Историософия Б. Пильняка
иномия Восток – Запад выражается в
противопоставлении восточной идеи внутреннего равновесия человека и бытия
западной идеей противостояния человека и окружающего мира.
В России восточного и западного проходит выход, по Пильняку, в
противостоянии Москвы и Петербурга.
Издавна столицей России была Москва – город для Пильняка типично
азиатский ''с несуразными палатами на углах, с ковриками плакатов на
стенах'', с кривыми переулками, тупиками, подворотнями и пустырями,
заросшими деревьями. Петербург – попытка связать Россию с Западом, навязать
русской, восточной стихийности западные ''культурные'' проспекты, создать
русский ''Парадиз''.
Рождение новой столицы воспринимается Пильняком как глубоко чуждое
России явление, оторванное от народа и исторического хода развития России:
''нелепая случайность, насилие над русской историей и русским народом''
(28;57).
Противоборство Москвы и Петербурга определило историю России вплоть до
революции.
Торжество Запада ознаменовалось тем, что ''старая, колонная, умная
Русь, с ее укладом, былинами и песнями, монастырями – казалось, -
замыкалась, пряталась, затаилась на два столетия'' (28;57). Но время от
времени, восточное все же прорывалось сквозь западной культурный слой, оно
стало тем инстинктивно-бессознательным, что и определило характер революции
и дальнейшую историю России: ''Днем Китай – город, за китайской стеной,
ворочался миллионом человеческих жизней – в котелках, в фетровых шляпах и
зипунах … А ночью из каменных закоулках и с подворий исчезали котелки,
приходили безлюдье и безмолвье, рыскали собаки. И тогда в этой пустыне из
подворий и подворотен выползал тот: Китай - без котелка, Небесная империя,
что лежит где-то за степями на востоке, за Великой каменной стеной, и
смотрит на мир раскосыми глазами, похожими на пуговицы солдатских шинелей''
(6;52).
Средство двух противоположных начал так плотно вошло в русскую жизнь,
что даже время измеряется двумя различными мерками – восточными и западными
''Часы у зеркала – бронзовые пастух и пастушка …, как романтический
осьмнадцатый век, им отвечает кукушка … как Азия, Закамье, татарщина''
(6;69). А рядом с ними – сборные часы, не связанные ни с посвященной
Европой, ни со стихийным Востоком, но вместе с тем явившиеся из культуры
древнего мира, объединявшей и Восток, и Запад. Сборные часы – проявление
чисто русской черты-сборности, – в которой, по мнению многих философов, и
проявляется единство восточной и западной культуры в истории России. Для
Пильняка, тем самым, открывается еще один путь России, собственно русский,
путь в глубину русской истории, в домонгольские времена, к самой себе.
Именно эта соборность – важнейшая категория в творчестве Пильняка, явно она
проявится в ''Голом годе'' и в ''Созревании плодов'', но на протяжении всей
писательской жизни она будет определять поэтику пильняковских текстов.
Именно соборность диктует Пильняку постоянное обращение к опыту писателей –
классиков и писателей – современников (''… нам выпало делать русскую
литературу соборно …'', - цитирует Пильняка Ауэр (43;14), а также к
читательскому опыту, постоянно приглашая читателей к соавторству
(''Читатель должен дополнить рассказ своими главами'' (''Вещи'' (5;21));
''Каждому – его глазами'' (''Голый год'' (6;53)). Соборность нужна автору
для познания истины, которая добивается только всеобщими усилиями. Никто не
может единолично завладеть правдой. В жизни столько правд и истин, что
одному человеку не под силу овладеть ими. В таком понимании соборности
Пильняк близок к древнерусской философии творчества, согласно которой
письменное слово воспринималось как всеобщее достояние.
Соборность у Пильняка – единение не только современников, но и людей,
вещей исконно русских, древних, свободных от западного налета петербургской
культуры, которой соборность чужда. Возможность соединения дают
археологические расколки. Это воскрешение старой Руси, оживившее скифскую
каменную бабу, скрытую веками истории в многочисленных курганах.
Расколки у Пильняка приобретают символическое значение погружения в
другое время, когда не было борьбы. В- З а было гармоническое
существование.
Столкновению времен посвящен рассказ ''Тысяча лет''. Здесь проявляются
несколько слоев времени.
Князья Вильяшевы ведут свой род от Владимира Мономаха, внука
великового императора Византии Константина. Константин крестил первую
русскую христианку Ольгу. Младший брат Вильяшев – былинный богатырь,
старший Константин пошел в восточных предков. В их внешности и манере
проглядывают хищные звери; они веками охотились и подчиняли , но ушло их
время и ''обессилела их сила''. Она ''ушла'' под землю, и ходят они по
курганам, в которых ''хранится'' их сила, подлинно русская, былинная.
