Непостижимая Россия в творчестве В.В. Набокова
оте, со стула,
Где спички и часы лежат,
В глаза, как пристальное дуло,
Глядит горящий циферблат.
Говоря о подвигах, нельзя не упомянуть еще об одном поэте двадцатого
века - о Н. С. Гумилеве, у которого эта тема занимала большое место в
жизни и творчестве. Гумилев много путешествовал, принимал участие в
Первой Мировой войне, и это ни могло не отразиться на его стихах. По
мнению Николая Скатова "военные стихи Гумилева, может быть, самое
бледное и невыразительное из всего им написанного". Критикуя стихи, он
тут же восхищается другим: "Военные дела офицера Гумилева еще одно
подтверждение его силы воли и героизма: два Георгия (солдатских!)". То
есть Гумилев, в отличии от Набокова, не только мечтал о подвигах, но и
сам совершал их. Лишь смерть на поле боя, смерть за Родину казалась
Гумилеву наиболее достойной:
Есть так много жизней достойных,
Но одна лишь достойна смерть.
Лишь под пулями в рвах спокойных
Веришь в знамя Господне, твердь.
Но вернемся к стихотворению Набокова "Расстрел". В нем мечта Набокова
остается лишь мечтою, несмотря на тщетные попытки убедить себя в
обратном. Даже проснувшись, поэт продолжает жить во сне, поэтому он со
страхом и надеждой смотрит на "горящий циферблат", который ассоциируется
у него с дулом пистолета. Не желая признавать, что все произошедшее с
ним этой ночью всего лишь красивый сон, поэт обманывает сам себя,
пытаясь удержать еще хоть на мгновение те ощущения, которые переполняли
его:
Закрыв руками грудь и шею,-
Вот-вот сейчас пальнет в меня…
Но судьбу не обманешь, и осознание реальности приходит к нему вместе с
тем, как "оцепенелого сознанья коснется тиканье часов".
С этим звуком его иллюзии рассеиваются, а его самого окутывает
разочарование:
Но сердце, как бы ты хотело,
Чтоб это вправду было так:
Россия, звезды, ночь расстрела
И весь в черемухе овраг.
Я думаю, что Россия часто приходила к нему во сне, и он был рад этим
встречам. Поэт с охотой принимал все то, что напоминало ему о Родине:
книги, сны, воспоминания, даже если они были причиной бессонниц. Чтобы
не произошло по вине России, Набоков все принимал и со всем соглашался.
Если ей надо было лишить его сна, он уверял себя, что так и должно быть:
Ночь дана, чтоб думать и курить
И сквозь дым с тобою говорить.
Набоков ценил каждую минуту, проведенную с Россией, сохраняя в памяти
все ее "наплывания", которые, как ему казалось, олицетворяли победу
над эмиграцией:
Но где бы стезя ни бежала,
нам русская снилась земля.
Изгнание, где твое жало,
Чужбина, где сила твоя?
Пройдут годы, а точнее двенадцать лет, прежде чем Набоков осознает, что
все бессонницы, все "слепые наплывания" России - это и есть "жало"
изгнания. Со временем оно все чаще будет давать о себе знать, с каждым
годом причиняя еще больше страданий. И вот наступил тот день, когда
Набоков, обращаясь "К России" (1939), сказал: "Отвяжись, я тебя умоляю!"
Это был крик измученной души. "Я беспомощен", - признается он, хотя,
если вспомнить, несколько лет назад в стихотворении "Родина" он считал
себя победителем:
Изгнание, где твое жало,
Чужбина, где сила твоя?
В том же стихотворении, только в следующей строфе, он уверенно говорил:
Мы знаем молитвы такие,
Что сердцу легко по ночам.
Почему же эти "молитвы" не спасают его в 1939 году? Возможно, он забыл
их, поэтому в стихотворении "К России" "вечер страшен". Набоков не
находит в ночи утешения, так как понимает, что вновь будут сны, а значит
и Россия, поэтому, если говорить словами Зинаиды Шаховской, он "от боли
…от отчаяния от нее отрекается" - "спускается в долину". Набоков
понимает, что никогда больше не вернется в Россию, а "выть на вершинах"
о своем "бессмертном счастие" он уже не в силах. Об этом поэт говорит
уже в первой строфе своего произведения: "Я умираю". Набоков уходит со
сцены, предоставляя возможность "выть" о России тем, кто "вольно
отчизну покинул". Сам же он готов "затаиться и без имени жить",
"отказаться от всяческих снов", только, чтобы "не сходиться" с Родиной.
