Князь и дружина в Древней Руси
;>. И реша
боляре и людье…».[105] Старая традиция думы князя с дружиной была
основополагающей в отношениях князя с боярством. Что бы князь ни затевал,
он всегда должен был «явить» свой замысел служившим ему боярам, рискуя в
противном случае лишиться боярской поддержки, что грозило ему неудачей.
Князья иногда пренебрегали советом с боярами, но такие факты были редкими.
Однако со временем князь предпочитает ориентироваться на «среднюю» дружину,
не прислушиваясь к советам бояр,[106] но из «старшей» дружины неизменно
выделяются командиры «воев»,[107] ведь они самые опытные и доблестные.
«Средний» слой дружины составляли гридьба, как считают С.М. Соловьев и
И.Е. Забелин, или княжие мужи (С.В. Юшков, И.А. Порай-Кошиц).[108] Не
исключено, что в отличие от бояр, привлекавшихся к управлению, мужи
занимались только военной службой. Эти дружинники составляли основной
боевой контингент личных воинских сил князя. Постепенно князь предпочитает
опираться не на отцовских дружинников – бояр, а на своих сверстников.
Возможно, именно с этим связаны многочисленные упреки летописцев в адрес
князей в том, что они прислушиваются к советам «уных», пренебрегая мнением
старших: «И нача любити [великий князь Всеволод Ярославич] смыслъ уных,
свет творя с ними, си же начаша заводити княже правды, начаша ти унии
грабити, людий продавати, сему не ведущу в болезнех своих».[109] Возможно,
за этим скрывается постепенное усиление роли князя, стремившегося
избавиться от влияния дружины. Слой «средней» дружины составляли сверстники
князя. Как утверждает И.Н. Данилевский, они росли и воспитывались с князем
с 13-14 летнего возраста. Вместе с этими дружинниками князь обучался
военному делу, ходил в первые походы.[110] Отсюда понятно, почему их
позиция была ближе князю, отчего он искал поддержки среди сверстников.
Так же прочные узы связывали князя с «младшей» дружиной, куда входили
отроки, детские, милостники, пасынки, носящие в зависимости от отдельных
поручаемых им обязанностей мечники, метальники, вирники, и другие.[111] С
отроками источники знакомят нас раньше, чем с остальными представителями
«младшей» дружины – в X в.: «посемъ седоша деревляне пити, и по[42]веле
Ольга отрокомъ своимъ служити перед ними»,[112] «и рече Святославъ, кроме
зря, отрокомъ своимъ…».[113] Они находятся при князе, можно сказать,
неотступно. Отроки, прежде всего, слуги князя. Об этом можно судить по
взаимосвязи слов «отрок» и «слуга»: «и се слышавше вои, разидоша от него.
Борисъ же стояше съ отрокы своими <…> [91] и се нападоша акы зверье около
шатра, и насунуша и копьи, и прободоша Бориса, и слугу его, падша на нем,
прободоша с ним».[114] Служебное назначение отроков выявляется в письменных
памятниках достаточно легко. «Повесть временных лет» рассказывает об
отроках, прислуживавших Ольге и Святославу.[115] В Пространной Правде
княжой отрок поставлен в ряд с конюхом и поваром: «аже в княжи отроци, или
в конюхе, или в поваре».[116] На основании материала Пространной Правды
можно сделать вывод, что отрок исполнял функции помощника вирника («А се
покони вирнии били при Ярославе: вирнику взяти семь ведер солоду на неделю
же овен любо полоть, любо две ногате; а в середу куна же сыр, а в пятницу
тако же <…> то то вирнику с отрокомъ…»),[117] мостника («А се урок
мостъников»),[118] по мнению М.Б. Свердлова, и мечника, и самостоятельно
действующего лица по взиманию вир.[119] Отроки – не только домашние, но и
военные слуги князя. Святополк Изяславич имел 700 отроков, готовых к бою:
«Он [Святополк Изяславич] же рече: «имею отрокъ своих 700»».[120] Данные об
отроках говорят об их принадлежности к княжескому дому. Но вопрос об их
свободе остается открытым. Скорее всего, некоторые из них в прошлом были
рабами, однако, думаю, что среди них были и свободные, т.к. отрок мог
занимать обычную для свободного должность помощника вирника и, в общем,
находиться именно на службе.
