Н.В.Гоголь
Пребывание в
"прекрасном далеке" на первый раз укрепило и успокоило его, дало ему
возможность завершить его величайшее произведение "Мертвые души", - но
стало зародышем и глубоко фатальных явлений. Разобщение с жизнью, усиленное
удаление в самого себя, экзальтация религиозного чувства повели к
пиэтистическому преувеличению, которое закончилось его последней книгой,
составившей как бы отрицание его собственного художественного дела...
Выехав за границу, он жил в Германии, Швейцарии, зиму провел с А.
Данилевским в Париже, где встретился и особенно сблизился с Смирновой, и
где его застало известие о смерти Пушкина, страшно его поразившее. В марте
1837 г. он был в Риме, который чрезвычайно ему полюбился и стал для него
как бы второй родиной. Европейская политическая и общественная жизнь всегда
оставалась чужда и совсем незнакома Гоголю; его привлекали природа и
произведения искусства, а тогдашний Рим только и представлял эти интересы.
Гоголь изучал памятники древности, картинные галереи, посещал мастерские
художников, любовался народной жизнью и любил показывать Рим, "угощать" им
приезжих русских знакомых и приятелей. Но в Риме он и усиленно работал:
главным предметом этой работы были "Мертвые души", задуманные еще в
Петербурге в 1835 г.; здесь же в Риме закончил он "Шинель", писал повесть
"Анунциата", переделанную потом в "Рим", писал трагедию из быта запорожцев,
которую, впрочем, после нескольких переделок уничтожил. Осенью 1839 г. он,
вместе с Погодиным, отправился в Россию, в Москву, где его с восторгом
встретили Аксаковы . Потом он поехал в Петербург, где ему надо было взять
сестер из института; затем опять вернулся в Москву; в Петербурге и в Москве
он читал ближайшим друзьям законченные главы "Мертвых душ". Устроив
несколько свои дела, Гоголь опять отправился за границу, в любимый Рим;
друзьям он обещал вернуться через год и привезти готовый первый том
"Мертвых душ". К лету 1841 г. этот первый том был готов. В сентябре этого
года Гоголь отправился в Россию печатать свою книгу. Ему снова пришлось
пережить тяжелые тревоги, какие испытал он некогда при постановке на сцену
"Ревизора". Книга была представлена сначала в московскую цензуру, которая
собиралась совсем запретить ее; затем книга отдана в цензуру петербургскую
и, благодаря участию влиятельных друзей Гоголя, была, с некоторыми
исключениями, дозволена. Она вышла в свет в Москве ("Похождения Чичикова,
или Мертвые души, поэма Н. Гоголя", М., 1842). В июне Гоголь опять уехал за
границу. Это последнее пребывание за границей было окончательным переломом
в душевном состоянии Гоголя. Он жил то в Риме, то в Германии, во
Франкфурте, Дюссельдорфе, то в Ницце, то в Париже, то в Остенде, часто в
кружке его ближайших друзей, Жуковского, Смирновой, Виельгорских, Толстых ,
и в нем все сильнее развивалось то пиэтистическое направление, о котором
упомянуто выше. Высокое представление о своем таланте и лежащей в нем
обязанности повело его к убеждению, что он творит нечто провиденциальное:
для того чтобы обличать людские пороки и широко смотреть на жизнь, надо
стремиться к внутреннему совершенствованию, которое дается только
богомыслием. Несколько раз пришлось ему перенести тяжелые болезни, которые
еще увеличивали его религиозное настроение; в своем кругу он находил
удобную почву для развития религиозной экзальтации, - он принимал
пророческий тон, самоуверенно делал наставления своим друзьям и, в конце
концов, приходил к убеждению, что сделанное им до сих пор было недостойно
той высокой цели, к которой он теперь считал себя призванным. Если прежде
он говорил, что первый том его поэмы есть не больше, как крыльцо к тому
дворцу, который в нем строится, то теперь он готов был отвергать все им
написанное, как греховное и недостойное его высокого посланничества.
Однажды, в минуту тяжелого раздумья об исполнении своего долга, он сжег
второй том "Мертвых душ", принес его в жертву Богу, и его уму представилось
новое содержание книги, просветленное и очищенное; ему казалось, что он
понял теперь, как надо писать, чтобы "устремить все общество к
прекрасному". Началась новая работа, а тем временем его заняла другая
мысль: ему скорее хотелось сказать обществу то, что он считал для него
полезным, и он решил собрать в одну книгу все, писанное им в последние годы
к друзьям в духе своего нового настроения, и поручил издать эту книгу
Плетневу. Это были "Выбранные места из переписки с друзьями" (СПб., 1847).
Большая часть писем, составляющих эту книгу, относится к 1845 и 1846 годам,
той поре, когда это настроение Гоголя достигло своего высшего развития.
