Кант
своим
прошением, усиленно давал частные уроки по самым разнообразным
предметам: он преподавал даже фортификацию и пиротехнику. С вступление
на престол Петра III для Канта не сразу настали лучшие времена. По своем
воцарении Петр III возвратил Фридриху II все, что было отнято у него
войсками Елизаветы.
Лишь в 1770 году Кант наконец добился давно желанной цели. Еще в
ноябре предшествующего года он получил приглашение на ординарную кафедру
в Эрланген. В январе 1770 года его звали в Йены. Кант собирался ехать в
Эрланген, но вскоре в самом Кенигсберге открылась вакансия на ту самую
кафедру которой он напрасно добивался в эпоху русского господства.
Двадцатого августа 1770 года был знаменательный день в жизни Канта.
Канту было уже 46 лет, тем нем не менее публичная защита сочинения,
представленного им для получения профессорской кафедры, возбудила в нем
юношеский пыл. Сочинение это было озаглавлено: «О форме и принципах
чувственного и умственного мира». 1770 год во всех отношениях может
считаться поворотным пунктом в жизни Канта. Перед ним открылось обширное
поприще деятельности, и как раз в это время в уме Канта вырабатывались
во вполне законченной форме начала его критической философии.1
Весной 1784 года Кант отметил свое шестидесятилетие. Юбилей застал
его в расцвете духовных сил. Публичное чествование состоялось раньше
срока – четвертого марта, в день окончания семестра. Студенты поднесли
профессору памятную медаль. На ее лицевой стороне – портрет юбиляра, на
оборотной – аллегорическое изображение: наклонная Пизанская башня со
спущенным вниз лотом, а у ее подножия – сфинкс. Идея принадлежала
Мендельсону, который с трудом осваивал «Критику чистого разума». Образ
башни, воздвигнутой философом, был заимствован из «Пролегоменов».
Мендельсону кантовская философия представлялась постройкой, готовой
рухнуть, он предложил поэтому следующую надпись: «Угрожает, хотя и не
падает». Но намек был слишком прозрачен, пришлось выбрать другой текст:
«Истина укрепляет исследование ее основ». Теперь лишь фигура сфинкса
могла напомнить о необычности кантовских идей. Медаль юбиляру не
понравилась. Особенно двусмысленная аллегория на обратной стороне.
В «Пролегоменах» действительно говорилось о том, что человеческий
разум периодически строит башни, а затем разбирает их, чтобы обозреть
устройство фундамента. Но к самому себе Кант это не относил: он начал с
фундамента и, только убедившись в его прочности, стал строить дальше –
ввысь и вширь.2
С этого времени деятельность Канта характеризуется следующим
образом: он предпринимает величайшую реформу, когда-либо задуманную со
времени возникновения новой философии, и, идя спокойным, медленным,
обдуманным шагом доводит ее до конца. С внешней стороны жизнь Канта с
этих пор представляет мало замечательного. Он постепенно освобождается
от механических занятий, вроде работы библиотекаря, и поднимается вверх
по лестнице академических почестей, вступает сначала в университетский
сенат, затем дважды сряду избирается на пост ректора университета и с
1792 года считается старейшиной философского факультета и целого
университета. Что касается экономического положения Канта, оно остается
всегда скромным, но, разумеется, о прежней нужде не может быть и речи.
Наивысшее казенное жалование, какое получал когда-либо Кант, не
превышало 620 талеров в год. Но, имея всегда значительное число
слушателей, Кант получал порядочные гонорары от студентов, исключая
бедных, которых сплошь и рядом он освобождал от всякой платы.
Глава 5. Космическая гипотеза, защита оптимизма и борьба с
мистицизмом
Литературная деятельность Канта подразделяется немецкими историками
философии на два главных периода, на докритический и критический.
Историк Куно Фишер, особенно подробно изучивший историю развития
философской системы Канта, видит в ней следующие периоды:
предварительный (натурфилософский), когда Кант стоял еще на
рационалистической точке зрения; затем эмпирический, вызванный влиянием
Юма и вообще шотландской и английской философии; наконец, критический,
когда Кант окончательно выступил на самостоятельный путь. Такое
подразделение на периоды представляет удобство для изложения, но при
этом следует иметь в виду, что самостоятельное отношение Канта к
господствовавшим до него философским школам обнаруживается во всех его
сочинениях, начиная с самого раннего труда об измерении сил. Почти в
самом начале своего профессорского поприща Кант построил гениальную
космогонию (учение об образовании солнечной и других систем), в течение
долгого времени не оцененную учеными, пока наконец открытия Гершеля и
математические исследования Лапласа не послужили основанием систем, по
существу тождественных с теорией Канта.
