Литературные кафе Санкт-Петербурга начала XX века: Привал комедианта и Бродячая собака
.К.Цыбульским. Нечего говорить, что значение
Судейкина в «Бродячей собаке» было особо отмечено ее приверженцами в
«кабаретной» форме: ему были присужены одноименный орден, кавалером
которого он стал, и он явился одним из главных героев гимна, сочиненного в
честь «Собаки» М.А.Кузминым. Свою кровную связь с «Бродячей собакой»
Судейкин продемонстрировал, приняв самое деятельное участие в оформлении
помещения кабаре. Из троих художников расписавших подвал, - В.П.Белкина,
Н.И.Кулибина, Судейкин – Судейкину принадлежала ведущая роль.
Таким образом «Бродячая собака» с самого момента своего создания было
одним из немногих кабаре, первым и едва ли не единственным в России, с
деятельностью которого – по самой сути его устава не должны были
связываться расчеты на какую либо финансовую выгоду.
Маскарады; вечера художественной пластики; чествование поэтов,
драматургов, писателей, актеров; капустники; гала-концерты; вечера «магии»;
вечера песни и танца; поэтические вечера; лекции и диспуты; выставки;
праздничные банкеты и застолья – все это жило непрерывной чередой,
прерываясь лишь на летние месяцы.
Эта бурная кипящая художественная деятельность была лишь одной
стороной жизни подвала. Другой, не менее важной, было то раскрепощение
личности, та духовная свобода, которая не могла не остаться в памяти у
всех, кто когда-либо посещал «Бродячую собаку».
Это колдовское чувство свободы. Здесь впервые зазвучал во всю силу
голос Мандельштама, и голос Ахматовой. Здесь были впервые написаны и
прочитаны многие замечательные строки М.Кузмина и Н.Гумилева, В.Хлебникова
и И.Северянина.
Но у каждой медали есть и оборотная сторона. И, помогая людям
раскрыться, узнать себя, донести до других свои сокровенные чувства,
некоторых «собачий» быт, «собачья» ночная жизнь вели к трагедии, к гибели
или к нравственному надлому. Трагические судьбы покончивших собой Всеволода
Князева, Алексея Лозина-Лозинского так или иначе, но несомненно, отразили
переживания этих талантливых поэтов связанные с подвалом. И еще более
страшный штрих «собачьей» жизни – моральная деградация поэта Александра
Тинякова, начавшаяся с запоев в «Собаке».
Здесь цепи многие развязаны,-
Все сохранит подзесный зал.
И те слова, что ночью сказаны,
Другой бы утром не сказал…
- говорится о «Собаке» в стихах Кузьмина.
Круг посетителей подвала был обширен и разнообразен. Основу его
составляли действительные члены «Бродячей собаки» - устроители и
организаторы подвала, члены правления, артисты, художники, музыканты:
«Общества интимного театра». К ним примыкали «друзья «Собаки»» - постоянно
посещавшие подвал поэты, писатели, драматурги, искусствоведы, критики,
актеры и художники других театральных коллективов, композиторы и
исполнители – одним словом, люди искусства, а также меценаты, помогавшие
«Собаке» как в финансовом отношении, так и в ее взаимоотношениях с
государственными и общественными организациями. Но среди посетителей
подвала, особенно во второй период его существования было и большое
количество любопытствующих, желающих понаблюдать, как отдыхают и
развлекаются артисты и литераторы, посетителей отдаленно причастных к миру
художественной интелигенции. Вот этих посетителей Николай Сапунов назвал
«фармацевтами», и это название за ними закрепилось.
«Без фармацевтов» мы все же не смогли обойтись,- писал Пронин,- они
нам давали доход. Мы как-то привыкли к ним. Бауэр присылал вина и счета, и
«фармацевты» оплачивали бутылки, которые выпивала богема.
Иногда людей «со стороны» приходилось зазывать в подвал самим его
устроителям. Так случилось, в ночь под Новый 1913-ый год. Этот новогодний
праздник предполагалось привести в самой интимной обстановке. Все началось
по намеченному плану. Все было готово. Воз с закупленными столиками и
стульями стоял во дворе. Но расплатиться за мебель было нечем. Тогда Пронин
поймал на улице инженера, который вложил сто рублей за мебель.
Формально «Бродячая собака» была устроена по образцу петербургских
клубов, представленному градоначальству. Был председатель, были
действительные члены, которые имели право на каждое исполнительное собрание
дать два пропуска, как в клубах, при этом на каждого в книжку записывалось,
что такой-то, рекомендует такого-то и такого-то.
Но реальная жизнь «Собаки» не очень подчинялась этим официальным
установлениям.
