Нравственное и духовное воспитание современной молодежи
эта черта характера главного героя проходит через все
произведения. Да и сами авторы – истинные патриоты родины.
В юности Сергий всегда был послушным ребенком и безумно любил своих
родителей: «маленький Варфоломей не только никогда не мучил зверей, но и
не позволял другим мучить, какого бы возраста и роста не был обидчик. Он
трогательно заботился о младшем братике и несомненно оставил след в узком
кругу своей семьи. Родственники, братья, родители запомнили его тихим,
готовым в любую минуту помочь мальчиком. Благодарный Варфоломей, не забыв
заботу и ласку своих родителей, решил до конца быть вместе с ними, и теперь
уже не они, а он заботился о них: «Украсим память их панихидами, и
литургиями, и милостынями по убогим и нищим» (Роман-газета-3, 1991 г., с.
60). А сможем ли мы так позаботиться о своих родителях? Отплатить добром на
добро?
Мне кажется, что в произведении Зайцева патриотизм главного героя
раскрыт более глубоко и подробно, чем в жизнеописании Балашова. Зайцев
больше внимания уделяет прежде всего описанию поступков и событий, в
которых участвует Сергий, и после каждого он непосредственно высказывает
свою точку зрения для читателя, по-моему, очень схожую: «Самая победа -
грандиозна, и значение ее прежде всего моральное доказано, что мы, мир
европейский, христианский, не рабы, а сила и самостоятельность» («Осенний
свет», 1990 г. , с. 455).
У меня появилась такая мысль: «Наверное, такой высоконравственный
духовный человек несомненно оставил свой след не только в душах людей, но и
должны существовать реальные предметы, оставшиеся после его смерти». Ответ
на этот вопрос я нашла только у Зайцева, т.к. Балашов, изображая
определенный период жизни Сергия, не затронул эту тему, по-моему, имеющую
огромное значение. А вот другой автор словно делает выводы всей жизни
Преподобного: «Сергий пришел на свою Маковицу скромным и безвестным юношей
Варфоломеем, а ушел православнейшим старцем. До Преподобного на Маковице
был лес, вблизи – источник, где жили медведи в дебрях по соседству. А когда
он умер, место сильно выделилось из лесов и из России. На Маковице стоял
монастырь – Троице-Сергиева Лавра, одна из четырех Лавр нашей Родины.
Вокруг расчистились леса, поля явились, реки, овсы, деревни. Еще при Сергии
глухой пригорок в лесах Радонежа стал светло-притягательным для тысяч.
Через 30 лет по смерти были открыты мощи Сергия – и на поклонение к ним
ходили богомольцы нескольких столетий – от царей до баб в лаптях,
проложивших тропки торные по большаку к Сергиеву Посаду» («Осенний свет»,
1991 г., с. 498).
Автор даже сам предлагает читателю рассмотреть благодеяния Сергия:
«Присмотримся немного, что же он оставил. Прежде всего – монастырь. Первый
крупнейший и прекрасный монастырь Северной России. Если кельи Лавры он
рубил собственноручно, если сам построил Благовещенский монастырь на
Киржаче, то бесчисленные обители, возникшие по его благословлению,
основанные его учениками – и проникнуты духом его.» («Осенний свет», 1991
г., с.467). Из этих слов я поняла, насколько сильно влияние этого духовного
человека на народ русский. Его помыслы, мысли, чувства, деяния – все так
живо! И на мой взгляд, наша задача состоит в том, чтобы сохранить пламя
этого высоконравственного эмоционального костра в душах наших.
Сопоставляя цитаты из разных произведений, я увидела, что, конечно, у
Балашова нет таких точных и полных описаний благодеяний Сергий, чем у
Зайцева, который даже давал оценку его действиям, поступкам. Поэтому здесь
я больше на стороне Зайцева, т.к. его текст мне более близок и понятен.
Чем же запомнился этот тяжелый 14 век? Прежде всего это татаро-
монгольское нашествие. И каково же отношения Сергия к происходящим
событиям? он не остался к ним равнодушен. По моему мнению, Преподобный и
история нашего многонационального Российского государства связаны
нерушимыми узами. Не прошли эти события и мимо Зайцева. Писатель
непосредственно затронул и эту сторону жизни Сергия: «Преподобный не был
никогда политиком, как не был он и «князем церкви». За простоту и чистоту
дана ему судьба, далекая от политических хитросплетений. Если взглянуть на
его жизнь со стороны касания государству, чаще всего встретишь Сергия-
учителя и ободрителя, миротворца.» (Роман-газета-3, 1993г, с. 98). Князь
Дмитрий шел за благословлением к Сергию, за надеждой: «Теперь отшельник
стоял перед трудным делом: благословления на кровь. Благословил бы на
войну, даже национальную – Христос? И кто отправился бы за своим
благословлением к Франциску?» («Осенний свет», 1991 г, с. 452). Но даже,
несмотря на столько вопросов и сомнений, терзающих его душу, Сергий
решается на столь опасный шаг: «Он не за войну, но раз она случилась, за
народ и за Россию, православных. Как наставник и утешитель он не может
оставаться безучастным» («Осенний свет» 1991 г., с. 463). Я думаю, Зайцев
смог передать, насколько велика роль Сергия в истории. Ведь это именно он
своими советами, молитвами, незапятнанной духовностью, стойкостью воскресил
духовную веру, высокое нравственное чувство, всеобщее объединение,
беспредельное мужество в борьбе за отечество в самый тяжелый момент.
