, Л.Карсавин и др., поэты и писатели -
И.Бунин, А.Куприн, К.Бальмонт, А.Блок, А.Белый, Вл.Набоков, Н.Гумилев,
В.Маяковский, В.Хлебников, С.Есенин, М.Цветаева, З.Гиппиус, А.Ахматова,
критики - В.Розанов, В.Ходасевич, Ю.Мандельштам, Д.Мережковский, историки
литературы и литературоведы - В.Жирмунский, Н.Арсеньев, А.Веселовский.
За несколько десятилетий в России о любви пишется больше, чем за
несколько веков. Причем литература эта отличается глубиной мысли,
интенсивными поисками и оригинальностью мышления. Ничего подобного мы не
найдем в это время в европейской философии и литературе , где
господствующим типом рассуждений о любви становится либо вульгарный
позитивизм, либо иррационализм.
В Западной Европе доминирующей концепцией , определяющей понимание и
интерпритацию секса, эротики, любви, стал фрейдизм, поставивший
биологические потребности человека над социальными. Однако в России - хотя
всегда и очень чуткой ко всем направлениям западной философии - фрейдизм не
имел популярности. Более того, он стал предметом острой критики и полемики.
В отличие от западных философов русские мыслители начала века
развивали гуманистическую традицию в понимании природы любви и, обращаясь к
потаенным вопросам пола, связывали сексуальную энергию человека не только
с продолжением рода, но и с пониманием духовной культуры человека - с
религией, художественным творчеством, с поиском новых нравственных
ценностей. Философия любви оказывается одновременно и этикой, и эстетикой,
и психологией, и постижением божественного. Этот синкретизм - одна из
характерных особенностей русского Эроса.
Одним из первых, кто обратил внимание на "проклятые", традиционно
замалчиваемые вопросы пола, был Василий Розанов. Своей публицистикой и
критическими статьями он провоцировал русское общественное сознание,
делал запретную до сих пор тему предметом общественной дискуссии.
Главным в работах Розанова была критика морали, причем не только
мещанской, обыденной морали, но и религиозной этики. Действительно, он
обнаружил серьезные противоречияв христианском учении, которое всегда с
подозрением относилось к полу, видело в нем знак греховности человеческого
рода, и, вместе с тем всегда оправдывало семью и брак как условие
продолжения рода. В этом противоречии Розанов увидел лицемерие христианской
морали и подвергал его резкой критике. В противоположность христианским
идеологам Розанов шел к язычеству, обожествляя плоть, половую любовь как
источник жизни. Провозглашая силу и вечно обновляющую мощь родовой любви,
Розанов вступает в известный антагонизм и с Владимиром Соловьевым, который
видел в любви проявления личностного начала. Это обстоятельство обнаружил и
раскрыл впоследствии Н.Бердяев: "В.Розанов - полюс, противоположный
В.Соловьеву. Учение о любви В.Соловьева персоналистично. Смерть побеждается
личной любовью. Учение о любви Розанова родовое, безличное, смерть
побеждается деторождением. Розанов имеет огромное значение как критик
христианского отношения к полу. Розанов обоготворяер рождающий пол. Он
видит в поле не знак грехопадения, а благословление жизни: он исповедует
религию рождения и противопоставляет ее христианству как религии смерти"*.
Розанов подходит к вопросам любви как эссеист и моралист, оставляя в
стороне философию Эроса и связанные с нею вопросы нравственности, этики и
эстетики. Эта сторона дела получила развитие в работах крупнейшего
мыслителя конца столетия Владимира Соловьева, а затем - Николая Бердяева и
др.
Основу философии Соловьева составляет учение о "всеединстве",
проявляющемся буквально во всем, в частности, в единстве божественного и
человеческого начал, которые достигаются самим человеком благодаря
нравственной свободе и способности к совершенствованию.
По мнению Соловьева, у человека любовь носит индивидуальный характер.
Если у животного главное - родовая жизнь, то у человека индивидуальное
начало торжествует над родовым. Каждому человеку естественно смотреть на
себя как на центр мира и относиться к окружающим, исходя из своих личных
потребностей и интересов. Единственная сила, которая в состоянии упразднить
эгоизм, не упраздняя индивидуальность, а, наоборот, утверждая и поднимая
ее,- это любовь. Смыслл человеческой любви, говорит Соловьев, есть
оправдание и спасение индивидуальности через жертву эгоизма. Это происходит
потому, что посредством любви мы утверждаем безусловное значение другой
индивидуальности. Любовь - это полное изживание эгоизма,
"перестановка центра нашей жизни", "перенос нашего интереса из себя в
другое". В этом заключается огромная нравственная сила любви, упраздняющая
эгоизм и возрождающая личность в новом, нравственном качестве.
