Главная    Почта    Новости    Каталог    Одноклассники    Погода    Работа    Игры     Рефераты     Карты
  
по Казнету new!
по каталогу
в рефератах

Историософия Б. Пильняка

лан удается в своей фактической
части - монастырь действительно сгорает. Но вместо рождения спасителя
получается нелепый фарс: товарищ Лайтис арестовывает Оленьку, Компарт
приказывает арестовать самого Лайтиса, а сумасшедший ''апостол'' сгорает в
монастыре.
      ''Мечтанья юности и иссушенный мозг в мечтаньях …!'' – комментирует
его прожекты скрещения России с Западом автор.
      Сгорает в монастырском пожаре и другой пророк бесовства –
''почвенник'' архиепископ Сильвестр. Когда Зилотов показывает старому
владыке красную бумажную звезду, склоняя ее концы (символизирующие столицы
западных государств) к центру (Москве), то архиепископ кричит:
''Заблуждены! Заблуждены! Ересь!'' Сильвестр излагает свою теорию
революции: ''Песни народные вспомни, грудастые, крепкие, лешего, ведьму!
Леший за дело взялся, крепкий, работящий. Иванушку – дурачка, юродство –
побоку. Кожаные куртки. С топорами. С дубинами. Мужик!'' (6;129). Это
русский национальный вариант бесовства, противопоставленный
''иностранному'' антихристу.
      По концепции архиепископа, вся история России основана на бунте
против государственности: ''Нет никакого интернационала, а есть народная
русская революция, бунт – и больше ничего. По образу Степана Тимофеевича''.
И именно в революции народ получил возможность осуществить свою мечту –
построить ''государство без государства''. ''Ну, а вера будет мужичья'',
как раньше, когда ''вместо Пасхи девушек на  урочищах умыкали, на пригорках
в дубравах Егорию, скотьему богу, молились. А православное христианство
вместе с царями пришло, с чужой властью …Жило православие тысячу лет, а
погибнет, а погибнет - ! – лет в двадцать, в чистую, как попы перемрут
(этот срок называет и Зилотов для прихода антихриста) …И пойдут по России
Егорий гулять, водяные да ведьмы, либо Лев Толстой, а то, гляди, и Дарвин
…'' (6;86).
      Основной сквозной мыслью о революции, таким образом, является
сопоставление ее с русским бунтом, ''бессмысленным и беспощадным'',
стихийным.
      Сама стихия народа, его земляная и половая сила гармонирует с
революцией и является важнее и сильнее ее. ''Броситься к первой женщине,
быть сильным безмерно и жестоким. И здесь, при людях, насиловать,
насиловать, насиловать!'' И  революция здесь – явление не историческое, не
социальное, только природное, прорыв человеческих инстинктов: ''Теперешние
дни – разве не борьба инстинкта?!'' (6;116). Революция выходит ''из-под
контроля'', она ''не осознает'' своей высокой роли в истории, которую ей
приписывает Пильняк, она просто бушует, подобно природной стихии.
      Историческая правда аргументируется природной силой. Революция
пытается соединить природу и историю. В романе об этом свидетельствуют
образы ''земляных'', ''природных'' персонажей – знахаря Егорки, Арины, его
дочери, затем любовницы и жены. Мысль о единстве природы и истории,
заявленная еще в ранних рассказах Б. Пильняка, получает развитие в его
романах.
      Звучит также и закон жизни, оказывающийся сильнее истории: ''
…древнее, значимей, - страшнее – человеческая жизнь …'' (7;251). Тот, кто
принял этот закон, может овладеть жизнью, ''энергично фукцировать'', как
''фукцирует'' Архипов, потому что за ним спокойное понимание жизни, ее
целью, ее течения – от рождения до смерти. Он сын своего отца, отца,
который, узнав, что смертельно болен. Приходит к сыну с трудным вопросом:
                  '' - То есть, что лучше умереть – самому позаботиться?
          - Да, - сказал глухо
          - И я тоже думаю так. Ведь умрешь – и ничего не будет, все
            кончится. Ничто будет.
          - Только, отец, - слово ''отец'' дрогнуло больно. – Ты ведь отец
            мне, - всю жизнь с тобой прожил, от тебя прожил, - понимаешь,
            тошно!'' (6;66).
      Без боязни смерти входит Архипов в роман. С обещанием новой жизни
завершает его: новая жизнь не только в смысле светлого будущего, но и
реального продолжения физически и нравственно не выродившийся потомок
князей Ордыниных. По душевной зрелость она приняла революцию, ''всей кровью
своей почуяла'' и  сделала единственно значимый вывод: ''надо жить – сейчас
или никогда'' (6;    )
      Третью точку зрения на дальнейшее развитие России высказывает князь
Глеб Ордынин, племянник архиепископа Сильвестра, тоже ''почвенник'', но в
духе XIX века. Он считает, что Петр насильственно насадил ''механическую
культуру'' Запада, ''Россия томилась в удушье …'' Отсюда – взгляд князя