Как же не хватает такого человека нашему государству, современной
России, полностью погрязшей во мраке войны и различных катастроф. Таков
Сергий, как политический деятель, в изображении Зайцева.
А как же с этой стороны описывает Сергия Балашов? Точной связи его с
государством писатель не рассматривает. Но уже в юном возрасте в
Преподобном видны черты ободрителя, наставника, способного вызвать
высоконравственный подъем в человеке. Прежде всего это его спокойствие:
«Рушился дом. Вместо прибытков, доходов и кормов оставалось все меньше
слуг, наваливало все больше работы на плечи сыновей, и где там на ученье
книжное» (Балашов, том I, 1990 г., с. 451). Я считаю, что тяжелые детские
годы надолго остались в памяти Сергия. И поэтому уже в более зрелом
возрасте Преподобный не хотел видеть угнетенный, измученный народ от
нашествия Батыя. И, мне кажется, именно этим и объясняется его вера в
Дмитрия, вера в победу. Сравнивая два случая из произведений Зайцева и
Балашова, мне показалось, что это словно две части, существующие одна
неразрывно от другой. Первая у Балашова – это как исток, начало, а у
Зайцева – продолжение, использование опыта, набранного в молодые годы.
Поэтому здесь невозможно выбрать, что восприятие Сергия, как политического
деятеля, более глубоко или близко для читателя.
Читая два произведения Балашова и Зайцева, сопоставляя их цитаты,
мнения, я поняла: «Да, конечно они разные, но цель, к которой они
стремятся, едина: она должна проникнуть в сердце читателя, показать
истинные жизненные ценности совершенно ослепшим современным подростком». А
вдохновителем для авторов служит Сергий, с которого и начиналось
нравственное, политическое и духовное возрождение России. Ну а что же
случилось сейчас? Во что мы превратили наш мир? Поймем ли мы это? Услышим?
Внемлем? И не запоздаем ли понять? в настоящее время, время раздоров,
ожесточения и разорения, нам необходимо взаимопонимание, любовь ближнего.
Созидать способна только любовь – та любовь, которую явил примером своего
служения Богу, людям и Отечеству Преподобный Сергий Радонежский.
Все мы должны служить своей Родине, ее спасению и ее благу, и тем
самым служить Божьему делу. Каждый гражданин, какой бы ни была его
национальность, должен, следуя указаниям долга и совести, служить на благо
своей страны, для ее обновления и оправдания перед лицом Божьим.
Возрождение России теперь полностью зависит от нас, нашего воспитания. А
сможем ли мы, дети XXI века, изменить окружающий мир? Внести в него лучик
света, добра и справедливости?
А еще я бы хотела обратить внимание на язык в жизнеописании Дмитрия
Балашова. Не всякий бы решился сегодня заставить героев своих произведений
говорить на языке, близком к реальному разговорному языку XIV века. А вот
именно этого нет в житейской повести Зайцева.
Да, действительно, язык Балашова по праву можно назвать богатым,
картины природы в изображении этого автора очень поэтичны: «Смеркалось. Уже
угасли последние потоки расплавленного дневного светила, уже мохнатые руки
туманов поднялись из болот, и глухо вдалеке ухнул филин, а он все бежал и
шел, шатаясь от горя и усталости, и снова бежал, неведомо куда и зачем»
(Роман-газета-3, 1993 г., с. 35).
Такое изображение пейзажа просто необходимо читателю для лучшего
понимания внутреннего мира главного героя, не зря таким приемом
воспользовался Дмитрий Михайлович. А вот у Зайцева я не заметила ничего
подобного. Тем не менее его жизнеописание очень интересно. Но что же так
привлекает в этой повести? Да, конечно, здесь нет таких картин природы. Но
зато как эмоционально автор рисует образ Сергия, прибегая к помощи ярких
эпитетов: «Такой он даже на иконе – через всю ее условность образ невидного
и обаятельного в задушевности своей пейзажа русского, русской души. В нем
наши ржи и васильки, березы и
| |  скачать работу |
Нравственное и духовное воспитание современной молодежи |
