История Религии (том 1)
нец обрести мир и свободу.
На последних часах жизни Гаутамы лежит печать непреодолимой
трагичности. Он умирает не как Сократ, верящий в бессмертие, не как
мученик, скрепляющий кровью свое учение и торжествующий над злом, а как
человек, признавший мировое зло и подчинившийся ему. Все преходяще, все
течет! Ищите в этом утешение! Вот итог...
Рис. 75
Будда врачующий. Корея. Иконостас. XVIII в. Фрагмент.
Энергичная миссионерская деятельность монахов приводила к буддизму
много новообращенных. Народ все больше тянулся к этой новой религии,
которая обещала спасение независимо от касты, не отягощала избытком
обрядов, проповедовала доброту и кротость.
Гаутама стремился развенчать преходящую жизнь, представить ее как
царство страданий, смерти и уродства. Но его последователи посвятят себя
заботам о людях и их благе на земле. Они станут трудиться над созданием
буддийской культуры.
Отвергнув Бога-Творца, Будда признал природу и человека бесцельным
коловращением призраков, мельканием «дхарм»3, нескончаемым, никому не
нужным потоком. И он был прав, ибо, если нет Бога Живого, Вселенная
заслуживает уничтожения, жизнь и сознающие себя личности должны исчезнуть
навсегда. Это для них лучший удел.
Такова главная причина, почему религия столь возвышенная, как
индийская, не могла стать преддверием к Евангелию.
И все же жизнь и проповедь Гаутамы были одним из величайших событий в
истории духа.
Значение Просветленного отнюдь не исчерпывается нравственным или
философским содержанием его учения. Величие Будды и его предшественников
заключается в том, что они провозгласили спасение главной целью религии.
Мудрец, проникнутый состраданием ко всему миру, он поистине достоин любви и
благодарности человечества, хотя и не был в силах спасти его. Впрочем, кто
из людей смог бы совершить это?
______________________________________________________________________
1 Аскет — человек, отрешившийся от всего, что считается приятным, ради
достижения духовного совершенства.
2 Оглашенные — в христианской церкви те, кто готовится к крещению,
считается учеником, но не полноправным членом общины. По правилам, они не
должны присутствовать при Евхаристии.
3 Дхармы — первичные элементы бытия и сознания; их сочетания создают
жизнь. Цель буддизма — исчезновение дхарм в нирване, переход бытия в
небытие.
IV. ДИОНИС, ЛОГОС, СУДЬБА
Религия и философия Древней Греции
ДРЕВНЕГРЕЧЕСКАЯ РЕЛИГИЯ
Очеловеченные боги
Греция, X—V вв. до Р.Х.
Мыслители Древней Греции создали своеобразную картину мироздания и
определили характер ные для своего времени всеобщие закономерности
жизнедеятельности человека. Эллинистический мир стал первым полем
деятельности апостолов, когда они обратились с проповедью к язычникам.
Вышедшее из библейской страны Слово Божие было принято людьми античного
общества, и на этой почве возрастала Вселенская Церковь. Мученики и
апологеты, учители и Отцы Церкви в большинстве своем были сынами греко-
римского мира. Отцы Церкви говорили, что Бог открывал людям истину
постепенно, и главные достижения античности в этом направлении — это
древнегреческая философия и жажда новых идеалов, вызванная
неудовлетворенностью языческими верованиями.
Что же представляла собой древнегреческая религия и почему в сознании
людей, почитавших Зевса, Афину и других олимпийцев, возникло стремление к
чему-то новому?
Рис. 76
Гомер. IV в. до Р.Х.
Самые древние культы у всех народов мира были связаны с почитанием
Богини-Прародительницы, а также стихийных сил природы. В истории
большинства древних религий есть исключительно важный переломный момент,
когда человек, впервые осознав священный характер мирового порядка,
гармонии и разума, противопоставляет их иррациональным силам хаоса. Этот
момент запечатлен в мифах о борьбе богов. Против стихийных демонов
первобытного общества выступают божества человекоподобные, созидающие
стройную иерархическую систему мира. В представлении эллинов боги-
победители поселились на Олимпе, который стал уже не столько горой, сколько
некоей небесной областью. Обитатели Олимпа мыслились как существа, во всем,
кроме бессмертия, сходные с людьми. Мифы красочно рисуют их жизнь среди
войн и соперничества, интриг и пиров, любви и ненависти. Победа олимпийцев
над темными силами Матери-Земли отразила гордое самосознание человека-
борца, человека-деятеля и устроителя жизни, узнавшего о своем превосходстве
над природой. Триумф человекоподобных богов в примитивной форме заявлял о
вере в высшую значимость духовного начала.
Рис. 77
Артемида. Восточный фриз Парфенона. 447-432 гг. до Р.Х. Фрагмент
Рис. 78
Гомер. Монета из Хиоса. IV в. до Р.Х.
Однако победа Олимпа, как гласит сказание, не была полной: сразив
титанов и чудовищ, боги не решились посягнуть на саму Богиню-Мать.