Глеба на революцию, которая, противопоставила Россию Европе. И еще. Сейчас
же после первых дней революции Россия бытом, нравом, городами – пошла в
семнадцатый век'' (6;84).
      Таким образом, и дядя, и племянник понимают революцию как возвращение
России к ее естественному состоянию. Но у них разные исторические и
религиозные ориентиры. Князь Глеб пытается отыскать в революционный эпохе
черты христианской допетровской Руси. А псевдопастырь Сильвестр
просматривает в современности Русь языческую. Но революция уничтожает
обоих, как и почти всю семью Ордыниных, которая сама уже ''прогнила'':
наследственный сифилис. ''Голый год'' революции безжалостен к людям из
прошлого. Спасаются лишь те, кто живут по законам жизни природной. Это
Наталья, которая ведет за собою Архипова. Только у них есть будущее: '' … и
будут дети, и – труд, труд! …'' (6;166).
      На протяжении всего романа Пильняк вглядывается в революционную
действительность, отбирает исторические концепции для объяснения хода
истории. И революция выступает как противоборство следующих понятий:
          - язычество – христианство
          - Восток – Запад
          - Петербург – Москва
      Создавая на страницах романа образ России, Пильняк раскрывает ее
тайную сущность; проступает в различных частях страны Китай – город, Китай,
Небесная империя, Азия. Главнее ''Китай – город'' в начале и в конце романа
образуют кольцевую композицию, окружая Россию своеобразной символической
Китайской стеной.
      Справедливо замечание Г. Анищенко, что, ''революция уносит Россию не
только во времени – к дохристианской эпохе, но и в пространстве – толкает в
другую часть света, к нехристианской Азии'' (12;244).
      Христианство изымается из истории России, и  Русь языческая,
восстановленная революцией, справляет свой шабаш. В конце романа колдуют
знахари, прыгают волки, безумствует природа, безумствует человек, творя
молитву о блуде.
      ''Россия.
      Революция.
      Метель''.
      Вскрывая языческое начало в революции, описывая поистине ужасный
разгул стихии, Пильняк, тем не менее, целиком на стороне такой варварской
революции. В ''Голом годе'' он певец России и революции, жестокой,
стихийной в своем проявлении. Он все еще надеется на проявлении ее высокого
предназначения.
      После написания ''Голого года'' настроения Б. Пильняка меняются.
Этому способствовали его поездки в Англию и Германию в 22-23-м годах.
      Пильняк пишет о себе как критик, в третьем лице: ''если его первые
повести и роман ''Голый год'' окрашены славянофильством, то теперь ему
многое в России кажется иным, - он знает, что человечество еще очень далеко
от совершенства всего мира, но на западе скоплено гораздо больше, чем в
России. Богатств и культурных навыков, России многому надо поучиться у
Запада, и Пильняк знает, что в России сейчас первым делом – надо
действовать за культуру,  - культуре же этой поможет одно – машина,
консолидированный труд, консолидированная трудоспособность, которой мало в
России (26;193).
      Тему столкновения варварства и цивилизации развивает роман 24 года
''Машины и волки''
                '' …мне впервые теперь, после Англии ''прозвучала''
коммунистическая, рабочая, ''машинная'', - не полевая, не мужичья, не
''большевицкая'', - революция, революция заводов и городских, рабочих
пригородов, революция машины, стали, как математика, как стали. До сих пор
я писал во имя ''полевого цветочка'' чертополоха, его жизни и цветения, -
теперь я хочу этот цветочек противопоставить – машинному цветению. Мой
роман будет замешан не на поет, как раньше, а на копоти и масле: - это наша
городская, машинная революция …'' (26;194)
      ''К машинной правде от волчьей Расеи'' – так определяет И. Шайтанов
тематику романа, само название которого предполагает и некоторую
уравновешенность понятий: ''Машины и волки''
      Волк – метафора, символ, который употребляет не только Пильняк. Волк
в славянской мифологии еще и оборотень, соединение природного и
человеческого. Об этой способности вечно перевоплощаться писали Н. Асеев
(''Собачий поезд''), Н. Заболоцкий (''Безумный волк'')
      Волк – символ  с историческим значением, он неразрывно связан с
метелью.
                             Гей вы! Слушайте, вольные волки,
      Повинуйтесь жданному кличу! –
Писал в. Брюсов в 1900 году в знаменитом стихотворении ''Скифы''. Так рано
соединился этот образ, подхваченный впоследствии и Пильняком, с темой
исто
Пред.678910След.
скачать работу

Историософия Б. Пильняка

 

Отправка СМС бесплатно

На правах рекламы


ZERO.kz
 
Модератор сайта RESURS.KZ