Тысячи лет умирала, рассеивалась эта сила. Растворилось время, но вскоре
снова задышал курган, то есть снова скапливается сила, идет новый синтез
времени.
Пока время спокойно и неторопливо, измеряется тысячелетиями. ''Тысяча
лет'' – не только название рассказа, это и важнейший период развития страны
в историософии
Б. Пильняка. Это исторический этап, на протяжении которого осуществлялось
противоборство России и Запада. ''Где-то Европа, Маркс, научный социализм.
А здесь сохранилось поверье, которому тысяча лет'' (6;92). Рассказ
знаменует собой конец тысячелетнего царства, господства Запада.
Пробуждаются истинно русские силы, время начинает измеряться другими
мерками.
Пильняк бесстрастно свидетельствует конец одной эпохи и начало другой.
''Оставим мертвым погребать своя мертвецы'' – библейский эпиграф к рассказу
''Тысяча лет''. Конец одной эпохи, по закону истории, повторяющему закон
природы, свидетельствует о начале другой. ''Так, когда вы увидите все сие,
знайте, что близко, при дверях'' – еще один эпиграф из повести тех лет
''При дверях''. Так в Библии предсказано скорое появление Сына
Человеческого.
Противоборство Востока и Запада в России завершается. Вверх в этой
борьбе одержала Россия с ее самобытной соборностью, с ее самобытным
временем, что сохранилось глубоко под землей, надежда на воскрешение
старой, исконной Руси, которая, по мысли Пильняка, повторяющей убеждение Н.
Бердяева, ''должна сознавать себя и Западом,
Востоко - Западом, соединителем двух миров …'' (15;28) и является
воплощением гармонии истории.
Сейчас, в преддверии революции, такое соединение, по Пильняку,
возможно. Именно оно поставит Россию выше всех других государств мира и
даст ей право ''перекрашивать'' историю по-своему: ''История иногда меняет
свою колесницу на иные повозки. Сейчас история впряглась в русскую тему …''
(7;112).
Итак, Пильняк определил предпосылки революции и ее роль в истории
России. Писатель подчеркивает ее высшее предназначение – вернуть страну к
своим истокам, возвести ее на новую ступень исторического развития. Все
последующие произведения призваны проанализировать революцию во всех ее
проявлениях и спрогнозировать пути развития России.
Революция появляется как нечто неопределенное, смутное. В повести
''При дверях'' впервые для изображения революционных событий используется
образ метели: ''А вечером звонил кто-то по телефону и сказал, что с Урала
идет буран, и к ночи метель прошла'' (7;22).
Метель – излюбленный символ для изображения революции у Пильняка. Он
позволяет не только избежать автору четких трактовок и раз и навсегда
определенной позиции в оценке исторических событий, но и выстраивает
произведение Б. Пильняка в определенной традиции русской литературы. Идет
она от Пушкина: вождь мужицкого бунта как бы материализуется из бурана в
''Капитанской дочке''. Описание метели здесь буквально соответствует тому,
которое дано в стихотворении ''Бесы''. Основной мотив в этом
описании – занесенные дороги, невозможность определить дальнейший путь и
противостоять стихии. Революция у Пильняка – тоже стихия, уничтожающая все
старые пути, а также ''бессмысленный и беспощадный'' мужичий бунт,
возвращающий Россию в 17 век, исправляющий ''ошибку'' Петра I.
В 1920-м году Б. Пильняк пишет свой первый роман о революции ''Голый
год''. Именно в нем нашли целостное воплощение основные антиномии, через
которые раскрывается историософская концепция Б. Пильняка: Восток – Запад,
Природа – История. В произведении эти начала находят свое выражение в ряде
частных противопоставлений: бездуховность, упадок культуры среди
интеллигенции (детей Петра I) - и напряжение воли, стремление действовать,
строить новую жизнь в голодной, но движущейся вперед России, присущим
большевикам, ''кожаным курткам''; жизнь России исконной, языческой,
допетровской – и два века после реформ Петра; вера истинная и ложная
(столкновение язычества, христианства и масонства). Все эти идеи даны не в
форме абстрактных рассуждений, а воплощены в пространственно – временной
организации произведения, в самостоятельных, сюжетных линиях, мотивах и
образах. Конкретно-исторические категории соотносятся с обобщенно –
философскими (проходящая минута – и вечность, настоящая – и будущее, жизнь
– и смерть), что позволяет рассмотреть события революции в широком
| |  скачать работу |
Историософия Б. Пильняка |
