Фразеологические единицы, характеризующие человека, в современном русском языке
та» темы.
24
Т.о., в данной пародии реализуются два конструктивных принципа ЯИ –
имитация, которая заключается в имитации отрывочного ритма стиха –
оригинала (обилие односоставных предложений, количество которых, по
сравнению с текстом—объектом значительно больше), и принципа ассоциативного
отождествления, формой проявления которого в данном случае является
снижающая тематическая идентификация слова «улыбка». Наличие этих принципов
ЯИ в данном случае и определяет комический эффект пародии А, Иванова.
Стилистическая неудача автора осмеивается и в пародии А. Мурая.
Пародист имитирует неудачную образность стиха—оригинала путём подбора
однотипных конструкций, в которые входило бы сема со значением «растение»:
«клюква», «липа», «клён», «дуб».
А. Мурай обыгрывает многозначность слова «дуб» – дуб в значении «дерева»
и «дуб» в значении «глупый человек». Этот приём рассматривается как один из
способов реализации такого принципа ЯИ, как ассоциативное наложение. [11,
с. 20].
В данной пародии комический эффект достигается как результат
одновременной реализации принципа имитации как «механизма» создания
пародии, имитации как конструктивного принципа ЯИ (лексический уровень,
смысловой параллелизм), а также принципа ассоциативного наложения (приём
обыгрывания многозначности слова):
Андрей Мурай.
Ботаника любви.
Но отчего же так тоскливо
Девчонка, цедящая смесь,
Ведь что-то есть у ней от ивы
И от берёзы что-то есть …
Вл. Андреев.
Ты почему так неприступна,
Девчонка, цедящая смесь?
25
Ведь что-то есть в тебе от клюквы,
От липы тоже что-то есть.
Она сказала: «Ты влюблённый!
Ко мне с ботаникой не лезь.
В тебе нет ничего от клёна,
А вот от дуба что-то есть!»
Стиль является также объектом пародии М. Владимова.
Михаил Владимов.
Погорелец.
Ты гори, мой огонь, мой мужчина,
Чтобы сбиться с пути не смогла …
Ах, луна, словно шапка на воре,.
Так горит, что не выдержит взгляд!
Татьяна
Кузовлева.
Ни луны нет, ни бра, ни лучины…
Отчего ж мне светло, словно днём?
Это ты. Ты горишь, мой мужчина,
Синим пламенем, ясным огнём!
Подожгла я тебя ненароком,
Разрешая немного потлеть.
Но потом это вышло мне боком:
Стал ты шапкоопасно гореть!
Ты сбивайся с пути, я не против.
Просвещу я тебе, темноту,
До сих пор ты горел на работе,
Ничего, погоришь и в быту!
Пародия построена на таком приёме имитации – «механизме» создания
пародии, как прём включения в текст – оригинал нового материала и
трансформации объекта. Метафорическое сравнение «огонь-мужчина», оборот
«словно шапка на воре» приобретают в тексте пародии буквальное
26
значение. Обыгрыванию подвергается также глагол «гореть», который
тиражируется в интерпретации пародиста. Имитация объекта пародии
производится на синтаксическом и на интонационном уровне. (наличие
обращений, сравнительных оборотов, восклицательных предложений.)
Принцип ассоциативного наложения реализуется в данной пародии при помощи
приёма обыгрывания значения слова «гореть» (в значении «подвергаться
действию огня» и в значении «отдаваться полностью какому-либо делю, идее»
по Ожегову).
Комический эффект возникает при одновременной актуализации значении
слова в данном ассоциативном контексте.
Стилистическая несостоятельность стиха—оригинала в пародии Ю.
Переверзева раскрывается путём использования зеркального параллелизма
построения текста с введением новых ассоциантов в готовый контекст.
Ю. Переверзев.
Удалые стихи.
Мерцают, как сад на пригорке,
мои удалые года,
которые небом прогоркли
и сладкими будут всегда.
И, словно белесая птаха,
летит, распластав рукава,
моя озорная рубаха
в мои молодые слова.
Феликс Чуев.
Мерцают, как пни на опушке,
стихи удалые мои,
весомы, как медные чушки,
и сладки как грёзы любви.
Но бьются – как тело на плахе,
когда отлетит голова,
27
в смирительной белой рубахе
мои молодые слова.
