Образное воплощение творческого поиска Н.Гумилева
ций. Иногда со своими прежними образами («сад души»,
конквистадор, полет, огонь, пр.). Нередко с историко-культурными
явлениями. Бальзаковский акцент возникает с упоминанием «шагреневых
переплетов». Творчество и личность композиторов-романтиков (скорее всего,
Шумана) немало подсказывает в «Мэстро». Капитан с лицом Каина углубляет
тему Летучего голландца. Совершенно удивительны гумилёвские аллитерации:
страх падения передает «з-з-з» – «бездонная внизу зияла», певучесть скрипки
сочетание «вл» – «владей волшебной». Найденное здесь поэт многообразно
разовьет в последующем своем творчестве.
Весной 1909 г. Гумилёв сказал о своем заветном желании: «Мир стал
больше человека. ((( Взрослый человек (много ли их?) рад борьбе. Он гибок,
он силен, он верит в свое право найти землю, где можно было бы жить».
Радость борьбы проявилась в активной литературно-организаторской
деятельности. В 1910 г. Гумилёв создает «Цех поэтов», объединяющий большую
группу его единомышленников, для разрешения профессиональных вопросов. В
1913 г. вместе с С. Городецким формирует объединение акмеистов. Поиск
«земли» в его обощенном смысле определил новый этап поэзии Гумилёва, ясно
ощутимый в книге «Чужое небо».
Здесь появилось «Открытие Америки». Рядом с Колумбом встала Муза
Дальних Странствий. Но она не просто увлекает путешествиями, под ее легкими
крылами Колумб находит неизвестную ранее, прекрасную землю:
Чудо он духовным видит оком,
Целый мир, неведомый пророкам,
Что залег в пучинах голубых,
Там, где запад сходится с востоком.
Таинственная часть света открыта. Однако ее дары не освоены: Колумб
возвращается в Старый Свет. И чувство глубокого неудовлетворения охватывает
вчерашнего победителя:
Раковина я, но без жемчужин,
Я поток, который был запружен,
Спущенный, теперь уже не нужен.
«Как любовник, для игры другой | Он покинут Музой Странствий». Аналогия
с разочарованиями художника безусловна и грустна. «Жемчужина», которая
светит внутреннему взору, нет, ветреная Муза покинула того, кто потерал
свою «драгоценность». О цели поиска задумывается поэт.
Гумилёв стремился понять феномен жизни. Она предстает в необычном и
емком образе – «с иронической усмешкой царь-ребенок на шкуре льва,
забывающий игрушки между белых усталых рук». Естественна и сильна, сложна и
противоречива жизнь. Но сущность ее ускользает. Отвергнув обманчивой блеск
«жемчужин», лирический герой все-таки обретает свою «землю». Она воистину
неисчерпаемо богата, главное, всегда нуждается в человеке, дающем ей новое
дыхание. Так в подтексте (прямо не названное) возникает священное понятие –
служение культуре, гармонизация ее современного для автора состояния.
Идеалом избран давно ушедший в прошлое античный мир:
Мы идем сквозь туманные годы,
Смутно чувствуя веянье роз,
У веков, у пространств, у природы
Отвоевать древний Родос.
Путь, проложенный во времени, соединяет минувшее и грядущее подвигом
творящей красоту личности.
При такой величественной цели обретение свежих впечатлений, форм, слов
становится остро необходимым. Гумилёв отражает «бессмертные черты»
увиденного, пережитого. В том числе и в Африке. В сборник вошли основанные
на местном фольклоре абиссинские песни («Военная», «Пять быков»,
«Невольничья», «Занзибарские девушки» и др.). Здесь воспроизведен
природный, социальный, бытовой колорит. Экзотика, однако, дает не просто
неожиданные образы, детали, а понимание близких для автора духовных
особенностей: сильных, естественных чувств, слияния с природой, образного
мышления. Живые соки примитивной культуры впитал художник.
Подлинной же «страной» своего «обитания» Гумилёв почитал искусство;
кумиром на этой «обетованной земле» назвал французского поэта Теофиля
Готье. В статье, посвященной ему, выделил свойственные им обоим творческие
устремления: избегать «как случайного, конкретного, так и туманного,
отвлеченного»; познать «величественный идеал жизни в искусстве и для
искусства». Неуловимая в обыденном существовании красота постигается лишь
художником и только для дальнейшего развития творчества, обогащения
духовной культуры. В «Чужое небо» включена подборка лирики Готье в
переводе Гумилёва. Среди них – строки восхищения человеческим даром
созидания Прекрасного:
Все прах. – Одно, ликуя,
Искусство не умрет,
Статуя
Переживет народ.
