К.П. Брюллов – портретист
лет.
В акварели изображена группа людей, совершающих прогулку по острову
Мадейра. Внимание Брюллова сосредоточено на коляске экзотической формы,
запряженной низкорослыми волами, с сидящими в ней двумя дамами и
кавалерами. Выделяя людей в коляске, Брюллов как бы подчеркнул их
привилегированное положение. Лишь после них взгляд переходит к трем
всадникам, сопровождающим коляску.
Но не только портреты увлекали Брюллова. Живя в чужой стране, он
внимательно приглядывался к ее жизни, укладу, обычаям. Вот почему во время
первого пребывания в Италии, затем в Греции и Турции, как и теперь в
Испании, большое значение в его творчестве получил бытовой жанр.
Акварель «Процессия испанских слепых», известная нам по литографии и
старому дагерротипу, являет один из примеров бытового жанра Брюллова.
Художник передал в ней испанский народный обычай, наблюденный в Барселоне.
По улице, усаженной ветвистыми деревьями, движется, в облачении служителей
католической церкви, процессия слепых музыкантов, играющих на скрипках.
Воспроизведя шествие слепых музыкантов, сопровождаемых детьми-поводырями,
ребячливо исполняющими свои обязанности, Брюллов показал также конную
стражу, оберегающую «спокойствие» города. Изображение стражи напоминало о
царившей в Испании реакции, возглавляемой министром Наварэсом, уничтожившим
кортесы. Народные обычаи Испании столь увлекли Брюллова, что он решил
запечатлеть их в другом варианте акварели, о чем сообщал П. Р. Багратиону.
Акварель «Ришелье, танцующий перед Анной Австрийской» несомненно
продиктована первой исторической хроникой—«Людовик XIV и его век». Она
обрела характер самостоятельной сцены как в силу своих больших размеров,
так и по степени завершенности замысла. Брюллов избрал тот момент, когда
Ришелье в костюме шута с бубенцами танцует перед Анной Австрийской
испанский танец сарабанду. «Это был сам кардинал,— описывал этот эпизод
Дюма,— в желаемом королевой костюме: на нем были панталоны и кафтан
зеленого бархата, к подвязкам его прикреплены серебряные колокольчики, а в
руках он держал кастаньеты. При первых звуках скрипки Бокко принялся
выполнять фигуры сарабанды, разводя руками и выкидывая ногами разные
штуки».
Иллюстрацией к исторической хронике Дюма должна быть признана и
акварель «Детская прогулка Людовика XV» (ГТГ). Авторство Брюллова в данном
случае оспаривалось большинством исследователей его творчества, относивших
акварель к концу 1890-х годов. Между тем принадлежность ее Брюллову
несомненна. Авторство Брюллова подтверждается и указанием Н. А. Рамазанова
при описании альбома В. А. Владиславлева.
В акварели «Детская прогулка Людовика XV» проявляется свойственное
Брюллову ироническое отношение к придворным нравам XVIII века.
Характеристика окружения юного короля Франции близка к изображению
придворных в иллюстрациях Брюллова к рассказу Сенковского и воспоминаниям
Шишкова. Избегая гротеска, он создает предельно выразительные по остроте и
правдивости образы вельмож, участвующих в торжественной церемонии выхода
юного короля на прогулку. Особенно хороши фигуры герцога Филиппа
Орлеанского, регента Франции, и кардинала Флери, воспитателя Людовика XV.
Их тучные фигуры и подобострастные улыбки усиливают комизм облика
маленького короля, величественно направляющегося к своему детскому экипажу,
запряженному пони. Непременные участники многофигурных композиций Брюллова
— две борзые — завершают изображенную сценку.
Акварель не окончена. Несмотря на это, ее стилистические приемы и
техника позволяют говорить о некоторых особенностях мастера конца 1840-х
годов. Они сказываются в характере склонившихся фигур вельмож, взятых в
смелых ракурсах, в приеме накладывания тона на тон, вызывающего ощущение
глубины и бархатистости цвета. Сходство наблюдается также в деталях.
Возвышающийся слева высокий тополь напоминает дерево в акварели художника
«Свидание в Турции», а трактовка попоны вишневого цвета почти повторяет
прием, примененный в передаче фактуры лилового лифа Эмилии Мюссар.
