Испанское рыцарство
ыцари Сида или сам
Кампеадор, который в глазах высшей знати - всего лишь "мельник":
3379. !Fosse a rio d’Ovirna los molinos picar
E prender maquilas commo lo sude far![76]
Знатное происхождение возносило человека в глазах окружающих на
недосягаемую высоту, давало ему почет и уважение, или, как говорится в
поэме, увеличивало "цену" человека.
Однако, по убеждению инфантов и их сторонников, знатное происхождение
давало им еще и право избавиться от своих безродных жен, придав их
бесчестью и даже гордиться этим:
3278. Derecho hizieron porque los han deseadas[77].
3279. Por que las deseamos derecho fiziemos nos;
Mas nos preciamos, sabet, que menos no[78].
Таким образом, инфанты рассматривают свою знатность как нечто, дающее им не
только всеобщее уважение и почет, но и некоторые особые права, служащие
залогом их непогрешимости и правоты.
Высшая знать пренебрежительно относилась к худородным рыцарям,
завоевавшим свои рыцарские права на поле боя. Аристократы считали свою
"цену" гораздо выше их "цены", полагая высокородность главным качеством
человека.
Естественно, это вызывало возмущение и протест среди мелких рыцарей,
воззрения которых отражает поэма. Отвергая знатность как главное
достоинство человека, они выдвигали на первый план такие качества рыцарей,
как честность, верность данному слову и сеньору. "Цена" человека, по их
представлению, определяется не знатностью, а деяниями и личными заслугами
рыцаря[79].
Сама же знатность рассматривается ими лишь как почтительное ( и очень
желательное!) добавление к этому набору рыцарских достоинств, но не
защищающее их и тем более не давшее гарантий того, что знатный рыцарь не
окажется недостаточно высокого рыцарского звания. Особенно звонко эта мысль
звучит в словах :
3443. De natura sodes de los de Vanigonez,
Onde salien comdes de prez e de valor;
Mas bien sabremos las manas que ellos han oy[80].
Поэма редко обличает представителей наиболее спесивой испанской знати того
времени - барселонской, в лице графа Беренгера, и монокой, в лице инфантов
де Каррион и их приспешников. Сочинитель поэмы едко высмеивает пороки
высокородных инфантов, прежде всего их трусость. Так, инфанты до смерти
перепугались льва, убежавшего из клетки во дворце Сида, и попрятались -
один под лавку, другой - за давильный пресс[81]. Этот случай стал предметом
насмешек всех вассалов Сида, видевших позор инфантов. Трусами и хвастунами
они показали себя и на поле боя, когда полчища мавров окружили
Валенсию[82].
Величайшим пороком отпрысков знатного рода поэма изображает их
бесчестность: они обманом выводят из Валенсии своих молодых жен, чтобы
убить их, предательски покушаются на жизнь Абенчальбона, оказавшего им
радушный прием,[83] «позор и бесчестье» они готовят бойцам Сида, едущим в
Каррион, чтобы сразиться с ними в честном бою[84].
Завистливым и коварным представляет в "Песни" граф Гарсия Ордоньес,
союзник инфантов и давний недруг Сида. Однако выясняется, что и он в свое
время был посрамлён «биварцем»[85]. Полное поражение от Сида терпит и
барселонский граф Раймунд Беренгер, задира и хвастун[86].
Образ Ансура Гонсалеса представлен в поэме резко сатирически:
3373. Ansuar Gonsalez entrada por el palacio,
Manto armino e un brial rastrando;
Vermejo viene, caera almorzado.
En lo que tablo avic poco recaldo[87].
Все знатное окружение короля целиком поэма упрекает в жадности и
неумении добывать богатства с оружием в руках: вся свита монарха
отправляется на свидание с Сидом в надежде на богатые подарки от правителя
Валенсии;[88] поэма укоряет их в жадности.
Такой противоположностью высокородной знати, на поверку оказываются
трусливой и коварной, являет собой простые рыцари. Поэма изображает их с
нескрываемой симпатией и уважением. Прежде всего - это Сид и его ближайшие
вассалы. Все они - бесстрашные воины, смело смотрящие в лицо любой
опасности и черпающие наслаждение в битве. Поэма возвеличивает
справедливость и милосердие Сида, который отпускает на свободу, вопреки
обычаю не требуя выкупа, плененного им барселонского графа Раймунда
Беренгера[89]. Даже по отношению к своим известным врагам - маврам - Сид
проявляет сочувствие[90].
Как воитель, строго соблюдающий правила ведения войн, Кампеодор дает
возможность валенсийцам призвать подмогу из других мавританских
земель[91].
