Главная    Почта    Новости    Каталог    Одноклассники    Погода    Работа    Игры     Рефераты     Карты
  
по Казнету new!
по каталогу
в рефератах

Образное воплощение творческого поиска Н.Гумилева



 Другие рефераты
Образ женщины XIX века в пьесах А. Н. Островского Образ учителя в современной литературе Образы детей и их роль в романе Достоевского Преступление и наказание Образы коммунистов в Поднятой целине

Образное воплощение творческого поиска
    В творчестве многих поэтов начала ХХ в. есть некий собирательный образ,
так или иначе связанный с разными руслами  их  поисков.  Идеал  Н.  Гумилёва
символически выражен  в  облике   фантастической   героини  поэмы  «Открытие
Америки» – Музы Дальних Странствий. Неостановимые странствия художника  были
  изменчивыми,  неоднородными,  но  именно  они  определили    его    жизнь,
искусство, романтическое   мироощущение.  Движение  к  манящим  далям  было,
однако,  насильственно  прервано.  Огульно   обвиненного   в   антисоветском
заговоре  Гумилёва  расстреляли  в  1921г.  Лишь  спустя  шесть   с   лишним
десятилетий стало  возможным открыто признать это преступление.
    Родился Гумилёв в семье корабельного врача  в    Кронштадте.  Учился  в
гимназии  Царского  села.  Затем   ненадолго   (1900-1903)   уезжал   (новое
назначение отца) в  Грузию.  Вернувшись,  в  1906  г.  окончил  Николаевскую
Царскосельскую гимназию. Однако уже  пребывание  в  ней   не  было  обычным.
Естественные для  юноши  интересы  и  занятия  сразу  оттеснила  напряженная
внутренняя жизнь. Все  определило  рано  проснувшееся,  волнующее  призвание
поэта. Ещё в 1902-м «Тифлисский  листок»  опубликовал  первое  стихотворение
Гумилёва – «Я в лес бежал из городов…».
      События и факты биографии Гумилёва живо свидетельствуют о редком  его
мужестве и жажде познания мира. Окончив гимназию,  он  поехал  в  Париж  для
изучения французской литературы, но скоро  покинул  Сорбонну,  отправившись,
несмотря  на   запрет   отца,   в   Африку.    Мечта   увидеть   загадочные,
нецивилизованные земли завладела поэтом. В первую  поездку  Гумилёв  посетил
лишь города: Стамбул, Измир, Порт-Саид, Каир. Но пережитое оставило  в  душе
неизгладимый след. На этой  таинственной  для  европейца  земле  он  перенес
много лишений и добровольных рискованных, иногда смертельных испытаний, а  в
результате привез ценные материалы для Петербургского  Музея  этнографии.  В
первую мировую  войну  ушел  добровольцем  на  фронт,  где  не  счел  нужным
оберегать себя, и участвовал в самых трудных маневрах. В мае 1917  г.  уехал
по  собственному  желанию  на  Салоникскую  (Греция)  операцию  Антанты,   с
надеждой  (неосуществившейся)  вновь  оказаться  в  Африке.  Возвращение  из
Европы в полуразрушенный, голодный и холодный Петроград 1918  г.  тоже  было
необходимым для Гумилёва этапом постижения себя и жизни.
    Жадное  стремление к путешествиям и опасностям было все-таки вторичным,
вытекающим из всепроникающей страсти  к литературному творчеству.  В  письме
В.Брюсову  Гумилёв  так  объяснил  цель  поездки  в  Абиссинею:   «в   новой
обстановке найти новые слова». О зрелости поэтического видения и  мастерства
он думал постоянно и плодотворно.
      Художественный  талант  Гумилёва  точнее  всего,  представляют  можно
определить как  смелое  освоение  всегда  загадочной,  безбрежной,  чудесной
страны русской словесности. Разнообразие проложенных здесь  путей  поражает.
Гумилёв-автор  сборников  лирики,  поэм,  драм,  очерков,  рассказов,  эссе,
литературно-критических и публицистический статей, работ  по  теории  стиха,
рецензий о явлениях зарубежного искусства… А развитие самой родной  Гумилёву
стихии самовыражения – поэзии – отмечено небывалой интенсивностью.  Одна  за
другой (начиная еще с гимназической поры) выходят его книги:  1905  –  «Путь
конквистадоров»; 1908 – «Романтические цветы»;  1910  –  «Жемчуга»;  1912  –