Многие исследователи объединяют отроков и детских, что не вполне
корректно, т.к. они различались своими функциями и положением. Согласно
статье 86 Пространной Правды, «а железного плати сорок кун, а мечнику пять
кун, а пол гривны детскому; то ти железный урок, кто си в чемъ
емлеть».[121] Отсюда следует, что детский следил за испытанием железа на
суде, а значит, был главным исполнителем приговора в суде. Согласно статье
108 Пространной Правды, «аже братья растяжються перед княземъ о задницю,
которыи детьскии идеть и делит, то тому взяти гривна кун».[122] Выходит,
что в случае судебного раздела наследства между братьями детскому
полагается небольшая выплата. «Во время восстания во Владимире 1178 г. были
убиты не только княжеские посадники и тиуны, но и детские, и мечники «а
домы их пограбиша», а это значит, что детские имели дом подобно тиунам и
посадникам».[123] Из выше изложенного материала ясно, что деятельность
детских значительно более ограничена, отсюда их неравное положение.
С конца XII в. можно проследить, как «младшая» дружина постепенно
поглощается княжеским двором. В источниках появляется термин «дворяне». Со
временем княжеская дружина начала разрушаться, прикрепляться к земле, теряя
свою способность воевать, т.к. большая часть воинов для сохранения традиций
должна быть освобождена от управления и службы при княжеском дворе.
С.В. Юшков считает, что «уже к началу XI в. наметился процесс разложения
дружинных отношений, проявившийся в отрыве от княжеского двора наиболее
влиятельных дружинников».[124] Я также придерживаюсь мнения, что с расколом
дружины на «старшую» и «младшую» при постоянном росте различий между ними
стали проявляться симптомы распада дружины.
Подводя итог, следует отметить еще раз, что внутри древнерусской дружины
существовало иерархическое деление на «старшую», «среднюю» и «младшую».
Внутри каждой определенному социальному слою были присущи только его
определенные функции. С течением времени роль дружины в политических делах
и ее влияние на князя изменялись. Древнерусская дружина просуществовала до
XIII века.
§ 2. Князь и дружина
В письменных памятниках Древней Руси князь неизменно выступает на фоне
дружины, в обществе своих товарищей и помощников, деливших с ним и удачи, и
поражения.
Как замечает А.А. Горский, дружина «набирается и строится не по родовому
принципу, а по принципу личной верности; дружина находится вне общинной
структуры; она оторвана от нее социально (дружинники не являются членами
отдельных общин) и территориально (в силу обособленного проживания
дружинников)».[125] Вместе с тем княжеско-дружинные отношения явились
продолжением социальных отношений периода военной демократии. Древнерусская
дружина была своеобразной военной общиной, которой руководил князь – первый
среди равных. От общины пошли отношения равенства, нашедшие внешнее
отражение в дружинных пирах, напоминавших крестьянские «братчины», в
уравнительном порядке раздела добычи (позднее трансформировавшемся в раздел
дани) – основного источника существования дружины.
Оторвавшись от общины, дружина сначала копировала ее порядки в своем
внутреннем устройстве.[126] Под дружиной следует понимать профессиональных
воинов, за которыми признавалась номинальная коллективная собственность на
земли, с которых они имели право собирать дань.
«Повесть временных лет» дает достаточно информации для решения задач
этого параграфа. Многие вопросы князь решал не самостоятельно, а с
дружиной. «В лето 6452 [944 г.]. Игорь же совокупив вои многи, варяги,
русь, и поляны, словени, и кривичи, и тиверцы, и печенеги наа, и тали у них
поя, поиде на Греки в лодьях и на коних, хотя мьстити себе. <…> Се слышавше
царь посла к Игорю лучие боляре, моля и глаголя: «Не ходи, но возьми дань,
юже имал Олег, придамь и еще к той дани». Тако же и к печенегом посла
паволоки и злато много. Игорь же, дошед Дуная, созва дружину, и нача
думати, и поведа им речь цареву. Реша же дружина Игорева: «Да аще сице
глаголеть царь, то что хочем боле того, не бишеся имати злато, и сребро, и
паволоки? Егда кто весть; кто одолееть, мы ли, оне ли? Ли с моремъ кто
светен? Се бо не по земли ходим, но по глубине морьстей: обьча серть всем».
Послуша их Игорь…».[127] Как видим, вопрос о том, стоит ли продолжать поход
или лучше заключить мир на достаточно выгодных условиях (если доверять
летописцу), князь решает не самостоятельно, а с дружиной. Именно ее мнение
оказывается решающим. Заметим попутно, что отказ от насильственного захвата
всех тех богатств, которые предлагают Игорю греки, скорее всего,
расценивался современниками летописца негативно. Тем не менее князь
соглашается с дружиной и идет на подписание мира с греками.
Однако не всегда князь соглашался с мнением дружины, а, напротив, дружина
поддерживала решения князя. «В лето 6479 [971 г.]… И посла [Святослав] слы
ко цареви въ Деревьстр, бо бе ту царь, рька сице: &laqu
| |  скачать работу |
Князь и дружина в Древней Руси |