Причем главной силой, способной устранить врожденный человеку эгоизм,
является именно половая любовь, потому что именно она сохраняет равенство
между любимым и любящим. Все остальные типы и виды любви, так или иначе,
основываются на известном неравенстве между любящим и объектом его любви.
Признавая важность плоти, половой любви, Соловьев говорит о
необходимости просветления и одухотворения плоти. Физическая сторона любви
важна, но она не является главной целью. Истинная любовь бывает и без
физического соединения, и физическое соединение бывает безо всякой любви.
Иными словами, если физиология становится целью, то она губит любовь.
Следует отметить, что Соловьев видел в любви два начала: природное и
идеальное, и поэтому процесс любви включает в себя как восхождение, так и
нисхождение. Но в конечном счете в любви возрождается образ Божий, то
идеальное начало, которое связано с образом вечной Женственности.
Воплощение в индивидуальной жизни этого начала создает те проблески
неизмеримого блаженства, то "веяние нездешней радости", которое знакомо
каждому человеку, испытавшему когда-либо любовь.
Но любовь у Соловьева - это не только воссоединение двух человеческих
половин, в духе платоновской философии, но и слияние с мировой душой,
которая, в духе средневековой мистики, ассоциируется у него с образом
вечной Женственности, с Софией.
Нельзя не видеть, что в основе философского учения Соловьева лежит
платонизм, правда, глубоко и оригинально переосмысленный и сочетающийся с
принципами христианской этики.
Небезынтересны и взгляды на Эрос еще одного философа - Льва
Карсавина. Написанный им оригинальный философский трактат "Noctes
Petropolitanae"("Петербургские ночи") целиком посвящен анализу философской,
нравственной и эстетической сущности любви, в основе истолкования которой
лежит диалектическая идея - о "двуединстве" любви, о слиянии любви и
любящего. Диалектическая природа любви проявляется в том, что она
представляет собой двуединство жизни и смерти, свободной личности и
абсолютного бытия.
Таким образом, Карсавин определяет любовь пантеистически, как
всевластную, неодолимую, живую стихию. В любви человек находит самого себя,
свою личность. В ней возрождается единая, истинная индивидуальность,
которой не существует в животном мире. Идеал любви, который выдвигает
философ, предполагает "двуединство" тела и духа , наслаждения и разумного
ограничения, разума и чувства, мужественности и женственности.
Вместе с Карсавиным представителем философско-платонического
направления в русской теории любви был Борис Вышеславцев. Он задался целью
сопоставить традицию христианского платонизма с данными современной
психологии. Главным содержанием его работы в этом направлении стала
полемика с психоанализом Фрейда. За фрейдом признается заслуга в том, что
он обнаруживает в основе самых возвышенных форм человечкского сознания,
таких как религия и искуство, подсознательные сексуальные инстинкты. Но
Фрейд не смог постичь истинный смысл понятия "сублимация", заключающийся в
возведении низшего к высшему, а не в сведении высшего к низшему, по Фрейду.
Поэтому в системе идей Фрейда сублимация вообще невозможна. Для Фрейда
всякая возвышенная, "сублимированная" форма иллюзорна: индивидуальная
любовь есть иллюзия; религия, нравственность и красота тоже иллюзорны, так
как представляют собой подавленную сексуальность. Вышеславцев
противопоставляет Фрейду платоническое и христианское понимание сублимации.
Таким образом, Соловьев, Карсавин, Вышеславцев, а также
присоединившаяся к ним поэтесса Зинаида Гиппиус, в своих статьях
проводившая анализ феномена любви в творчестве разных, как русских, так и
зарубежных писателей, представляли собой единую линию в русской философии
любви, связанную с обоснованием идеи неоплатонического Эроса, попытками
просветления и возвышения чувственности, с защитой индивидуальной, личной
любви, с отрицанием аскетизма и понимании связи Эроса и творчества.
Другая линия в этой философии - ортодоксально-богословское
направление, представленное именами П.Флоренского, С.Булгакова, И.Ильина.
Они ориентировались не на античную теорию Эроса, а на средневековый
"каритас" и связанный с ним комплекс идей христианской этики, относящийся к
семье, браку.
Флоренский рассматривает любовь как способ познания божественной
сущности. "Любовь с такой же необходимостью следует из познания Бога, как
свет лучится от светильника и с какою ночное благоухание ст
| |  скачать работу |
Феномен любви в русской культуре |
