Художественная деталь
ых явлений для разъяснения сущности одного из них. Никаких
реальных связей между уподобляемыми категориями нет. Они лишь напоминают
друг друга внешностью, размерами, функцией и т. п. Ассоциативный характер
связи между символом и понятием создает значительные художественные
возможности применения символа-уподобления для придания конкретности
описываемому понятию. Символ-уподобление при расшифровке может быть сведен
к финальному трансформу «символ (s) как основное понятие (с)». Такой символ
часто выступает в качестве заголовка произведения. Например, у А. Мердок
"The Sandcastle" символизирует любовь, мечты героев. Они — как непрочное
сооружение на песке. "The Spire" У. Голдинга — взметнувшийся в небо шпиль,
похоронивший под собой своих создателей,— как гордыня и фанатизм героя,
похоронившие под собой его человеческие чувства и желания. Ослепительная и
недостижимая вершина Килиманджаро — как несостоявшаяся творческая судьба
героя рассказа Э. Хемингуэя «Снега Килиманджаро». Особняк Гэтсби из
одноименного романа Фицджеральда, сначала чужой и заброшенный, потом
залитый блеском холодных огней и вновь пустой и гулкий,— как его судьба с
ее неожиданным взлетом и падением.
Символ-уподобление характеризуется двумя формальными показателями: он
используется в тексте параллельно с символизируемым понятием и удален от
него на значительное расстояние. Последнее обстоятельство обусловливает
только ретроспективное осознание символа в его функции уподобления. В «Саге
о Форсайтах» Дж. Голсуорси любовь юных Флер и Холли сравнивается Форсайтами
с корью: это детское увлечение пройдет, как легкая детская инфекция. И
только прозвучавший через много лет вопрос «Ну, как вы справились со своей
корью?» возвращает читателя к осознанию исходного сравнения как
символического уподобления.
Символ-уподобление часто представлен в заглавии. Он всегда выступает
актуализатором концепта произведения, прагматически направлен, опирается на
ретроспекцию. Благодаря актуализации последней и связанной с ней
необходимостью возвращения к началу текста, он усиливает текстовую
связность и системность, т. е. символ-уподобление, в отличие от метонимии,—
это явление текстового уровня.
Наконец, символом, как уже было сказано, в определенных условиях
становится деталь. Этими условиями являются окказиональность связи между
деталью и представляемым ею понятием и неоднократная повторяемость
выражающего ее слова в пределах данного текста. Переменный, случайный
характер связи между понятием и отдельным его проявлением требует пояснения
их отношений. Символизирующая деталь поэтому всегда сначала употребляется в
непосредственной близости от понятия, символом которого она будет выступать
в дальнейшем. Повторяемость же узаконивает, упрочивает случайную связь,
аналогичность ряда ситуаций закрепляет за деталью роль постоянного
репрезентанта явления, обеспечивает ей возможность независимого
функционирования.
В творчестве Э. Хемингуэя, например, символом несчастья в романе
«Прощай, оружие!» становится дождь, в «Снегах Килиманджаро»— гиена;
символом мужества и бесстрашия—лев в рассказе «Недолгое счастье Фрэнсиса
Макомбера». Лев во плоти и крови является важным звеном в развитии сюжета.
От тостов белого охотника Вильсона за победу над этим львом до счастливого
осознания героем своей победы — вот, по сути дела, весь рассказ. Первый
повтор слова lion находится в непосредственной близости от квалификации
мужества героя. Дальнейший сорокакратный, рассредоточенный по всему
рассказу повтор слова постепенно ослабляет значение соотнесенности с
конкретным животным, выдвигая на первый план формирующееся значение
«храбрость». И в последнем, сороковом употреблении слово "lion" выступает
полномочным символом понятия: "Macomber felt unreasonable happiness that he
had never known before... 'You know, I'd like to try another lion,'
Macomber said". Последнее употребление слова «лев» никак не связано с
внешним развитием сюжета, ибо герой произносит его во время охоты на
буйвола. Оно появляется как символ, выражая всю глубину перемены,
происшедшей в Макомбере. Потерпев поражение в первом испытании на
храбрость, он хочет победить в аналогичной ситуации, и это проявление
мужества будет завершающим этапом утверждения его только что обретенной
свободы и независимости.
Таким образом, деталь-символ требует исходной экспликации своей связи
с понятием и формируется в символ в результате неоднократного повторения в
тексте в аналогичных ситуациях. Символом может стать любой тип детали.
Например, изобразительной деталью пейзажных описаний Голсуорси в «Саге
о Форсайтах», связанных с зарождением и развитием любви Ирэн и Боснии,
служит солнечный свет: "into the sun, in full sunlight, the long sunshine,
in the sunlight, in the warm sun". И наоборот, ни в одном описании прогулки
или деловой поездки Форсайтов солнца нет. Солнце становится деталью-
символом любви, осветившей судьбы героев.
Символическая деталь, таким образом, это не еще один, пятый, тип детали,
имеющий собственную структурную и образную специфику. Это, скорее, более
высокая ступень развития детали, связанная с особенностями ее включения в
целый текст, это очень сильный и разносторонний текстовой актуализатор. Она
эксплицирует и интенсифицирует концепт, сквозным повтором пронизывая текст,
существенно способствует усилению его связности, целостности и системности,
и, наконец, она всегда антропоцентрична.
Было рассмотрено три элемента художественного текста: заголовок, имя
собственное, деталь, которые выступают актуализаторами текстовых категорий
и реализуют свой содержательно-эстетический потенциал на уровне целого
текста. Из них только один - заголовок - имеет фиксированную позицию.
Учитывая важность места, занимаемого заголовком, в определении его
множественных функций в тексте, И. В. Арнольд справедливо относит его к так
называемым сильным позициям текста. Их состав окончательно не определен.
Специалисты по теории литературы склонны относить сюда, например,
кульминацию, хотя кульминация — понятие сюжетное и фиксированного места в
архитектонической структуре текста не имеет. С другой стороны, рассмотрение
начала и конца произведения как его сильных позиций ни у кого возражений не
вызывает. Их важность в адекватном восприятии и интерпретации текста
объясняет и обращение к ним.
Литература.
1. О теории художественной речи. Виноградов В.В. – Москва, 1971
2. Интерпретация текста. Кухаренко В.А. - Москва, 1988
3. Стилистика текста. Одинцов В.В. - Москва, 1980
| |  скачать работу |
Художественная деталь |
