Интроспекция
ментами, неразложимыми ощущениями и чувственными тонами, с его
процессами, вниманием, восприятием, воображением – все это только фразы, не
поддающиеся определению» (Ананьев Б. Г. Некоторые черты психологической
структуры личности // Психология индивидуальных различий. Тексты. М., 1982.
с. 114.).
<...>Заявление Дж. Уотсона было «риком души» психолога, заведенного в
тупик. Однако после любого «крика души» наступают рабочие будни. И в будни
психологии стали возвращаться факты сознания. Однако с ними стали
обращаться иначе. Как же?
Возьмем для иллюстрации современные исследования восприятия человека.
Чем они в принципе отличаются от экспериментов интроспекционистов?
И в наши дни, когда хотят исследовать процесс восприятия, например,
зрительного восприятия человека, то берут испытуемого и предъявляют ему
зрительный объект (изображение, предмет, картину), а затем спрашивают, чту
он увидел. До сих пор как будто бы то же самое. Однако есть существенные
отличия.
Во-первых, берется не изощренный в самонаблюдении профессор-психолог, а
«наивный» наблюдатель, и чем меньше он знает психологию, тем лучше. Во-
вторых, от испытуемого требуется не аналитический, а самый обычный отчет о
воспринятом, т. е. отчет в тех терминах, которыми он пользуется в
повседневной жизни.
Вы можете спросить: «Что же тут можно исследовать? Мы ежедневно
производим десятки и сотни наблюдений, выступая в роли «наивного
наблюдателя»; можем рассказать, если нас спросят, обо всем виденном, но
вряд ли это продвинет наши знания о процессе восприятия. Интроспекционисты,
по крайней мере, улавливали какие-то оттенки и детали».
Но это только начало. Экспериментатор-психолог для того и существует,
чтобы придумать экспериментальный прием, который заставит таинственный
процесс раскрыться и обнажить свои механизмы. Например, он помещает на
глаза испытуемого перевертывающие призмы, или предварительно помещает
испытуемого в условия «сенсорного голода», или использует особых испытуемых
– взрослых лиц, которые впервые увидели мир в результате успешной глазной
операции и т. д.
Итак, в экспериментах интроспекционистов предъявлялся обычный объект в
обычных условиях; от испытуемого же требовался изощренный анализ
«внутреннего опыта», аналитическая установка, избегание «ошибки стимула» и
т. п.
В современных исследованиях происходит все наоборот. Главная нагрузка
ложится на экспериментатора, который должен проявить изобретательность. Он
организует подбор специальных объектов или специальных условий их
предъявлений; использует специальные устройства, подбирает специальных
испытуемых и т. п. От испытуемого же требуется обычный ответ в обычных
терминах.
Если бы в наши дни явился Э. Титченер, он бы сказал: «Но вы без конца
впадаете в ошибку стимула!» На что мы ответили бы: «Да, но это не «ошибка»,
а реальные психологические факты; вы же впадали в ошибку аналитической
интроспекции».
Итак, еще раз четко разделим две позиции по отношению к интроспекции –
ту, которую занимала психология сознания, и нашу, современную.
Эти позиции следует, прежде всего, разнести терминологически. Хотя
«самонаблюдение» есть почти буквальный перевод слова «интроспекция», за
этими двумя терминами, по крайней мере, в нашей литературе, закрепились
разные позиции.
Первую мы озаглавим как метод интроспекции. Вторую – как использование
данных самонаблюдения.
Каждую из этих позиций можно охарактеризовать, по крайней мере, по двум
следующим пунктам: во-первых; по тому, что и как наблюдается ; во-вторых,
по тому, как полученные данные используются в научных целях.
Таким образом, получаем следующую простую таблицу.
| |Метод интроспекции |Использование данных |
| | |самонаблюдения |
|Что и как |Рефлексия, или |Непосредственное |
|наблюдается |наблюдение (как |постижение фактов |
| |вторая деятельность) |сознания («моноспекция»)|
| |за деятельностью | |
| |своего ума | |
|Как |Основной способ |Факты сознания |
|используется|получения научных |рассматриваются как |
|в научных |знаний |«сырой материал» для |
|целях | |дальнейшего научного |
| | |анализа |
Итак, позиция интроспекционистов, которая представлена первым
вертикальным столбцом, предполагает раздвоение сознания на основную
деятельность и деятельность самонаблюдения, а также непосредственное
получение с помощью последней знаний о законах душевной жизни.
