Наука и рациональность. Типы рациональности
имость всех чувственно воспринимаемых природных и
искусственных объектов и явлений. Речь идет о платоновских Идеях, которые
представляют собой феномен субстанционального характера, эксплицируемый как
сугубо рациональная (смысловая) предпосылка всех чувственно воспринимаемых
вещей и олицетворяющая собой закон и основу их природного и искусственного
конструирования. Идеи пребывают в природе как бы в виде образцов,
парадигмических причин всех вещей. Идея – носитель и хранитель вечных и
неизменных свойств и характеристик, родовая квинтэссенция. Идея – единство
многого, познать многое можно лишь познав это единое.
Руководствуясь объективно существующей Идеей какой-либо вещи, природа
творит те или иные чувственно-материальные предметы, подражание
соответствующим сверх-природным Идеям. Природа, следовательно, не причина
самой себе. В ней все изначально озарено божественным Разумом. Идея и
порождает вещь и наполняет ее смыслом, никогда не растворяясь в ней до
конца, как и в какой угодно сумме вещей-копий. Вещь как явление доступна
органам чувств; вещь со стороны ее сущности (Идеи) воспринимается лишь
«очами разума».
Платоновская экспликация Идей в качестве родовых сущностей сыграла
важную роль в формировании одного из важнейших направлений философского
рационализма – реализма с его культом общих понятий. Вместе с тем на Идеях,
как априорных формах сущего, представляющих собой в конечном счете вечные
самодовлеющие акты божественного разума, отчетливо видна печать
мифотворчества, теологии и языческого пантеизма.
Платон рассматривал свою Идею прежде всего через призму ее
прагматической, аксиологической[4] и нравственной функций. Отсюда – и два
различных типа философской рациональности, сложившихся в рамках системы
объективного идеализма. Идея – это объективный природный (в смысле
естественности) и социальный (нравственный, эстетический, эротический,
политический и т.д.) закон, идеал для подражания. По законам пользы,
справедливости, красоты, содержащимся в Идеях-нормативах, творит и природа,
и человек. Критерий совершенства (идеала) есть первый и подлинный критерий
(принцип) Идеи. В то же время Идея – не гносеологический абстракт и не
чистое понятие, но имманентная[5] основа всего сущего, всей реальной жизни
с ее радостями, проблемами и противоречиями. Не случайно Платон допускал
возможность и даже неизбежность «вражды» между Идеями. Это предопределило
характер платоновского рационализма, его своеобразную интерпретацию.
Отчетливо нравственно-аксиологическая тенденция, положенная Сократом в
основание истинной философии, безоговорочно сохраненная и
конкретизированная Платоном, сформировала особый тип философского мышления.
Но прямая связь его с философской рациональностью многим представляется
сомнительной. С позиций XVII в. какая-либо позитивная связь здесь вообще
исключена. И тем не менее, если не абсолютизировать «классическую»
концепцию рациональности и не считать ее безальтернативной, то платоновскую
социальную (моральную, правовую, политическую и проч.) философию правомерно
расценивать как в высшей степени разумную (для своего времени во всяком
случае), а, следовательно, рациональную доктрину. Абсолютно бесспорен один
из доводов разума Платона: абстрактного гуманизма, абстрактной
нравственности, абстрактной истины, абстрактной рациональности нет.
Разумно, рационально только то, что человечно, гуманно, духовно.
Итак, Новое время – эпоха не зарождения, но возрождения философского
рационализма прежде всего как высочайшей культуры и самодисциплины разума.
Новый («классический») рационализм оказался своего рода «снятием»
рационализма античного, но «снятием» не диалектическим. К некоторым
ценностям античной модели рациональности, утраченным позднейшей европейской
философией и культурой, имеет смысл вернуться не только ради восстановления
«исторической справедливости», но прежде всего с целью более глубокого
понимания существа и границ этого феномена.
Рационализм Нового времени предложил принести на жертвенный алтарь
чистого разума весь нерациональный человеческий «хлам». Культ Веры был
заменен культом Науки.
Декартовское сомнение призвано снести здание прежней традиционной
культуры и отменить прежний тип сознания, чтобы тем самым расчистить почву
для постройки нового здания - культуры рациональной в самом своем существе.
