Нравственное и духовное воспитание современной молодежи
рироды, а хотя именно пейзаж
непосредственно взаимосвязан с характером главного героя.
И все же я заметила то общее, что существует в обоих жизнеописаниях.
Это прежде всего размышления авторов на интересующую их тему, рассмотренную
в произведении.
Например, у Балашова: «Откуда само зло? Вечная рознь братьев-князей,
убийства, неправый суд, жестокость, бедность, леность, зависть, болезни и,
паче всего, равнодушие людское? Что должен думать и творить верующий? Как
все это согласить с благостью Божией? Ведь Господь злого не творит! Не
должен творить!» (Балашов, том I, 1991, с. 563) Насколько же эти проблемы
актуальны и для нашего времени. Если вдуматься, то сколько нерешенных
вопросов. Но почему же так получается? Как ликвидировать в себе все эти
отрицательные черты характера?
А вот мысли Зайцева: «Бог тем более поддерживает, окрыляет и
заступается за человека, чем больше устремлен к нему человек, любит, чтит и
пламенеет, чем выше го духовнопроводность. Ощущать действие этого промысла
может и просто верующий, не святой. Чудо же, нарушение «естественного
порядка», чудо «простому смертному не дано». Именно благодаря таким
отступлениям и в той и в другой повести чувствуется незримое присутствие
автора, его личное мнение.
Читая произведение Балашова, видно, что писатель досконально
рассматривает юную жизнь не только Сергия, но и его отношение к крестьянам,
служащим в доме боярина, их быт. И как я узнала, это связано с тем, что он
занимался фольклорной работой. И даже специально для того, чтобы глубже
понять его суть, он уехал в деревню, где и продолжил исследования. Свои
увлечения он непосредственно передал и своему герою, который большую часть
свободного времени проводил с крестьянами: «Постоянно таскаясь в челядню,
где он обучался всяческому ремеслу у всезнающего тюхи, Варфоломей
наслушался всякого. Уже и приметы, и вера в птичий грай сделались ему
ведомы. Он все запоминал молча, не вмешиваясь ни в бабьи пересуды, ни в
толковню мужиков, и, возвращаясь в себе в терем, открывая твердые доски
книжного переплета, думал о том, как теперь совместить, - не для себя, для
них! – все это, слышанное только что, и высокие слова церковных поучений
(Балашов, том I, 1991 г, с. 499).
В изображении Балашова, как и у Зайцева, Сергий прежде всего человек,
который испытывал «безвыходное отчаяние и томление духа, до потери веры, до
ропота к Господу своему. Бог такой большой и сильный, Бог может все! А он,
Варфоломей, такой слабый и маленький. Разве трудно Богу помочь Варфоломею?
Поддержать, ободрить его, поставить на путь... Или Бог не добр? Или не
всесилен? Зачем же тогда он?» (Балашов, том I, 1991 г., с.562). По моему, у
многих людей в определенный период жизни возникают подобные мысли. Они
будто потерялись в себе, не знают, что для них будет лучше, к кому
обратиться за помощью, как найти выход из данного положения.
Почему же на протяжении уже нескольких столетий не угасает интерес к
личности Сергия? Что это за человек? Прочитав жизнеописание знаменитого
русского святого 14 века, я отметила одну особенность в его облике,
Зайцеву, видимо, очень близкую. Это скромность подвижничества: «Как
осторожен и нетороплив Варфоломей в выполнении давнего намерения, так же он
скромен в вопросе с церквью» (Роман-газета-3, 1993г., с.75) . Скромность –
качество его всегдашнее, и Зайцев приводит один рассказ, связанный с
бедностью монастыря силою веры, терпения, сдержанностью самого Сергия рядом
с большой слабостью некоторых из братии. Кстати, мне кажется, что терпение
должно присутствовать в душе каждого человека. Оно притягивает окружающих.
Это поистине русская черта характера. Недаром в жизнеописании своими
человеческими приметами, Сергию противопоставляется другой католический
святой – Франциск Ассизский: «Св. Франциск ушел, конечно бы, отряхнул крах
от всего житейского, в святом экстазе ринулся бы в слезы и молитвы подвига.
Варфоломей сдержался. Выжидал.» (Роман-газета-3, 1993 г., с. 85). Я думаю,
именно так автор хотел показать терпеливость, упорство русского народа. И я
полностью согласна с мнением Зайцева.
В произведении Балашова эта черта характера формируется с самого
детства. Пусть тогда он еще не был отмечет даром красноречия, особенным
талантом. Он «беднее» способностями, чем старший брат Стефан, Но зато
излучает свой тихий свет незаметно и постоянно.