Чтобы попасть в «Собаку» надо было разбудить одного дворника, прийти
два двора, в третьем завернуть налево, спуститься вниз ступеней десять и
толкнуть обитую клеенкой дверь. Тот час же ошеломляла музыка, духота,
пестрота стен, шум электрического вентилятора, гудевшего как аэроплан.
Вещальщик, заваленный шубами, отказывался их больше брать: «Нету
местов». Перед маленьким зеркалом толкались прихорашивающиеся дамы.
Пронин всем говорил «ты», заключал гостя в объятия: «Ба! Кого я вижу?!
Сколько лет сколько зим! Где ты пропадал? Иди скорей, наши все там».
И бросался немедленно к кому-нибудь другому. Свежий человек озадачен
этой дружеской встречей. Если спросить Пронина, кого это он обнимал и
хлопал по плечу, Пронин разведет руками: «А черт его знает…».
Ближайший помощник Пронина композитор Н.Цибульский, по прозвищу «граф
О’Контрэр», крупный обрюзглый человек, неряшливо одетый, вяло помогает
своему другу. Когда «граф» трезв, он мрачен.
Пронин и Цыбульский такие разные и по характеру и по внешности,
дополняя друг друга, сообща вели маленькое, но сложное хозяйство «Собаки».
Вечный скиптизм «графа» охлаждал не знающий ни каких пределов размах
Пронина. И напротив, энергия Пронина оживляла Обломова-Цибульского.
Н.К.Цибульский был главным исполнителем и автором музыки, звучавшей в
«Собаке». Его опера «Голос жизни или скала смерти», неоднократно
исполнявшаяся на сцене «Собаки» пользовалась большим успехом. Играл он
хорошо, репертуар был нескончаемый, играл по желанию присутствующих. И так
продолжалось, пока он не уставал или кто-нибудь другой не уставал раньше,
видя на одном и том же месте его согнувшуюся спину.
И все же директором был Пронин. Он, как исправный служака, приходил к
открытию кабаре и неотлучно оставался в нем пока не уходил последний
посетитель, а часто засыпал где-нибудь в углу на диване и оставался в
подвале до следующего полудня.
Подземная страна искусства вмещала в себя танец и поэзию, музыку и
пантомиму, драму и эпос, высокую патебику и грубую пародию. Казалось, идея
синтеза, одна из центральных эстетических идей начала века, к которой были
устремлены мысли многих художников, здесь в подземном государстве жрецов
искусства, находила свое осуществление.
В «Собаке» были определены официально вечера поэтов, на которых
подвизались обычно Кузьмин и Гумилев. Они считались арбитрами, они судили
молодых поэтов.
Гумилев был одним из любимых поэтов в «Собаке». Ахматова была замужем
за Гумилевым, жили они в Царском Селе, в аристократическом доме родителей
Гумилева. Там же было венчание в церкви, там родился у нее сын. Ахматова
тоже выступала с чтением стихов в «Собаке».
Маяковский появился в «Собаке» в конце 1913, начале 1914 года, его
рекомендовал Хлебников. Маяковский был строптив, но «Собака» ему
понравилась и он стал посещать кабаре. Появление Маяковского с его
сильнейшей индивидуальностью и революционностью шокировало эстетов-поэтов
Кузьмина и Гумилева. Любя выступать, Маяковский в Петербурге имел одну –
единственную арену – «Собаки». И на каждом собачьем заседании, Маяковский
выступал, он читал «Облако в штанах».
Маяковский, Каменский и Хлебников появлялись всегда вместе. Это была
признанная группа, их называли футуристы. Маяковский очень дружественно
относился к Каменскому, нежно и глубоко – к Хлебникову. У Хлебникова
никогда не было ни гроша, а у Маяковского изредка появлялась копейка, и
тогда он требовал вина и угощал друзей. Каменский вел себя шумно, говорил
за всех, лез вперед, из троих он был самый многоречивый.
Важными вехами жизни «Бродячей собаки» были проводившиеся в ней
чествования знаменитых поэтов, писателей и актеров: К.Д.Бальмонта,
Ф.Маринстти, Э.Верхарне, П.Фора и др.
Следует отметить ту роль, которую сыграла «Бродячая собака» в
расширении и укреплении контактов между русской и французской культурами.
Многочисленные вечера французской музыки и французского искусства,
проводившиеся в «Собаке», были дополнены торжественными чествованиями Эмиля
Верхарна и «короля поэтов» Поля Фора.
Именно на чествовании Эмиля Верхарна Пронин впервые увидел свою
будущую жену, Веру Александровну Лишневскую-Кашницкую, которая вскоре стала
его верным спутником и ближайшим помощником. Она была правой рукой своего
супруга, помощницей в административно
| |  скачать работу |
Литературные кафе Санкт-Петербурга начала XX века: Привал комедианта и Бродячая собака |
