История Русской Церкви
итерия исправления книг ещё не
существовало, поэтому не было и единообразия текстов и справщики
сознавались в несовершенстве издаваемых книг, заранее прося снисхождения и
прощения за неизбежные неточности, ошибки и расхождения. Тем не менее,
разности в книгах рукописных достигали гораздо больших размеров и печатание
книг предотвращало дальнейшее умножение расхождений. В июле 1633 г. патр.
Филарет издал окружную грамоту, в которой осудил изданный под редакцией
Логгина Типикон, как напечатанный «не по апостольскому и не по отеческому
преданию, своим самовольством» [1, c. 298]. Греческие книги в качестве
образца, по всей видимости, в то время использовались только для выбора
наилучшего варианта.
При патр. Иоасафе (1634 - 1640 гг.) книжное производство продолжало
расширяться с прежними темпами. Всего напечатано 23 книги, 16 из которых
переизданы заново, в двое увеличилось и количество печатных станов.
Продолжалось собирание из монастырей старинных рукописей. В 1641 г. в
Москву были приглашены новые справщики: «старцы добрые, и черные попы, и
дьяконы житием воздержательны, и крепкожительны, и грамоте горазди» [1, c.
323]. Наиболее известен из них был Василий Федоров Бурцев, подьячий
патриаршего двора, печатавший свое имя на своих изданиях. К 1650 г.
сложился достаточно квалифицированный состав справщиков: продолжал свою
деятельность иеромонах (бывший протопоп) Иосиф Наседка, протопоп Михаил
Рогов и другие менее известные лица. Над ними были поставлены прот. Стефан
Вонифатьев, прот. Иван Неронов и прот. Аввакум. Именно их усилиями в
вероучительные книги попало «Феодоритово Слово» о двуперстии. С этого
времени древнерусские обряды были закреплены печатным словом. Поэтому книги
Иосифовой печати в XVIII и XIX вв. пользовались незыблемым авторитетом у
старообрядцев.
Середина XVII века отмечена ростом религиозной активности приходского
духовенства. Если религиозные движения предыдущих веков имели сугубо
монашескую направленность (свв. Сергий Радонежский и Кирилл Белоозерский;
препп. Иосиф Волоцкий и Нил Сорский), то «движение церковной реформы» XVII
века, начатое прот. Иваном Нероновым, охватило слои белого духовенства и
мирян. Основными целями «боголюбцев» было упразднение церковных непорядков
(напр. небрежение клира и мирян к богослужениям, многогласие,
начетничество) и повышение нравственного уровня населения (упразднение
полуязыческих игрищ; борьба с повсеместным пьянством и распущенностью в
т.ч. и среди духовенства; просвещение всех слоев населения светом
Благовестия; организация проповеднической деятельности как в рамках
богослужения, так и вне его). Это движение охватило почти всю культурную
элиту Руси в т.ч. и лучшую часть епископата. Неудивительно, что и справщики
40-ых годов так же принадлежали к числу горячих сторонников церковного
возрождения, внося свой весомый вклад путем распространения печатного
церковного слова.
Методика исправлений при патр. Иосифе (1642 - 1652 гг.) мало изменилась -
по-прежнему правка проводилась по славянским образцам с привлечением
греческих оригиналов в исключительных случаях. Но книжное производство
продолжало развиваться (издано 36 названий). Расширилась тематика
издаваемых книг - издана первая грамматика церковно-славянского языка;
напечатано большое количество творений свв. отцов и несколько компилятивных
апологетических и полемических сборников в основном киевского происхождения
с отчетливым влиянием латинской учености [2, c. 116]. По словам митр.
Макария, именно в этот период «число неисправностей и погрешностей в книгах
по малограмотности или небрежности справщиков гораздо более увеличилось, а
что всего важнее - теперь преимущественно внесены в печатные книги те
роковые мнения и погрешности, которые вскоре сделались основами и
отличительными верованиями русского раскола» [1, c. 338]. Но новейшая
историческая наука оспаривает теорию испорченности старорусского обряда,
несмотря на бесшкольность русских издателей и неизбежные вследствие этого
ошибки и расхождения, русская традиция сохранила ряд черт
древневизантийских обрядов, впоследствии измененных самими греками [1, c.
662; 3, с. 20].
Середина XVII века знаменуется стремлением передовых лиц Российского
государства добиться международного признания Москвы в качестве «Третьего
Рима», столицы православного мира. Для этого, по мнению идеологов реформы,
прежде всего необходимо, преодолев размежевание со слабеющими православными
державами, провести пересмотр книг и обрядов по греческому образцу,
вырастить собственную богословскую школу, способную вобрать в себя все
сокровища полторатысячелетней истории Церкви.
Одним из первых шагов в этом направлении было решение царя Алексея
Михайловича издать исправленную по греческому оригиналу Острожскую Библию
1580 г. Для чего из Киева были приглашены ученые иеромонахи: Арсений
Сатановский, Епифаний Славинецкий и Дамаскин Птицкий, на которых кроме
издательской деятельности были возложены и школьно-учительные обязанности.
