История России XVII-XIX вв.
ания он повторил свой отказ, ссылаясь, между прочим, на
то, что мобилизация стоит больших денег.
Под влиянием тревожных сообщений из Константинополя английский кабинет
23 января принял, наконец, решение об отправке британского флота в проливы.
Между прочим кабинет рассчитывал, что такой шаг подвинет вперёд и Австро-
Венгрию. В знак протеста лорды Дерби и Карнарвон подали в отставку. Но, тут
же отменив своё решение, кабинет послал адмиралу Хорнби новый приказ:
немедленно вернуться в Безикскую бухту. После этого и лорд Дерби
возвратился на свой пост. Англия и Австрия совместно потребовали передачи
всей совокупности условий русско-турецкого мира на обсуждение международной
конференции. При этом австрийцы указывали на нарушение Рейхштадтского и
Будапештского соглашений: в лице Болгарии Россия создавала на, Балканах то
самое большое славянское государство, образования которого как раз и было
условлено не допускать.
Русское правительство не рискнуло пойти на конфликт с двумя великими
державами. Его армия и запасы военного снаряжения пострадали от войны;
финансовое положение государства было не из лёгких. Ввиду этого царское
правительство официально сообщило, что оно готово передать на обсуждение
международного конгресса те условия будущего мирного договора, которые
затрагивают «общеевропейские» интересы. Под таковыми в первую очередь
разумелся вопрос о проливах.
Опасаясь столкновения с Англией, царь приказал главнокомандующему в
случае принятия турками условий перемирия воздержаться от оккупации
Константинополя, остановиться под его стенами и во всяком случае не
производить оккупации Галлиполи.
31 января 1878 г. турки подписали перемирие. Один из пунктов
предусматривал распространение русской оккупации до Чаталджи и Булаира. Но
эти районы в тот момент фактически ещё не были заняты русскими войсками.
Поэтому продвижение русских продолжалось ещё несколько времени и после
подписания перемирия. Это вызвало в Лондоне новый приступ паники.
Английский кабинет боялся, что русские идут на столицу Оттоманской империи.
Для самих англичан был немалый соблазн занять проливы и Константинополь.
Ещё в августе 1877 г. Биконсфильд писал Лайарду: «хотел бы видеть наш флот
во внутренних водах Турции и переход Галлиполи в наши руки в качестве
материальной гарантии».
Шовинистическая агитация приняла в Англии истерический характер. В такой
обстановке кабинет 8 февраля снова отдал приказ адмиралу Хорнби идти в
Дарданеллы. Адмиралу было сообщено, что английский посол должен получить
согласие султана на проход судов через проливы. Флот двинулся в Дарданеллы.
В Чанаке он стал на якорь в ожидании султанского разрешения. Простояв
некоторое время и ничего не дождавшись, адмирал Хорнби снялся с якоря и
направился обратно в Безикскую бухту. Вскоре выяснилось, что султан не
посмел пропустить британский флот к Константинополю ввиду угрозы русского
главнокомандующего, что в таком случае его войска займут турецкую столицу.
Царь действительно хотел было приказать главнокомандующему ввести войска
в Константинополь. Горчаков и военный министр Милютин возражали: они
считали, что это приведёт к войне с Англией. Тогда царь изменил своё
решение: лишь высадка английского десанта должна была явиться сигналом для
оккупации турецкой столицы. Но когда советники ушли, Александр II,
оставшись один, снова передумал и опять склонился к тому, чтобы ввести
войска в Константинополь. Кончил же он совершенно неожиданным решением: он
протелеграфировал главнокомандующему один за другим оба приказа.
Между тем странные упражнения британского флота грозили сделать его
предметом всеобщего посмешища. На здании английского посольства в
Константинополе однажды утром нашли наклеенное кем-то объявление: «Между
Безикой и Константинополем утерян флот. Нашедшему будет выдано
вознаграждение». 12 февраля адмирал Хорнби вновь получил приказ двинуться в
Мраморное море, хотя бы и без разрешения султана.
Британский флот прошёл через Дарданеллы и 15 февраля бросил якорь у
Принпевых островов. Затем, по просьбе султана, флот был отведён подальше, в
Муданию, к азиатскому побережью Мраморного моря.
Анпийское правительство грозило, что вступление русских войск в
Константинополь вызовет разрыв дипломатических сношений.
Австрийское правительство тоже заявляло, что в случае оккупации
Константинополя русскими войсками оно отзовёт своего посла из Петербурга.
Русское правительство решило не создавать конфликта с обеими державами.
Оно ограничилось занятием местечка Сан-Стефано, расположенного в 12 верстах
от турецкой столицы, на берегу Мраморного моря.
