Культура как социальный феномен
акой разрыв оказался жестко детерминированным отношениями; “Мы ставим
экономическую задачу, - констатировал писатель С. Залыгин, - и подчас
говорим “Любой ценой”. А что такое любая цена? Это самая примитивная цена.
Очень страшные фразы вошли в наше сознание- “единоборство с природой” какое
единоборство с природой? Человек часть природы, что же мы боремся сами с
собой без конца.
Наш общий Дом - планета Земля - достаточно тесен. Длина его окружности по
экватору чуть более 40 тыс. км, поверхность - 510 млн. км, из них менее
трети - суша. Сумма потребления природных ресурсов в килокалориях на
каждого человека в сутки составляла в доисторические времена - 2-4 тысячи,
в феодальном обществе - 20-25 тысяч, сейчас в США - 200-250 тысяч. Между
тем амплитуда демографического роста человечества такова, что во времена
Римской империи она составляла 150 млн. человек, за девяносто лет - с 1840
г по 1930 г. - население мира выросло на миллиард и на столько же - за
последние пять лет. Прогноз численности населения земного шара к середине
следующего столетия - 12-14 млрд. человек. Всего за последние полвека было
разрушено 11 % плодородной поверхности Земли, и это больше, чем общая
площадь Индии и Китая. К 2010 году необратимые потери могут достичь 1/3
всех биологических видов.
Становится понятным, почему в воззвании “Предупреждение человечеству” (1992
г.) 1500 ученых из 68 стран подчеркивается: “Мы, члены мирового научного
сообщества, настоящим предупреждаем все человечество о том, что грядет.
Необходимы глубокие изменения в нашем обращении с землей и жизнью на ней,
если мы хотим избежать глубочайшей нищеты человечества и того, чтобы наш
глобальный дом на этой планете был непоправимо изуродован.
Сегодня очевидно, что генераторами такого плачевного состояния экзосферы
являются организационно-экономические механизмы неограниченного активизма,
обусловленные аппетитами приращения капитала.
Причиной глобальной экодрамы является реализация антиэкологического
принципа конструирования, функционирования и развития современной
технологии.
Удастся ли и в какой мере обуздать на пути культурного развития влечение к
агрессии и самоуничтожению, ведущее к разрушению человеческого
существования. Ныне люди настолько далеко зашли в своем господстве над
силами природы, что с их помощью легко могут истребить друг друга до
последнего человека.
Мы - стоим перед основным парадоксом без техники невозможна культура, с нею
связано самое возникновение культуры, и окончательная победа техники в
культуре, вступление в техническую эпоху влечет культуру к гибели. В
культуре всегда есть два элемента - элемент технический и элемент природно-
органический. И окончательная победа элемента технического над элементом
природно-органическим означает перерождение культуры во что-то иное, на
культуру не похожее Человек делается орудием производства продуктов. Вещь
ставится выше человека. Человек, подчеркивал Н. Бердяев, переходит опасный
рубикон - от организма к организации. Организм рождается из природной
космической жизни, и он сам рождает. Признак рождения есть признак
организма Организация же совсем не рождается и не рождает. Она создается
активностью человека, хотя творчество это и не есть высшая форма
творчества. Организм не есть агрегат, он не составляется из частей, он
целостен и целостным рождается. Организм растет, развивается Механизм,
созданный организационным процессом, не может расти и развиваться. В
организме есть целесообразность, имманентно ему присущая. В организации
есть целесообразность совсем другого рода, она вкладывается в нее
организатором извне. Господство техники и машины есть, прежде всего переход
от органической жизни к организованной жизни. Творение восстает против
своего отца, более не повинуется ему, машина хочет, чтобы человек принял ее
образ и подобие это новая зависимость человека от природы, технически
машинная зависимость. В этом вся мучительность проблемы.
Еще Гете предупреждал, что человечество станет умнее и рассудительнее, но
не лучше. Я предвижу время, когда человечество не будет более радовать
Бога, и он будет вынужден вновь все разрушить для обновленного творения.
Уже в середине прошлого века власть имущие в развитых капиталистических
странах поняли, что “дикая” форма сверх эксплуатации не только экономически
перестала быть рентабельной, но и социально стала взрывоопасной и капитал
обратился к эксплуатации.
После культурно-цивилизационного взрыва - кризиса мировой капиталистической
системы конца 20-х - начала 30-х гг., едва не ставшего для него
апокалипсисом, капитал поставил задачу “гуманизации” производственных
отношений.