Примерно в это же время боярин Федор Михайлович Ртищев организует близ
Москвы монастырь, в котором поселяются 30 киевских монахов. При монастыре
образуется и школа, открытая для всех желающих. Первым учеником становится
сам Ртищев, большое время посвящавший изучению греческой грамматики и
беседам со старцами.
Необходимо заметить, что после восшествия на престол царя Алексея
Михайловича (1645 г.) ближайшие его друзья и советники принадлежали к
сторонникам церковных реформ, для которых дела Церкви и возрождения
благочестия имели первостепенное значение. Влияние троих из них было
наиболее весомым: это - дядька царя боярин Морозов, царский духовник Стефан
Вонифатьев (в будущем главный кандидат на патриаршее место) и Федор Ртищев,
личный друг царя. Благодаря их влиянию дело реформы, постоянно
наталкивающееся на сопротивление епископата и патриарха, все же
продвигалось.
Политика эволюционного исправления книг и обрядов была прервана визитом в
1649 г. Иерусалимского патриарха Паисия. Последний сразу же проникся мыслью
русской элиты о создании всемирной православной державы под руководством
Московского царя. В речи перед государем Паисий призвал Алексея Михайловича
освободить терпящих угнетение христиан «от пленения нечестивых» [1, c.350].
Но в беседах с передовыми людьми Московской Руси круга царского духовника,
протопопа московского Благовещенского собора Стефана Вонифатьева патриарх
высказал мнение о недопустимости введений «новшеств» в русской церкви
(двуперстие, сугубая аллилуйя, многогласие и т.д.). В результате в
противовес костному патр. Иосифу и подавляющему большинству населения в
церкви создался кружок радикальных реформаторов, в число которых вошел и
архим. Никон (будущий патриарх). С этого момента дело исправления книг
обрело и прочную идеологическую подоплеку и четкие ориентиры - греческую
церковь как образец для точного копирования.
После смерти патр. Иосифа (15.III.1652 г.) патриархом становится любимец
царя новгородский митрополит Никон (1652 - 1658 гг.). Идея «московского
церковного великодержавия, требовавшая срочных и чрезвычайных реформ в
русской церкви для её вящего исправления и прославления» [2, c. 141]
становится делом всего последующего служения Никона. Он традиционно
продолжает развитие книжного дела, но греческий образец становится основным
и отклонения от него уже не допустимы. Мотивы к такому подходу Никон
находит в статьях Деяний КПого собора 1593 г. об утверждении патриаршества
на Руси. Постановлениями собора русский патриархат обязывался «быть
согласным во всем с восточными собратьями и ради этого изглаждать всякие
разногласия» [2, c. 151]. В свойственном Никону прямолинейном авторитарном
стиле без оглядки на церковное большинство патриарх последовательно и
тиранично начинает проводить политику приведения русской церкви к
единообразию с греческой.
В следствие неразвитости церковной археологии ни греки, ни русские не
могли проследить историю развития обряда. Каждая из сторон считала
древнейшими и неповрежденными именно свои богослужебные каноны. Как было
указано выше, мнение Арсения Суханова, изложенное в «Прениях о вере» (спор
с патр. Паисием), наиболее близко к истине. После XI в. греки постепенно
заменяют Студийский (КПий) устав уставом св. Саввы (Иерусалимский), с
течением времени к Иерусалимскому уставу переходят и другие православные
церкви. В России происходит тот же процесс - в XIV-XV вв. митрр. Фотий и
Киприан вводят Иерусалимский устав. Но после 1439 г. в России больше не
было греческих митрополитов и русская церковь до XVII в. так и сохранила
переходной вариант устава, включавшего в себя как древние элементы
Студийского, так и части Иерусалимского уставов.
Сама идея книжной справы по греческим оригиналам для русского человека
казалась подозрительной. Нравственный упадок и тяжелое материальное
положение греческой церкви были известны на Руси. В споре с патр. Паисием
Арсений Суханов ставил грекам в упрек, что «по взятии Цареграда турками
латиняне выкупили все греческие книги, а у себя, переправя, напечатали и
вам роздали» [2, c. 127]. Испорченность новогреческих книг была достоверным
фактом. Кроме того, по прибытии Арсения в Москву становятся известны факты,
совершенно потрясающие простодушного благочестивого русского человека:
убийство патр. Паисием КПого патр. Парфения, переход в ислам родосского
митрополита, борьба за КПий престол четырех одновременных вселенских
патриархов, крайнее корыстолюбие греческой иерархии и пр. [3, c. 204]. Всё
это ещё более усилило позиции реформаторской партии боголюбцев, боровшихся
за церковное обновление в духе древнерусского благочестия, и ослабило
доверие к филогреческой политике Никона. И боголюбцы и Никон добивались
одного и того же - усиления Церкви и создания теократического государст
| |  скачать работу |
История Русской Церкви |