Верховная власть осталась за ней. И над всем продолжала тяготеть неизбывная
Судьба, которую невозможно было ни постичь, ни одолеть, ни умолить. Она
представала все той же Богиней-Прародительницей. Именно здесь корень того
фаталистического1 чувства, из которого родилась античная трагедия,
воспевшая тщетный поединок человека с Неведомым.
«Илиада» и «Одиссея» Гомера были для греков настоящей энциклопедией,
откуда многие поколения эллинов черпали свои религиозные понятия. Главная
тенденция гомеровской религии — очеловечение богов — находила живейший
отклик среди жителей греческих городов-полисов.
Однако постепенное преодоление культа человеческого начала в
древнегреческой религии позволяет ей подняться над простым
антропоморфизмом. Бессмертие, поддерживаемое волшебным напитком, и
необоримая сила олимпийских великанов являлись лишь чисто внешними
признаками, отличающими богов от людей.
Процесс сближения между двумя мирами — Олимпом и родом смертных —
прослеживается и в религиозном искусстве Греции VII—V вв. до Р.Х.
Появившиеся в начале этого периода храмы сооружались по образу жилищ и
обычно отличались не очень большими размерами. Строя их, греки хотели
предоставить Зевсу или Посейдону «дом» в пределах своего города. Возводя
обиталища для богов, греки надеялись сделать бессмертных своими
согражданами, покровителями полиса. Для грека вселение бога в храм было
одним из средств очеловечения его, почти насильственного удержания бога в
полисе. Бывали даже случаи, когда статуи богов приковывали цепями, чтобы
помешать им покинуть жилище.
Эта же тенденция к стиранию границ божественного и человеческого
наметилась и в культовых изображениях. Если от старых примитивных идолов
веяло чем-то загадочным, сверхъестественным, то в дальнейшем мы видим
образы все более земные, понятные, человечные.
Божество, изваянное из камня, наделенное прекрасным земным ликом,
живущее в собственном доме, мыслилось в значительной степени как друг,
защитник и сосед грека. Олимп и город оказались рядом; ведь недаром мифы
постоянно говорили о любви и браках между бессмертными и людьми.
Слишком земные боги оказывались существами почти того же порядка, что и
смертные. Между тем люди не могут долго довольствоваться идеалом, который
не возвышается над их уровнем. То, перед чем человек может склониться, не
унижая своего достоинства, должно превосходить его, а этого нельзя было
сказать о гомеровских богах. Поэтому естественно, что взор мыслящих греков
все чаще стремился проникнуть в таинственные небеса над Олимпом.
Но что они могли найти там? Из поэм Гомера им было известно, что боги
бессильны перед решением Судьбы, а следовательно, она правит миром.
Вселенная, таким образом, являет собой как бы систему всеобщей зависимости.
Раб подчинен человеку-господину, человек — игрушка богов, боги подвластны
Судьбе. Удел человека — рабство не только физическое, но и духовное.
Человек как раб предстоит богам не с чувством смирения, а скорее как
невольник. Смирение рождается из веры в благость высших сил, между тем
никаких признаков благости Мойры2 у Гомера нельзя было найти. Ее
предначертания — лишь прихоть, не имеющая цели и смысла, которая превращает
мир и действия человека в абсурд.
Рис. 79
Дионис. Роспись амфоры. Около 500 г. до Р.Х.
За красочными картинами гомеровского эпоса можно различить скрытую
мысль об обреченности людей и народов. Оборона Трои бесполезна — ее жребий
предопределен; Ахиллес знает о неизбежности своей ранней гибели, Одиссей —
об участи своих товарищей. И что удивительного, если у певца,
прославляющего могучих витязей, внезапно прорывается скорбное восклицание:
«Меж существами земными, которые дышат и ходят,
Истинно в целой Вселенной несчастнее нет человека!..»
Даже поэт Анакреонт, стяжавший славу своими игривыми стихами,
неожиданно как бы проговаривается:
«Умереть бы мне! Не вижу никакого
Я другого избавленья от страданий».
Рис. 80
Герма бога Диониса. V в. до Р.Х.
Так греки пришли к мысли о том, что земная жизнь — это долина скорби.
Египтянам и индийцам были чужды подобные представления благодаря вере в
бессмертие. Гомеровская же религия, говоря о страшной Преисподней,
ожидавшей людей после смерти, внушала им лишь тоску и ужас. Перед лицом
смерти человек переставал быть активным членом общества, оказывался
беспомощным у края пропасти.
______________________________________________________________________
1 Фаталистический, прил. от сущ. «фатализм» (лат. «судьба», «рок») —
слепая покорность обстоятельствам, страх перед собственной активностью,
которая якобы либо напрасна (судьба решила иначе), либо может прогневить
духов и демонов.
2 Мойра — букв. «участь», «доля», которую люди получают при рождении;
богиня судьбы у древних г
| |  скачать работу |
История Религии (том 1) |