Когда мы говорим о научной революции XVII века, то именно Декарт являет
собой тип революционеров, усилиями которых и была создана наука нового
времени. Прежняя наука выглядит, по Декарту, так, как древний город с его
внеплановыми постройками, среди которых, впрочем, встречаются и здания
удивительной красоты, но в котором неизменно кривые и узкие улочки; новая
наука должна создаваться по единому плану и с помощью единого метода. Вот
этот метод и создает Декарт, убежденный в том, что применение последнего
сулит человечеству неведомые прежде возможности, что он сделает людей
«хозяевами и господами природы».
Декарт убежден, что создание нового метода мышления требует прочного и
незыблемого основания. Такое основание должно быть найдено в самом разуме,
точнее, в его внутреннем первоисточнике - в самосознании. «Мыслю,
следовательно, существую» - вот самое достоверное из всех суждений. Но
чтобы оно приобрело значение исходного положения философии, необходимы, по
крайней мере, два допущения. Во-первых, восходящее к античности (прежде
всего к платонизму) убеждение в онтологическом[6] превосходстве
умопостигаемого мира над чувственным, ибо сомнению у Декарта подвергается
прежде всего мир чувственный, включая небо, землю и даже наше собственное
тело. Во-вторых, чуждое в такой мере античности и рожденное христианством
сознание высокой ценности «внутреннего человека», человеческой личности,
отлившееся позднее в категорию «Я». В основу философии нового времени,
таким образом, Декарт положил не просто принцип мышления как объективного
процесса, каким был античный Логос, а именно субъективно переживаемый и
сознаваемый процесс мышления, такой, от которого невозможно отделить
мыслящего. Декарт исходит из самосознания как некоторой чисто субъективной
достоверности, рассматривая при этом субъект гносеологически, то есть как
то, что противостоит объекту. Расщепление всей действительности на субъект
и объект, противопоставление субъекта объекту характерно не только для
рационализма, но и для эмпиризма XVII века.
С противопоставлением субъекта объекту связаны у Декарта поиски
достоверности знания в самом субъекте, в его самосознании. Французский
мыслитель считает самосознание («мыслю, следовательно, существую») той
точкой, отправляясь от которой и основываясь на которой можно воздвигнуть
все остальное знание. «Я мыслю», таким образом, есть как бы та абсолютно
достоверная аксиома, из которой должно вырасти все здание науки, подобно
тому как из небольшого числа аксиом и постулатов выводятся все положения
евклидовой геометрии.
Аналогия с геометрией здесь вовсе не случайна. Для рационализма XVII
века, включая Декарта, Мальбранша, Спинозу, Лейбница, математика является
образцом строгого и точного знания, которому должна подражать и философия,
если она хочет быть наукой. А что философия должна быть наукой, и притом
самой достоверной из наук, в этом у большинства философов той эпохи не было
сомнения. Что касается Декарта, то он сам был выдающимся математиком,
создателем аналитической геометрии. И не случайно именно Декарту
принадлежит идея создания единого научного метода, который у него носит
название «универсальной математики» и с помощью которого Декарт считает
возможным построить систему науки, могущей обеспечить человеку господство
над природой. А что именно господство над природой является конечной целью
научного познания, в этом Декарт вполне согласен с Бэконом.
Метод, как его понимает Декарт, должен превратить познание в
организованную деятельность, освободив его от случайности, от таких
субъективных факторов, как наблюдательность или острый ум, с одной стороны,
удача и счастливое стечение обстоятельств, с другой. Образно говоря, метод
превращает научное познание из спорадического и случайного обнаружения
истин - в систематическое и планомерное их производство, позволяет науке
ориентироваться не на отдельные открытия, а идти, так сказать, «сплошным
фронтом», не оставляя пропущенных звеньев. Научное знание, как его
предвидит Декарт, это не отдельные открытия, соединяемые постепенно в
некоторую общую картину природы, а создание всеобщей понятийной сетки, в
которой уже не представляет никакого труда заполнить отдельные ячейки, то
есть обнаружить отдельные истины. Процесс познания превращается в своего
рода поточную линию, а в последней, как известно, главное - непрерывность.
Вот почему непрерывность - один из важнейших принципов метода Декарта.
Согласно Декарту, математика должна стать главным средством познания
природы, ибо само понятие природы Декарт существенно преобразовал, оставив
в нем только те свойства, которые составляют предмет математики: протяжение
(величину), фигуру и движение.
Центральным понятием рационалистической метафизики является
| |  скачать работу |
Наука и рациональность. Типы рациональности |