3 марта 1878 г. в Сан-Стефано был подписан мирный договор.
В эту пору вследствие болезни престарелого Горчакова в деятельности
русской дипломатии начал сказываться недостаток необходимого единства. Один
из самых видных послов, граф Пётр Шувалов, проводил в Лондоне
примирительную линию. Той же позиции держался и сам Горчаков; её
поддерживали его ближайшие сотрудники в министерстве Жомини, Гирс и др.
Однако наиболее влиятельной фигурой в рядах русских дипломатов являлся в
это время бывший посол в Турции граф Игнатьев. Он-то и был уполномочен
царём вести мирные переговоры с Турцией. Убеждённый сторонник
великодержавной русской политики, он властно диктовал Порте тяжёлые условия
мира.
Сан-Стефанский договор расширял территорию Болгарии по сравнению с
границами, намеченными Константинопольской конференцией; болгарам
передавалась значительная часть Эгейского побережья. При этом турецкие
войска лишались права оставаться в пределах Болгарии. Для покровительницы
турок — английской дипломатии — такое положение представлялось
неприемлемым.
Британское правительство опасалось, что, включив Болгарию в сферу своего
влияния, Россия станет средиземноморской державой. Вдобавок новые границы
Болгарии так близко подходили к Константинополю, что проливы и турецкая
столица оказывались под постоянной угрозой удара с болгарского плацдарма.
Ввиду этого Сан-Стефанский договор встретил со стороны Англии резко
отрицательное отношение.
Столь же мало отвечал Сан-Стефанский договор и интересам Австро-Венгрии.
В Рейхштадте и в Будапештской конвенции от 15 января 1877 г. было
условлено, что не будет допущено создание большого славянского государства
на Балканах. Чтобы предупредить образование такого государства,
Константинопольская конференция разделила в своём проекте Болгарию на две
части по меридиональному направлению; западная Болгария должна была войти в
сферу австрийского влияния. Игнатьев не пожелал считаться с этими
проектами. По его плану Болгария должна была стать единым государством,
которое охватывало бы большую часть Балканского полуострова.
Сан-Стефанский договор предусматривал также полную суверенность
Черногории, Сербии и Румынии, предоставление румынскому княжеству северной
Добруджи, возвращение России юго-западной Бессарабии, передачу ей Карса,
Ардагана, Баязета и Батума, а также небольшие территориальные приобретения
для Сербии.
6 марта Андраши официально выступил с предложением созвать конгресс для
обсуждения всех условий мира между Россией и Турцией, а не только статуса
проливов, на что ещё раньше соглашался Горчаков. Русскому правительству
пришлось дать своё согласие.
Уступчивость русской дипломатии объяснялась соотношением сил, которое
сложилось с самого начала восточного кризиса. Война с Турцией создавала для
России риск столкновения с Англией и Австрией. Русское правительство не
желало идти на такой конфликт, особенно ввиду позиции, занятой Германией.
Ещё 19 февраля 1878 г. Бисмарк произнёс знаменитую речь, в которой заявил,
что в восточном вопросе он не более как «честный маклер»: его задача —
поскорее привести дело к концу. Таким образом, Бисмарк публично устранился
от активной поддержки русского правительства. Всё же русская дипломатия ещё
раз попыталась заручиться такой поддержкой. Она помнила, как тот же Бисмарк
усиленно подстрекал русское правительство начать войну против Турции. Но
оказалось, что канцлер успел превратиться в миротворца. Теперь он
«советовал» России в интересах мира согласиться на созыв конгресса.
Очевидно, Бисмарк рассчитывал, что германская дипломатия сумеет кое-что
заработать в этом международном ареопаге. Русскому правительству не
оставалось ничего другого, как примириться с такой необходимостью.
Главнокомандующие обеими армиями (Балканской и Кавказской) великие князья
Николай Николаевич и Михаил Николаевич, военный министр Милютин, министр
финансов Рейтерн, равно как и Горчаков, — все считали дальнейшую войну
нежелательной.
Надо отдать справедливость Биконсфильду: после всех колебаний и ошибок
он в эту решающую минуту правильно понял свою тактическую задачу.
Необходимо было внушить русскому правительству убеждение, что Англия в
самом деле готова воевать, в случае если Россия не уступит. Поэтому
Биконсфильд продолжал демонстративные военные приготовления. В знак
протеста против этих мероприятий лорд Дерби вторично ушёл в отставку.
Для русского правительства уход лорда Дербл с поста министра был большой
потерей. Этот министр более всего сдерживал враждебные настроения
Биконсфильда. Кое-что значила для России и лэди Дерби. Как известно из
недавних публикаций,
| |  скачать работу |
История России XVII-XIX вв. |