Предприятие интересуется не человеком как личностью, а только занимаемой им
должностью. Человек сам по себе для предприятия – ничто, функция же,
которую он сможет выполнить, - все.
Корабль всей современной цивилизации явно сбился с пути, и его компас
ориентирует на псевдоценности М. Вебер убедительно показал, что своим
восхождением капитализм обязан, прежде всего, культу труда, созидания как
высшей, религиозно освященной, ценности. Ныне же - всеобщая “деградация
идеи труда”, которая “знаменует отступление на второй план всех стимулов к
труду, кроме денег” (М. Лернер). В этом - основной генератор нашей
тотальной несвободы “Настоящая свобода, - писал А. Экзюпери, - заложена в
творческом усилии. Свободен рыбак, чья интуиция направляет лов. Свободен
скульптор, ваяющий лицо.
В реальности само понятие “свобода” означает категорию, до некоторой
степени пустую в философском смысле. Иначе говоря, на Западе оно для очень
многих означает попросту увеличение материального уровня потребления,
гедонизм, всякое само ублажение без ответственности перед теми, кто
оказался менее удачлив. Западный человек сверхозабочен своим материальным и
чувственным удовлетворением и становится все более неспособным к моральному
самоограничению. Но если мы на деле окажемся неспособными к самоограничению
на основе четких моральных критериев, под вопрос будет поставлено само наше
выживание... отсюда - взаимная нетерпимость к позициям друг друга.
Однако пожалуй, самые тревожные для судьбы культуры процессы развертываются
в духовной жизни общества. Можно понять пионеров европейского Просвещения,
которые, восстав против средневековой догматики, провозгласили, что “знание
- сила” (Ф. Бэкон) и “я мыслю, значит, существую” (Р. Декарт). Они еще не
могли знать, что в новом “прекрасном мире” Знание - это амбивалентная сила,
способная служить не только миру, но и злу, и мыслить приходится не столько
о свободе, сколько об отчуждении.
В результате человек, несомненно, стал солее производительным, но стал ли
он более духовным и, следовательно, свободным? Парадокс, писал
К. Маркс, в том, что “материальные силы наделяются интеллектуальной жизнью,
а человеческая жизнь, лишенная своей интеллектуальной стороны, низводится
до степени простой материальной силы”. Дело не только в том, что наука и
поныне по преимуществу функционирует и развивается как частичная и
производительная эволюционная сила, которая преобразует лишь вещные и
организационные моменты труда, но не затрагивает его содержание, функции
человека как придатка машины. Глубинная причина краха тотального научно-
технологического Проекта - в природе самой науки, как рационального знания
о всеобщем, в котором частному, индивидуальному, просто нет места именно в
этом - главный источник не самодостаточности науки как инструмента реальной
гуманизации мира. Все попытки придать ей роль универсальной панацеи в
лучшем случае свидетельствуют о непонимании ее природы и на практике
завершаются усилением отчуждения труда, тупиками тоталитарных режимов, как
воплощенных социальных проектов, и пред катастрофной угрозой
самоуничтожения человеческого рода.
Могут ли производствво, благосостояние и такие чудеса науки, как
исследование космоса, придать смысл человеческому существованию. С точки
зрения К. Ясперса, “есть, следовательно, научный, технический прогресс,
непрерывно расширяющий наши возможности, но нет прогресса человеческой
сущности”
Маятник общественных ценностей двинулся в направлении “с точностью до
наоборот” Разум, наука из всеобщего предмета поклонения и упования на их
роль панацеи от всех бед быстро превратились не просто в козла отпущения,
но и в бесовскою князя мира сего.
Французский социолог Ж Бодрчияр отмечает, что “мы находимся во вселенной, в
которой становится все больше информации и все меньше смысла. Поскольку
там, где, как мы полагаем, информация производит смысл, происходит обратное
Информация пожирает свои собственные содержания. Она пожирает коммуникацию
и социальное.
Мы летим вниз, все рушится, живем в то время, которое лишено загадочности,
нами движет жажда выгоды. Нет больше романтики, все, о чем говорят по
телевизору, это только о презервативах, скромность - это составной элемент
загадочности, таинственность, неопознанность - составной элемент бытия. У
меня такое впечатление, будто я являюсь свидетелем полного загнивания.
На смену традиционным религиозным ценностям и, прежде всего жажде духовного
Абсолюта - Бога как идеальной личности приходит повальное увлечение
тоталитарными сектами типа &ldqu
| |  скачать работу |
Культура как социальный феномен |