Книга произвела тяжелое впечатление даже на личных друзей Гоголя своим
тоном пророчества и учительства, проповедью смирения, из-за которой
виднелось, однако, крайнее самомнение; осуждениями прежних трудов, в
которых русская литература видела одно из своих лучших украшений; полным
одобрением тех общественных порядков, несостоятельность которых была ясна
просвещенным людям без различия партий. Но впечатление книги на
литературных поклонников Гоголя было удручающее. Высшая степень
негодования, возбужденного "Выбранными местами", выразилась в известном
письме Белинского, на которое Гоголь не умел ответить. По-видимому, он до
конца не отдал себе отчета в этом значении своей книги. Нападения на нее он
объяснял отчасти и своей ошибкой, преувеличением учительского тона, и тем,
что цензура не пропустила в книге нескольких важных писем; но нападения
прежних литературных приверженцев он мог объяснить только расчетами партий
и самолюбий. Общественный смысл этой полемики от него ускользал; сам он,
давно оставив Россию, сохранял те неопределенные общественные понятия,
какие приобрел в старом Пушкинском кружке, был чужд возникшему с тех пор
литературно-общественному брожению и видел в нем только эфемерные споры
литераторов. В подобном смысле были им тогда написаны "Предисловие ко
второму изданию Мертвых душ"; "Развязка Ревизора", где свободному
художественному созданию он хотел придать натянутый характер какой-то
нравоучительной аллегории, и "Предуведомление", где объявлялось, что
четвертое и пятое издание "Ревизора" будут продаваться в пользу бедных...
Неудача книги произвела на Гоголя подавляющее действие. Он должен был
сознаться, что ошибка была сделана; даже друзья, как С.Т. Аксаков, говорили
ему, что ошибка была грубая и жалкая; сам он сознавался Жуковскому: "я
размахнулся в моей книге таким Хлестаковым, что не имею духу заглянуть в
нее". В его письмах с 1847 г. уже нет прежнего высокомерного тона
проповедничества и учительства; он увидел, что описывать русскую жизнь
можно только посреди нее и изучая ее. Убежищем его осталось религиозное
чувство: он решил, что не может продолжать работы, не исполнив давнишнего
намерения поклониться Святому Гробу. В конце 1847 г. он переехал в Неаполь
и в начале 1848 г. отплыл в Палестину, откуда через Константинополь и
Одессу вернулся окончательно в Россию. Пребывание в Иерусалиме не произвело
того действия, какого он ожидал. "Еще никогда не был я так мало доволен
состоянием сердца своего, как в Иерусалиме и после Иерусалима, - говорит
он. - У Гроба Господня я был как будто затем, чтобы там на месте
почувствовать, как много во мне холода сердечного, как много себялюбия и
самолюбия". Свои впечатления от Палестины Гоголь называет сонными;
застигнутый однажды дождем в Назарете, он думал, что просто сидит в России
на станции. Он пробыл конец весны и лето в деревне у матери, а 1 сентября
переехал в Москву; лето 1849 г. проводил у Смирновой в деревне и в Калуге,
где муж Смирновой был губернатором; лето 1850 г. прожил опять в своей
семье; потом жил некоторое время в Одессе, был еще раз дома, а с осени 1851
г. поселился опять в Москве, где жил в доме графа А.П. Толстого. Он
продолжал работать над вторым томом "Мертвых душ" и читал отрывки из него у
Аксаковых, но в нем продолжалась та же мучительная борьба между художником
и пиэтистом, которая шла в нем с начала сороковых годов. По своему
обыкновению, он много раз переделывал написанное, вероятно, поддаваясь то
одному, то другому настроению. Между тем его здоровье все более слабело; в
январе 1852 г. его поразила смерть жены Хомякова, которая была сестрой его
друга Языкова; им овладел страх смерти; он бросил литературные занятия,
стал говеть на масленице; однажды, когда он проводил ночь в молитве, ему
послышались голоса, говорившие, что он скоро умрет. Однажды ночью среди
религиозных размышлений им овладел религиозный ужас и сомнение, что он не
так исполнил долг, наложенный на него Богом; он разбудил слугу, велел
открыть трубу камина и, отобрав из портфеля бумаги, сжег их. Наутро, когда
его сознание прояснилось, он с раскаянием рассказал об этом графу Толстому
и считал, что это сделано было под влиянием злого духа; с тех пор он впал в
мрачное уныние и через несколько дней умер, 21 февраля 1852 г. Он похоронен
в Москве, в Даниловом монастыре, и на его памятнике помещены слова пророка
Иеремии: "Горьким моим словом посмеюся".
Изучение исторического значения Гоголя не завершено и до сих пор. Настоящий
период русской литературы еще не вышел из-под его влияния, и его
деятельность представляет разнообразные стороны, которые выясняются с ходом
самой истории. В первое время, когда совершились последние факты
деятельности Гоголя, полагалось, что она представляет два периода: один,
где он служил прогрессивным стремлениям общества, и другой, когда он стал
открыто на стороне неподвижного консерватизма. Более внимательное изучение
биографии Гоголя, особенно его переписки, раскрывшей его внутреннюю жизнь,
показало, что как, по-видимому, ни противоположны, мотивы его повестей,
"Ревизора" и "Мертвых душ", с одной сто
| |  скачать работу |
Н.В.Гоголь |