Но это кажется ему малой ценой за спокойствие, и поэтому он продолжает:
…обескровить себя, искалечить,
не касаться любимейших книг,
променять на любое наречье
все, что есть у меня, - мой язык.
То есть, он готов отказаться от всего, что так дорого ему и самое
главное от своего языка, только, чтобы ничего не знать о России. Грубый
тон в начале стихотворения сменяется тоской. Вспомним начало
произведения. "Отвяжись…"- говорит Набоков. В этих словах чувствуется
сила, уверенность, но постепенно она пропадает ("Я беспомощен").
Пытаясь показать свое безразличие к Родине, поэт не обращается к ней по
имени. Но это лишь маска, которую он сам снимает в пятой и шестой
строфах, где впервые за все стихотворение он обращается к ней:
"…Россия…". В этих строфах, которые являются половинками одного
предложения, появляется прежний Набоков, который так долго искал свою
"непостижимую":
Но зато, о Россия, сквозь слезы,
сквозь траву двух несмежных могил,
сквозь дрожащие пятна березы,
сквозь все то, чем я смолоду жил,
дорогими слепыми глазами
не смотри на меня, пожалей,
не ищи в этой угольной яме,
не нащупывай жизни моей!
Но, даже сняв маску, Набоков остается непоколебимым в своем решении. Еще
любя Россию, он отказывается от нее. Решение принято и уже поздно
просить прощение:
…поздно, поздно! - никто не ответит,
и душа никому не простит.
С этого момента начинается новый период в творчестве Набокова. О России
он прекращает писать, по крайней мере, по-русски. А несколько лет
спустя, он вообще откажется от родного языка. Валентин Федоров в своей
вступительной статье "О жизни и литературной судьбе Владимира Набокова"
так определил этот период в творчестве писателя: "Война в Европе и
отъезд в Америку, накануне гитлеровской оккупации Парижа, ускорили
превращение Набокова не скажем - в американского, но в англоязычного
писателя и положили начало новому витку его писательской судьбы". С
этого момента русский Набоков-прозаик уходит со сцены, оставляя Набокова-
поэта доигрывать свою роль. Еще несколько лет после стихотворения "К
России", в котором, как мы помним, поэт отказывается от нее и от
русского языка, он все же пишет по-русски, но по прошествии этого
времени Набоков-поэт отправляется вслед за Набоковым-прозаиком:
…но теперь я спустился в долину,
и теперь приближаться не смей, -
тем самым доказывая, что все сказанное в 1939 году не просто слова. Но,
как мне кажется, Набоков делает это, скрипя сердцем. Такой вывод я
сделала, после того, как узнала историю создания и перевода на
английский язык стихотворения "Каким бы полотном батальным ни являлась
…". Это стихотворение Набоков написал в 1943 году. И хотя сделал он это
не по собственной инициативе, а по просьбе журнала "Новоселье", оно
стоит в одном ряду со всеми его произведениями. Ведь раз оно было
написано, значит, эти слова уже жили в Набокове, и просьба оказалась
лишь поводом. Из писем жены Набокова, приведенных в журнале "Звезда", я
прочитала: "В 1965 году видный эмигрантский критик Владимир Федорович
Марков и американский поэт Мэррим Спарке подготовили антологию русской
поэзии в переводе на английский язык с параллельными русскими текстами.
Марков обратился к Набокову за разрешением включить два его
стихотворения: "Каким бы полотном батальным ни являлась…" и "Какое
сделал я дурное дело…" ". Но эти произведения нужно было сначала
перевести. Набоков-поэт отказался делать это, что говорит о его
привязанности к русскому языку. Он, видимо, все еще чувствовал себя
русским поэтом и поэтому перевод этих двух стихотворений доверил
Маркову. Но когда они были готовы, Набоков нашел их
"неудовлетворительными". А так как он сам переводить их не собирался, то
в письме, адрессованном Маркову, жена Набокова от имени мужа попросила
не включать его стихи в сборник. Но через десять дней после этого
письма, Набоков все-таки переводит стихотворения на английский язык, тем
самым заставляя себя совершить переход от родного языка к английскому:
Каким бы полотном батальным не являлась No matter how the Soviet
tinsel glitters
советская сусальнейшая Русь, Upon
the canvas of a battle piece;
какой бы жалостью душа ни наполнялась - No matter how the soul
dissolves in pity,
не поклонюсь, не примирюсь I
will not bend, I will not cease
со всею мерзостью, жестокостью и скук
| | скачать работу |
Непостижимая Россия в творчестве В.В. Набокова |