Сид твердо держит данное королю слово, даже предчувствуя, что брак его
дочерей с инфантами не принесет ничего хорошего. Кампеодор строго соблюдает
мирный договор с Сарагосой, платящей ему дань[92]. Наконец, даже в
отношениях между враждующими феодалами Сид выступает за честность и
прямолинейность:
1070. Si vos viniere emiente, que quisieredes vengallo,
Si me vinieredes buscar, fazadme antes mandado
. O me dexaredes de lo vuestro, o de lo mio levaredes[93].
Таким образом, в "Песне" возвеличивается честность Сида по отношению к
другим представителям благородного сословия и его верность данному слову.
1079. Lo que nonferie el caboso por cuanto en el mundo ha
Una desleananca ca non la fizo algaandre[94].
Все внутреннее движение "Песни" заключается в постепенном и
последовательном приходе Сида к торжеству над презрением знати. Автор поэмы
прекрасным композиционным приемом еще раз подчеркивает, что достоинство
рыцаря - не в именитости, а в личных заслугах и воинских подвигах.
Кичась своей высокородностью, инфанты постоянно твердят, что к ним
породниться посчитали бы за честь даже короли Испании:
2553. Podremos casar con fijas de reyes o de engeradores,
Ca de natural somos de comdes de Carrion![95]
Однако выясняется, что знатности инфантов "короли и императоры"
предпочитают добытую в боях славу (и богатство) Кампеодора и желают
породниться не с изнеженными и подлыми "сыновьями графа", а с Сидом:
3398. Piden sus fijas a mio Cid el Campeodor
Por seer reinas de Navarra e de Aragon[96].
Завершается поэма исполненными торжества словами поэта о том, что
теперешние короли Испании гордятся своим родством с Кампеодором, своими
руками добившим себе славу и почёт.
Очевидно, достаточно непросто складывались отношения между рыцарством
и горожанами. Так, довольно-таки бесцеремонно Сид пытался разместиться на
ночлег вместе со своей дружиной в доме какого-то горожанина; обнаружив, что
хозяин не желает его впускать, Сид попробовал вышибить дверь[97]. И
неизвестно, чем закончилось бы для хозяина дома его упрямство, если бы его
маленькая дочка не растолковала Сиду, что грозит ее отцу за помощь
изгнаннику.
Наиболее рельефно отражает отношения между рыцарями и городскими
ростовщиками тот эпизод поэмы, в котором рассказывается о получении Сидом
ссуды у евреев Рахили и Иуды. Вместо наполненных золотом сундуков Сид дал
им в залог два ящика с песком, взяв с них обещание целый год не раскрывать
ларцы[98]. Сид утверждает, что лишь крайняя необходимость кормить вассалов
вынудила его пойти на этот обман[99].
Далее в поэме нигде не упоминается о том, что Сид отдал свой долг
субсидировавшим его ростовщикам. Некоторые ученые полагали, что в этом
эпизоде поэмы проявляется свойственный массовому сознанию средневековой
Европы антисемизм. Более обоснованным представляется линия Менендеса
Пидаля, который считал, что расплата Сида с ростовщиками просто опущена
поэтом, не любившим повторов[100].
Как бы то ни было, тот факт, что Сид просто-напросто забыл о
выручивших его в трудную минуту ростовщиках и поставил их на грань
разорения, свидетельствует о принебрежитель-ном отношении рыцарства к
занимавшимся торговлей и ростовщичеством горожанам.
Сведений о взаимоотношениях рыцарства с крестьянством в поэме почти
нет; но имеющиеся в ней упоминания о крестьянах не лишены почтительности.
Так, жителей Сант-Эссебана, которым правил Минайа, поэма называет «мужами с
умом»[101] Сам Минайа с большим уважением относится к жителям
подвластного ему города и в благодарность за выхаживание дочерей Сида
освобождает их от уплаты оброка и от души благодарит[102].
Возможно, такое почтительное отношение рыцарства к крестьянству,
прослеживаемое в поэме, объясняется тем, что многие рыцари сами были
выходцами из этого сословия, да и по своему хозяйственному положению не
существенно отличались от мелких земельных собственников[103].
Итак, несмотря на то, что рыцарство нередко предстает в поэме как
единый сословный коллектив, нельзя не заметить глубоких различий в
общественном положении подлинных категорий рыцарей. Высшая знать - рикос-
омбрес - состояла из крупных землевладельцев, приближенных короля, в руках
у которых фактически находилась государственная власть. Вторым слоем
рыцарства были инфансоны, также владевшие вотчинами, получавшие
пожалования от короля, участвовавшие в работе кортесов. Хотя правовой
статус инфансонов не сильно отличался от правового статуса рикос-омбрис, в
общественной жизни между ними была огромная дистанция, определявшаяся
| |  скачать работу |
Испанское рыцарство |
