Ментальность, мир эмоций, формы поведения средневекового общества Западной Европы X-XII веков
кой литургии, а еще раньше в самом строении религиозной
архитектуры. И круглая, и крестообразная формы церковных зданий являлись
образами совершенства. Круглая форма несла в себе завершенность круга.
Крестообразный план здания - это не только изображение распятия Христа, но
так же обозначение четырех основных направлений, символизировавших
Вселенную. И в том, и в другом случае церковь олицетворяла микрокосм.
Особое место среди важнейших форм средневековой символики занимала
символика чисел: структурируя мысль, она стала одним из главнейших
принципов в архитектуре. Красоту выводили из пропорциональности из
гармоний, отсюда и превосходство музыки основанной на науке чисел. Число -
это. мера вещей. Так же как и слово, число смыкается с реальностью.
«Создавать числа,—говорил Тьери Шартрский, это значит создавать вещи». И
искусство, поскольку оно является подражанием природе и творению, должно
руководствоваться счетом.
Важное место занимала также символика пальцев. Мизинец, который
подготавливает уши к тому, чтобы слушать, символизирует у него веру в
добрую волю; безымянный палец — раскаяние, средний палец - милосердие,
указательный—ясный разум, большой палец— божественность. Разумеется нужно
помнить, что в средние веха люди считали на пальцах и этот счет лежал в
основе всех символических толкований так же, как в основе всех измерений
лежали «естественные» меры: длина стопы или предплечья, размер пяди или
поверхности земли, которую можно было обработать за один день, и т. д.
Самые скромные жесты связывались с самыми смелыми спекуляциями. Как видно
из этих примеров, в ментальном оснащении людей Средневековья. Средневековый
разум обнаруживал тягу к абстрактному или, точнее, к мировидению.
основывавшемуся на абстрактных взаимозависимостях. Так, расцветка считалась
особенно красивой, если строилась на сочетании белого и красного,
превосходных цветов, символизировавших, как мы видели, чистоту и
милосердие. Наслоение конкретного на абстрактное составляло основу
ментальностей и чувствований средневековых людей. Одна страсть, одна
потребность заставляла колебаться между желанием отыскать за ощутимым
конкретным более существенное, абстрактное и .попытками заставить эту
скрытую реальность проявиться в форме, доступной чувствам. И нельзя с
уверенностью сказать, что стремление к абстрактному было свойственно прежде
всего образованным кругам, интеллектуалам и клирикам, а стремление к
конкретному встречалось в первую очередь среди необразованных. И чувство
абстрактного, и чувство конкретного в равной мере характеризовало и тех и
других. Точно так же искусство Раннего Средневековья поверх вдохновлявших
его эстетических традиций местного населения или кочевников обнаруживает,
что тенденции к абстрактному в нем древнее других.
Хорошо известно пристрастие Средневековья к сверкающим, ярким цветам. Это
был «варварский» вкус: кабошоны, которые вправляли в переплеты, блеск
золота и серебра, многоцветие статуй и живописи на стенах церквей и богатых
жилищ, магия витражей. Но за цветовой фантасмагорией стоял страх перед
мраком, жажда света, который есть спасение.
Технический и духовный прогресс способствовал все лучшему использованию
света. В готических соборах стены стали пробуравливаться, потоки света,
расцвеченного витражами, хлынули внутрь. С ХIII в. начало потихоньку
появляться оконное стекло в домах. Наука XIII в. изучала и «прощупывала»
свет, поставив оптику на первое место среди своих занятий. Техническая
наука даровала свет утомленным и больных глазам, изобретя в самом конце
века очки. Ученых притягивала к себе радуга, этот каприз природы,
естественным образом разложенный свет. Интерес к ней отвечал как
традиционалистскому, так и обращенному к новому научному сознанию
Средневековья. За всем этим стояло то, что зовется «средневековой
метафизикой света», или — более обобщенно и более скромно — поиск
безопасности, которую даровали освещение и свет.
Красота воспринималась как свет, который успокаивал и ободрял, являлся
знаком благородства. Образцом в этом смысле был средневековый святой. Как
пишет Андре Воше, «святой — это существо из света». В трактате «Светильник»
уточняется, что во время Страшного суда тела воскресших святых будут
разного цвета в зависимости от того, были ли они мучениками, исповедниками
или девственницами. Говорили еще о запахе святости, символическом, конечно,
но для средневековых людей вполне реальном.
Однако свет был предметом и самых пылких устремлений. Он был отягощен
самыми высокими символами. Роберт Гроссетсет говорил, что, поняв «имя
Красоты», сразу чувствуешь изначальный свет. Этот изначальный свет есть что
иное, как Бог.