Варьируя текст – оригинал, пародист включает в него свои образные
средства: «пни на опушке», «медные чушки», с помощью которых дискредитирует
исходный стих.
Трансформация стиха Ф. Чуева производится также с помощью приёма игровой
идентификации созвучных слов: «птаха» – «плаха», «распластав рукава» –
«отлетит голова». Комический эффект в данной пародии является
результатом сложного взаимодействия имитации и ассоциативного
отождествления как конструктивных принципов ЯИ.
Обратившись к пародии А. Иванова «Лирик» мы обнаружим, что он пародирует
и форму, и стиль, и содержание стиха – объекта. Для этого пародист
использует приём стилевого несоответствия содержания форме. Именно
несоответствие лексического, содержательного уровня синтаксическому
(деревенские реалии выражаются посредством синтаксических конструкций,
свойственных высокому книжному стилю) является объектом насмешки пародиста.
В общий пафос стиха – оригинала не вписываются слова, составляющие пласт
разговорной лексики: «взбрыкивая», «ржал», «покрикивал».
А. Иванов насыщает высокую по своей стилистической окраске форму
стихотворения ещё более низменным содержанием, используя уже грубо –
просторечные слова, например, «орали петухи», и разговорную лексику: «
потел от жаркого волнения его не знавший ласки круп»… (сочетание высокого
по своей стилевой окраске сочетание «жаркое волнение» и слова «потел» в
пределах одного предложения создают ещё более резкий контраст при
восприятии пародии). Авторские сказуемые «покрикивал», «взбрыкивал»
реализуются в пародии в другом контексте, уже не по отношению к жеребёнку,
а по отношению к человеку. Герой стихотворения – жеребёнок, также
огрубляется автором:
28
получает название «мерин» (снижающая оценка).
Все эти моменты можно обозначить как частные приёмы имитации как
конструктивного принципа ЯИ. А вот приём обыгрывания многозначности слова
«ржал» ( 1) о лошади: издавать крик; 2) слишком громко смеяться (прост.)
(сл. Ожегова)) является приёмом ассоциативного наложения как принципа ЯИ.
Второе значение слова «ржал» в данном контексте реализуется наряду с первым
значением, но второе значение снижает исходный текст и служит эстетическим
целям А. Иванова – разоблачению объекта пародии и созданию комического
эффекта.
В качестве пародии на стиль выступает пародия А. Иванова на творчество
Б. Заходера.
А. Иванов.
Для наших маленьких друзей.
(Борис Заходер)
Жили были Зах и Дер
Дер – охотник на пантер.
А его приятель Зах –
Укротитель черепах.
Зах однажды крикнул: «О!»
Дер не крикнул ничего
Надоело нам читать.
Мы хотим теперь считать
Зах плюс буква «О» плюс Дер –
Получился Заходер.
В данной пародии имитация не преследует цели дискредитации текста –
объекта. Это имитация игрем, используемых Заходером – игра авторским
именем.
А. Иванов расчленяет фамилию поэта на две составляющие, соединённые
между собой соединительной гласной О (по аналогии с типичными для
29
русского языка словами, совмещающими в себе два корня (например, водовоз)).
Такая игра именем позволяет А. Иванову использовать приём
псевдовосстановления производящей основы. Он заключается в том, что
восстанавливается предполагаемая или создается возможная базовая основа для
данного слова, которое в современном русском языке является непроизводным.
Принцип имитации заключается в пародировании стиля Б. Заходера, его
творческого кредо – поэзии для детей. По форме это стихотворение – детская
считалка. Иванов заимствует рифмы Заходера и добивается, т.о., эффекта
узнаваемости пародируемого автора.
Принцип ассоциативной выводимости также реализуется в данной пародии,
т.е. слово воспринимается в определённом контексте как элемент, зависимый
от того или иного вида устанавливаемой мотивационной связи, в результате
чего слово получает различную интерпретацию. [11, с. 27].
Пародированием стиля автора пародия, как правило, не ограничивается.
Так, наряду с обыгрыванием стиля, очень часто пародист дискредитирует
содержание текста – объекта, хотя во многих случаях обыгрывание содержания
носят не критический, а юмористический характер.
Так, К. Мелихан, сохраняя форму стиха – танка, наполняет эту форму
совершенно неподобающим содержанием.
Танка – японское пятистишие, имеюще
| |  скачать работу |
Фразеологические единицы, характеризующие человека, в современном русском языке |