Весной 1850 года Брюллов отправился в Италию, где провел последние два
года своей жизни. В Риме, где хозяйничали войска французского короля Луи-
Филиппа, разгромившего отряды Гарибальди, положение итальянского народа
было особенно тяжелым. Оно усугублялось активностью папы Пия IX,
охранявшего догмы теократического абсолютизма. Национальное движение в
итальянской литературе и искусстве подверглось гонениям. С новой силой оно
вспыхнуло в 1860-х годах, когда укрепились демократы. Глубоко сочувствуя
страданиям итальянских патриотов, Брюллов решил написать картину
«Политическая демонстрация в Риме в 1846 году». Ее темой послужил один из
эпизодов народного движения, относящийся к избуанию на папский престол Пия
IX. До революции 1848 года имя папы связывалось с разного рода либеральными
начинаниями. Весть о даровании им свободы политическим заключенным и
роспуске швейцарской гвардии, призванной подавлять народные волнения,
вызвала у итальянцев горячее одобрение. Исполнение традиционного
религиозного обряда послужило предлогом для выражения политических чаяний
передовых людей Италии. Такой смысл придал своему замыслу и русский мастер.
Для задуманной картины Брюллов успел сделать три эскиза. Сохраняя
достоверность изображения, он избрал местом действия одну из замечательных
площадей Рима — Quirinale, с расположенными на ней обелиском с двумя
статуями укротителей коней и королевским дворцом. Дворец этот до 1870 года
находился во владении пап. С его балкона в положенный день папа обычно
совершал обряд благословения. С необыкновенной силой раскрыл Брюллов
политический смысл разыгравшейся на площади сцены. Отодвинув дворец с
балконом в глубину, он сделал едва приметной маленькую фигуру палы. Главным
действующим лицом оказался народ.
Ощущение массовости и размаха народного движения вызывается
присутствием на площади огромного количества людей. Врезавшиеся в толпу
экипажи с привставшими ездоками усиливают впечатление многолюдности. В
многоликой толпе видны молодые горожанки, пожилые крестьянки, старцы, юноши
и даже дети. Экспрессивные движения и жесты людей, приветственно машущих
белыми платками или вскидывающих в воздух шляпы, придают предельную
динамичность сцене. Впечатлению взволнованности демонстрантов содействовал
также выбор времени действия. Как указывает надпись на одном из эскизов,
торжественная церемония происходила поздно вечером. Автор «Последнего дня
Помпеи» хорошо знал силу воздействия эффектов светотени для передачи
патетических чувств героев.
В Риме Брюллов тесно общался со своими соотечественниками. Русскую
колонию в это время составляли Александр Иванов, Ф. Моллер, Антон Иванов,
П. Орлов, Г. Михайлов и другие. Брюллов застал еще скульптора П.
Ставассера, вскоре умершего, и Ф. Иордана, покинувшего Италию в 1850 году.
В последние годы жизни Брюллов продолжал интенсивно работать, говоря:
«Когда я не сочиняю и не рисую, я не живу». Его творческий кругозор был
широк и разносторонен. Русского мастера влекли бытовые народные сцены,
сложные аллегории и портреты современников.
В мрачные минуты предчувствия приближающейся смерти Брюлловым были
задуманы аллегорические композиции, повествующие о бренности человеческого
бытия. Таков смысл эскиза: «Все разрушающее время». В реку
забвения—Лету—низвергаются с вершины, которую венчает бог времени, великие
люди прошлых эпох. Исполняя эскиз, Брюллов мечтал о картине огромных
размеров, для работы над которой он хотел привлечь своего итальянского
ученика — Галли. «Я перелью в Галли брюлловскую душу»,—говорил он. Интерес
к Микеланджело, проявившийся еще в работе над росписями Исаакиевского
собора, сказался на новом замысле. Его композиция была навеяна «Страшным
судом Сикстинской капеллы.
Тем же настроением проникнут рисунок «Диана на крыльях ночи». Богиня
ночи изображена возносящейся над римским кладбищем Монте Тестаччо, где
Брюллов завещал похоронить себя.
Композиция Брюллова, посвященная основанию Рима, и эскиз «Затмение
солнца» представлены также в аллегорической форме. Сюжетом для последнего
послужило подлинное событие, имевшее место 16 июля 1851 года. Оно так
увлекло художника, что он создал ряд масляных и карандашных эскизов и этюды
для задуманной картины. Олицетворением астрономических явлений в образах
божеств античной мифологии Брюллов уже пользовался в эскизах для росписей
Пулковской обсерватории. В «Затмении солнца» Брюллов избрал сюжет, который
в иносказательной форме утверждал победу тьмы над светом, смерти над
жизнью. Богиня ночи — Диана, стремительно соскочив со своей колесницы,
целует бога солнца — Аполлона, несущегося по небесному своду в колеснице.
Своей фигурой она заслоняет дневной свет.
Влюбленный в жизнь, всегда воспевающий ее красоту и радость, Брюллов не
мог долго предаваться мрачным предчувствиям.
Напоенная южным солнцем серия сепий «Лаццарони на берегу моря»
проникнута горячей любовью Брюллова к людям из народа. Она говорит о
неиссякаемой жажде жизни. Любовно и проникновенно запечатлел Брюллов
пол
| |  скачать работу |
К.П. Брюллов – портретист |