Кант изложил свои космогонические взгляды в сочинении озаглавленном
«Всеобщая естественная история и теория неба». Этот трактат, составивший
эпоху в истории физической астрономии, на первых порах остался
незамеченным. Кант сознавал трудность своей задачи. Ньютон открыл
основной закон, позволяющий объяснить движение планет и был основателем
небесной механики; но он не задавался вопросом о происхождении солнечной
системы и принимал ее просто за данную величину. Не видя принципа,
позволяющего объяснить те или иные отношения между массами и
расстояниями планет, Ньютон утверждал, что эти отношения даны самим
божеством. Здесь начиналась задача Канта. Одна мысль механической
космогонии, о естественном объяснении происхождения солнечной системы
казалась в эпоху Канта чуть ли не еретическим посягательством на тайны
Проведения. «Я вижу все трудности, - заявляет сам Кант, - но не впадаю в
малодушие. Я чувствую всю силу препятствий, но не робею. Я предпринял
опасное путешествие, руководствуясь слабой догадкой, но вижу уже
предгорье новых стран».
Кант разбирает космогонию древних и новых философов и доказывает их
несостоятельность. Сущность гипотезы Канта состоит в образовании систем
подобных солнечной, из туманного вещества; при чем происходим сгущение
материи и рассеяние теплоты, образуется центральное светящиеся тело,
выделяющее кольца, из которых потом образуются планеты с их спутниками и
т.д. Одним из лучших доводов в пользу его теории был бы факт
одинаковости состава Солнца и планет. «Если все планеты произошли из
солнечной материи, - говорит Кант, - то следует полагать, что плотность
приблизительно равна средней плотности других планет, взятых вместе». По
вычислению Бюффона действительно оказалось, что искомое отношение
плотности Солнца и совокупности планетных тел равно 64/65, то есть почти
равно 1. «Этого одного факта достаточно, - заявляет Кант, - что бы
поднять настоящую теорию от уровня гипотезы до формальной достоверности.
К докритическому периоду литературной деятельности Канта относится
сочинение «Об оптимизме» (1759 год) и «О мистицизме» (статьи 1763-1766
годов). Эти работы характеризуют историю развития философских идей
самого Канта. В работе об оптимизме утверждается, что божество должно
обладать идеей совершеннейшего мира. Утверждать противное значит
допустить, что существует еще лучший мир, чем все миры мыслимые Творцом.
Если допустить, что божество представляет себе наилучший мир, то не
может быть, что бы оно предпочло худшее лучшему, и благость творца
противоречит убеждению, что божество создало мир по произволу. Стало
быть, божество создало наилучший из представляемых им, другими словами,
наилучший из возможных миров.
Но как примирить этот взгляд с эмпирическими данными,
доказывающими, что в мире много несовершенства несчастья и зла? Кант
полагает, что нашел истинное опровержение, указывая на мир как на целое,
и, утверждая, что благо целого является целью творца, хотя бы оно было
несовместимо с благом отдельных частей. Нечего и говорить, что вся эта
теория основана на ряде метафизических гипотез, чем и объясняется
позднейшее отвращение Канта к этому сочинению.
В своих сочинениях Кант выступал против мистицизма вообще и в
частности, против модного тогдашнего увлечения духовидением,
ясновидением и тому подобными психопатическими явлениями, в то время еще
не получившими название спиритизма, но по существу дела тождественными с
этим заблуждением. Обращаясь к вопросу о духовидении, Кант ставит его
ребром. Прежде всего необходимо узнать, существуют ли вообще духи,
которых мы так или иначе в состоянии познать? Для того, что бы духи
могли быть познаваемы они должны существовать в форме, доступной нашему
познанию, то есть должны иметь отношение к телесному миру, должны
пребывать и проявлять свою деятельность в пространстве. С другой
стороны, однако, духи не материальны, не должны иметь ни протяжения, ни
фигуры, стало быть, не должны наполнять пространство.
Тот, кто воображает, что природа есть лестница, на которой
расположены духовные существа, обладающие разной степенью д
| |  скачать работу |
Кант |