В нашей позиции «данные самонаблюдения» означают факты сознания, о
которых субъект знает в силу их свойства быть непосредственно открытыми
ему. Сознавать что-то – значит непосредственно знать это. Сторонники
интроспекции, с нашей точки зрения, делают ненужное добавление : зачем
субъекту специально рассматривать содержания своего сознания, когда они и
так открыты ему? Итак, вместо рефлексии – эффект прямого знания.
И второй пункт нашей позиции: в отличие от метода интроспекции
использование данных самонаблюдения предполагает обращение к фактам
сознания как к явлениям или как к «сырому материалу», а не как к сведениям
о закономерных связях и причинных отношениях. Регистрация фактов сознания –
не метод научного исследования, а лишь один из способов получения исходных
данных. Экспериментатор должен в каждом отдельном случае применить
специальный методический прием, который позволит вскрыть интересующие его
связи. Он должен полагаться на изобретательность своего ума, а не на
изощренность самонаблюдения испытуемого. Вот в каком смысле можно говорить
об использовании данных самонаблюдения.
После этого итога я хочу остановиться на некоторых трудных вопросах.
Они могут возникнуть или уже возникли у вас при придирчивом рассмотрении
обеих позиций.
Первый вопрос, которого мы уже немного касались: «Что же, раздвоение
сознания возможно или нет ? Разве невозможно что-то делать – и одновременно
наблюдать за тем, что делаешь?» Отвечаю: эта возможность раздвоения
сознания существует. Но, во-первых, она существует не всегда: например,
раздвоение сознания невозможно при полной отдаче какой-либо деятельности
или переживанию. Когда же все-таки оно удается, то наблюдение как вторая
деятельность вносит искажение в основной процесс. Получается нечто, похожее
на «деланную улыбку», «принужденную походку» и т. п. Ведь и в этих
житейских случаях мы раздваиваем наше сознание: улыбаемся или идем – и
одновременно следим за тем, как это выглядит.
Примерно то же происходит и при попытках интроспекции как специального
наблюдения. Надо сказать, что сами интроспекционисты многократно отмечали
ненадежность тех фактов, которые получались с помощью их метода. Я зачитаю
вам слова одного психолога, написанные в 1902 г. по этому поводу:
«Разные чувства – гнева, страха, жалости, любви, ненависти, стыда,
нежности, любопытства, удивления – мы переживаем постоянно: и вот можно
спорить и более или менее безнадежно спорить о том, в чем же собственно эти
чувства состоят и что мы в них воспринимаем? Нужно ли лучшее доказательство
той печальной для психолога истины, что в нашем внутреннем мире, хотя он
всецело открыт нашему самосознанию, далеко не все ясно для нас самих и
далеко не все вмещается в отчетливые и определенные формулы?» (Лопатин Л.
Н. Метод самонаблюдения в психологии // Вопросы философии и психологии. Кн.
II (62). М., 1902. с. 1068).
Эти слова относятся именно к данным интроспекции. Их автор так и пишет:
«спорить о том, что мы в этих чувствах воспринимаем». Сами чувства
полнокровны, полноценны, подчеркивает он. Наблюдение же за ними дает
нечеткие, неоформленные впечатления.
Итак, возможность раздвоения сознания, или интроспекция, существует. Но
психология не собирается основываться на неопределенных фактах, которые она
поставляет. Мы можем располагать гораздо более надежными данными, которые
получаем в результате непосредственного опыта. Это ответ на первый вопрос.
Второй вопрос. Он может у вас возникнуть особенно и связи с примерами,
которые приводились выше, примерами из исследований восприятия.
В этой области экспериментальной психологии широко используются отчеты
испытуемых о том, что они видят, слышат и т. п. Не есть ли это отчеты об
интроспекции? Именно этот вопрос разбирает известный советский психолог Б.
М. Теплов в своей работе, посвященной объективному методу в психологии.
«Никакой здравомыслящий человек, – пишет он, – не скажет, что военный
наблюдатель, дающий такое, например, показание: «Около опушки леса появился
неприятельский танк» занимается интроспекцией и дает показания
самонаблюдения. ...Совершенно очевидно, что здесь человек занимается не
интроспекцией, а «экстроспекцией», не «внутренним восприятием», а самым
обычным внешним восприятием» (Теплов Б. М. Об объективном методе в
психологии. М., 1952. с. 28).
Рассуждения Б.М.Теплова вполне справедливы. Одна
| |  скачать работу |
Интроспекция |