Красивое, кроме того, - это богатое. Экономическая функция сокровищ
как резерва на случай необходимости способствовала тому, что богатые
накапливали драгоценные вещи.
Красивым считалось разноцветное и блестящее, а чаще всего еще и
богатое. Но вместе с тем красивое — это было доброе. Обаяние физической
.красоты было так велико, что она являлась непременным атрибутом святости.
Добрый Бог—это прежде всего прекрасный Бог, и готические скульптуры
воплощали идеал людей Средневековья. Средневековые святые обладали не
только семью духовными дарами -дружественностью, мудростью, способностью к
взаимопониманию, честью, одаренностью, уверенностью и радостностью, но
также и семью телесными дарами—красотой, ловкостью, силой, свободой в
движениях, здоровьем, способностью к наслаждению и долголетием.
Культ физической силы был свойственен прежде всего представителям
военной аристократии, рыцарям, страстью которых была война. Кумирами людей
всех сословий были те, кто совершал подвиги, то есть нечто из рода
спортивных достижений. То же стремление к геройству наблюдалось у клириков,
особенно у монахов. Ирландцы научили средневековых монахов высоким деяниям:
аскетизму, пьянящему умерщвлению плоти. Святые, подхвативший "дело
мучеников первых веков христианства, были своего рода «атлетами Христа». Их
подвиги тоже носили чисто физический характер. Наконец, и искусство тоже
рвалось к геройству: то это была необычайная тщательность в отделке
деталей, а то чрезмерность в самой постройке.
Готический художник совершал подвиг.
Ментальная модель в это время охватывала одновременно видение мира,
свойственное воинам, и вместе с тем предполагала упрощенный дуализм,
оппозицию двух противоположностей. Вся
духовная жизнь людей Средневековья концентрировалась вокруг противостояния
добра и зла, добродетелей и пороков, души и тела.
Экзальтация была неотделима от поиска. Не поддаваться соблазнам
суетного мира - таково было стремление всего средневекового общества снизу
доверху. Поиски за пределами обманчивой земной реальности того, что за ней
скрывалось переполняли литературу и искусство средних веков. Суть
интеллектуальных и эстетических исканий средних веков составляло прежде
всего раскрытие потаенной истины. Это было главное занятие средневековых
людей.
Отсюда—популярность всего того, что способно открыть царство грез.
Возбуждающие средства, любовные напитки, пряности, зелья, порождающие
галлюцинации,—все это предлагалось во множестве, на любой вкус и по любой
цене. Деревенские колдуны снабжали ими крестьян, торговцы и лекари—рыцарей
и государей. Все ждали видений и часто удостаивались их. Церковь, осуждая
колдовские средства, фактически предлагала им лишь замену: перед всяким
важным делом она предписывала продолжительный пост (обычно трехдневный),
обряды аскетизма, молитвы, которые должны были создать пространство,
необходимое для сошествия вдохновения и благодати.
Средневековых людей всю жизнь тревожили сны. Сны возвещали, сны
разоблачали, сны побуждали к действию - словом, они составляли интригу
духовной жизни. Сны посещают людей всех общественных слоев. Король Англии
Генрих I увидел во сне, что против него восстали все три сословия. Монах
Гунзо во сне узнал о цифровых данных, необходимых для реконструкции церкви
в Клюни. Гельмбрехту-отцу во сне открылись этапы трагической судьбы его
сына.
Рядом с этой ментальностью и эмоциональным восприятием мира, в основе
которых лежало магическое, зарождалась и развивалась новая система
мировосприятия, особенно в городах и через города, поскольку эволюция там
происходила быстрее. Изменения чувствовались уже в ХП в., а в ХIП они,
можно считать, одержали верх.
В средневековом обществе часто в одном и том же человеке две системы
мышления, магическая и научная, не только сосуществовали, но и вмещались
одна в другую: в старую систему все больше проникала новая и постепенно
подтачивала ее, создавая внутреннее напряжение, нарушая связность и
последовательность представлений.
Первым новшеством, которое появилось в XII в. в этой области, была
разработка нового ментального «оснащения». Ее осуществляли люди, которые
преподавали в городских школах, становившихся университетами.
Исходной.точкой в формировании этой ментальной «оснастки» служил
материальный предмет - книга. Ибо надо очень хорошо себе представлять:
университетская книга и книга монастырская - весьма отличны друг от друга.
Нельзя, конечно, отрицать, что и в монастырях книга была инструментом
культуры. Но монастырская книга, в том
| |  скачать работу |
Ментальность, мир эмоций, формы поведения средневекового общества Западной Европы X-XII веков |