Проблема художественного мастерства приобрела поэтому принципиальный
характер. С одной стороны, Гумилёв покланяется остроте зрения, обращенного
к многообразию сущего: «У поэтов должно быть плюшкинское хозяйство. И
веревочка пригодится». С другой – считал: «стихи – одно, а жизнь –
другое». Понятие мастерства традиционно связывалось с достижением
совершенных форм, с глобальным вопросом о преображении реалий в достойную
для искусства ценность. В переводах Готье это вылилось в афористическое
утверждение:
Создание тем прекрасней,
Чем взятый материал
Бесстрастней.
Смысл бытия-творчества был найден. Гумилёв захотел выстраданную им
истину развить в содружестве с единомышленниками. Так возникла идея их
объединения под знаменем акмеизма.
Соотношение жизни и искусства в поэзии Гумилёва явственно проступает в
книге «Колчан». Здесь были отражены его наблюдения и переживания в период
первой мировой войны. На фронте Гумилёв сражался, по свидетельству
очевидцев, с завидным спокойным мужеством, за что был награжден двумя
Георгиевскими крестами. А за патриотизм поэта долгие годы обвиняли в
шовинизме. Особое негодование вызывала строка из стихотворения «Пятистопные
ямбы»: «В немолчном зове боевой трубы | Я вдруг услышал песнь своей
судьбы…» Тогда как это было искреннее и нравственное признание. Испытания
Гумилёв по-прежнему считал необходимой школой роста, теперь нужного не
только ему – всей стране. В слиянии с ней открывал новые горизонты
осмысления мира и человека. Лирика «Колчана» позволяет увидеть, как
проходил такой процесс.
Россия пробуждала больные вопросы. Считая себя «не героем трагическим»
– «ироничнее и суше», поэт постигал лишь свое отношение к родине:
О, Русь, волшебница суровая,
Повсюду ты свое возьмешь.
Бежать? Но разве любишь новое
Иль без тебя да проживешь?
В «логовище огня» появляется единение с «волшебницей суровой»:
Золотое сердце России
Мерно бъется в груди моей…
Вот почему: «…смерть ясна и проста: | Здесь товарищ над павшим тужит |
И целует его в уста». Горькая година дарит вооистину простое и великое
чувство взаимопонимание. Таков житейский, кстати, чуть намеченный в стихах,
смысл пережитого. Есть и глубокий, философский, соответствующий запросам
жизни.
В прозаических «Записках кавалериста» Гумилев раскрыл все тяготы войны,
ужас смерти, муки тыла. Тем не менее не это знание легло в основу
«Колчана». Видя народные беды, Гумилев пришел к широкому выводу: «Дух (((
также реален, как наше тело, только бесконечно сильнее его». Мысль эта
получила художественное развитие.
В страданиях растет мудрая требовательность человека к себе: «как могли
мы прежде жить в покое...». Отсюда вырастает подлинно гумилевская тема души
и тела. Пока противоборства между ними нет:
Расцветает дух, как роза мая,
Как огонь, он разрывает тьму,
Тело, ничего не понимает,
Слепо повинуется ему.
В «Колчане» многогранно выражена духовная сила: «все идет душа, горит
своим уделом…», «все в себе вмещает человек, который любит мир»; «солнце
духа, ах, беззакатно, не земле его побороть».
Муза Дальних Странствий теперь пробуждается не зовом простанств и
времен, а самоуглублением личности, ее «огнедышашей беседой», «усмирением
усталой плоти». Но такое «путешествие», может быть еще труднее и
ответственнее. Сурово развенчивается якобы присущая всем прежде
близорукость: «Мы никогда не понимали | Того, что стоило понять»; «И былое
темное бремя | Продолжает жить в настоящем». Гумилёв обращается к
мифологии, творчеству ушедших из жизни мастеров. Но лишь затем, чтобы
вывери
| |  скачать работу |
Образное воплощение творческого поиска Н.Гумилева |