Борис Константинович утверждал, что главное для человека состояние
души – это спокойствие, трудолюбие, а самое главное – жизнелюбие. Он вообще
с интересом воспринимал весь окружающий мир, принимал его именно таким,
какой он есть. Да, конечно, порой были тяжелые моменты, но он терпел, и
добивался поставленной цели. И подтверждением этому является то, что он
неуступно следовал главному намерению всей своей жизни – служению Богу. На
мой взгляд, его силе воли позавидовал бы любой современный подросток. Да,
даже не подросток, а взрослый человек.
А вот, что присуще Сергию в жизнеописании Дмитрия Балашова: упорство в
достижении целей, терпимость, умение верить и завоевывать людское доверие.
Кто враз и навсегда выбрал свой путь и шел по нему от истока лет и до
конца, не сбиваясь и не уставая, так точно, как шел по своему пути, во
младенчестве начатому, отрок Варфоломей. Эти черты вырабатывались уже в
столь юном возрасте. Он старался помочь всем окружающим делами, порой
советами или просто своими предположениями. У меня возник вопрос. А не
хочет ли автор показать через героя повести свое мировоззрение, свои
интересы? Ведь все вышеперечисленные качества это есть лучшие качества
Балашова. За многие годы он сумел соединить в сердце любовь к родной земле
с глубокими знаниями специфики образа жизни русского крестьянина.
Многие из этих качеств никогда не покидали Зайцева. Не покидают они и
Сергия. Так, например, в его произведении я увидела практическую школу
благонравия, в которой сверх религиозно-иноческого воспитания главными
науками были умение отдавать всего себя на общее дело, навык к усиленному
труду, и привычка к строгому порядку в занятиях, помыслах и чувствах.
Наставник вел ежедневную терпеливую работу над каждым отдельным братом,
приспособляя их к целям всего братства: «Вначале монастырь на Маковице тоже
был особночистый. Уже упоминалось, что до поры до времени Пр. Сергий
дозволял монахам даже некоторую собственность в кельях. Но с ростом
монастыря и братии это становилось неудобным. Возникала разность в
положении монахов, зависть, нежелательный дух вообще. Преподобный хотел
более строгого порядка, приближавшего к первохристианской общине. Все
равны, и все бедны одинаково. Ни у кого ничего нет. Монастырь живет
общиною» (Роман-газета-3, 1991 г., с. 87). Наверное, именно благодаря этому
по следующей самостоятельной деятельности учеников преподобного Сергия
видно, что под его воспитательным руководством лица не обезличивались,
личные свойства не стирались, каждый оставался самим собой. Наблюдение и
любовь к людям дали умение тихо и кротко настраивать душу человека и
извлекать из нее, как из хорошего инструмента, лучшие ее чувства. Именно
поэтому я полагаю, что и Зайцев прежде всего на первое место ставил
интересы личности, ее внутренний мир: «Сергий постригал не сразу. Наблюдая,
изучая пристально душевное развитие прибывшего. Прикажет одеть пришельца в
блинную свитку из грубого, черного сукна, и велит проходить какое-нибудь
послушание вместе с прочими братьями, пока тот не навыкнет всему уставу
монастырскому, потом облечет его в одежду монашескую; и только после
испытаний пострижет уже в мантию и даст клобук. А когда видел, что который
либо инок опытен уже в духовном подвиге, того удостаивал и святой схимы.»
(Роман-газета-3, 1991 г., с.98). По моему мнению, современному человеку
необходимо понять, что все в этом мире одинаковы. Бог с самого начала
никого не выделял, мы все равны. Так что, наверное, не стоит считать себя
лучше, или более счастливым, ведь это порой проявляется в издевательских
упреках в адрес окружающих.
Балашов показал, что уже в детстве у Сергия зарождалась мысль о
совмещении духовного мира с миром обычного народа, как быть вместе со
всеми, но в то же время быть ближе к Богу, жить другой жизнью. Так уже в
более зрелом возрасте в описании Зайцева Сергий остается тверд и
непреклонен – в своей кротости, смирении, скромности: «Когда братия
монастырская вдруг начала роптать, игумен не в пал в гнев пастырский, не
принялся обличать своих «за греховность». Он, уже старик, взял посох свой и
ушел в дикие места, где основал скит Киржач. И другу своему, митрополиту
московскому Алексею, не позволил возложить на себя золотой крест
митрополичий: «От юности я не был злотоносцем, а в старости тем более желаю
пребывать в нищете». Он даже похоронить завещал себя на общем кладбище.»
(Роман-газета-3, 1991 г., с. 81). Простота. Вот что так притягивало людей к
Сергию. Я уверена, до сих пор сердца многих людей хранят память о его
благодеяниях. Но что же так запомнилось? Что же нашли в нем люди такого,
что вызывает у них восхищение и по сей день? На мой взгляд, прежде всего
это патриотизм, которого так не хватает современному человеку. У обоих
писателей
| |  скачать работу |
Нравственное и духовное воспитание современной молодежи |