«Чужое небо»; 1916 – «Колчан»; 1918  –  «Костер»,  «Фарфоровый  павильон»  и
поэма «Мик»; 1921 – «Шатер» и «Огненный столб».
    И весь этот массив творческих свершений  «уложен»  в  какие-то  полтора
десятка лет.
    В. Брюсов увидел в первом юношеском  сборнике  Гумилёва  «новую  школу»
стиха, но упрекнул его  в  подражательности  символистам.  Воспетые  автором
ценности  любви,  красоты  напоминали  идеалы  старших   современников,   но
отстаивались «и громом и  мечом».  Мужественные  интонации,  волевое  начало
были новы, а почерпнутые их легенды  новые  образы  Прекрасного  обращены  к
земным запросам человека.  Образ  конквистадоров  становится  лишь  символом
завоевания красоты и любви.
    «Романтические цветы» исполнены грустных ощущений: непрочности  высоких
порывов, призрачности счастья. Однако и здесь побеждает  сила  стремлений  –
преобразить сущее по воле автора. «Сам мечту свою создал» – сказал  поэт.  И
создал ее, соотнося жизненные явления, но заглянув за  черту  их  возможного
существования  (исток  романтической  образности).  Экстатичность   грез   и
влечений как нельзя более соответствует названию сборника.
    Третья, зрелая книга «Жемчуга» во многом прояснило  позицию  художника.
Именно  здесь  окончательно  выявился  мотив  поиска   –   «чувства   пути»,
обращенного теперь не к субъективным глубинам, а вовне.  Однако  подобная  «
объективизация» весьма  условна,  поскольку  обретается  «страна»  духовного
бытия. Поэтому совершенно как будто конкретная тема путешествия  (здесь  она
впервые зримо  выражена)  символизирует  дорогу  эстетических  исканий.  Сам
образ жемчугов почерпнут от небывало  прекрасной  земли:  «Куда  не  ступала
людская нога, |  Где  в  солнечных  рощах  живут  великаны!  |  И  светят  в
прозрачной воде жемчуга». Открытие неведомых доселе  ценностей  одухотворяет
и оправдывает жизнь.
    В такой атмосфере возникает необходимость понять и утвердить  личность,
способную  к  могучим  свершениям.  В  пути   покоритель  вершин  не   знает
отступлений: «Лучше слепое Ничто, | Чем золотое вчера». Полет  черного  орла
влечет   глаз    головокружительной   высотой,   и   авторское   воображение
дорисовывает эту перспективу – «не зная тленья, он летел вперед»:
                      Он умер, да! Но он не мог упасть,
                        Войдя в круги планетного движения,
                                   Бездонная внизу зияла пасть,
                                   Но были слабы силы притяженья.
    Смело проявлено подлинно гумилевское – поиск  Света  за  чертой  бытия.
Даже Мертвый, отданный костру, способен на дерзкое желание: «Я еще один  раз
отпылаю  |  Упоительной  жизнью  огня».  Творчество  провозглашается   видом
самосожжения: «На, владей волшебной скрипкой, посмотри в глаза чудовищ  |  И
погибни славной смертью, страшной смертью скрипача» («Волшебная скрипка»).
    Образный  строй  соткан  из  знакомых  реалий.  Тем   не   менее   они,
разноисходные, контрастные, так соотнесены друг с  другом,  а  главное,  так
свободно домыслены их свойства и функции, что возникает фантастический  мир,
передающий  «сверхземные» по силе и характеру  идеалу.  «Я»  субъекта  редко
проявлено открыто, но любому из воплощенных «лиц»  сообщены  его  предельные
эмоции и устремленность. Все преображено волей поэта.
    В небольшом цикле «Капитаны» есть бытовой колорит, скажем, в  береговой
жизни    мореплавателей.    Возникают     здесь     фигуры     прославленных
путешественников: Гонзальво и Кука, Лаперуза  и  Васко  да  Гама.  С  редким
мастерством воссоздается облик каждого героя через красочные детали  одеяния
(«розоватые  манжеты»,  «золото  кружев»).  Но  все  это   только   внешний,
тематический пласт цикла, позволяющий сочно, зримо выразить  внутренний.  Он
в воспевании подвига: «Ни один  пред  грозой  не  трепещет,  |  Ни  один  не
свернет паруса». И в прославлении несгибаемой силы духа всех, «кто  дерзает,
кто  хочет,  кто  ищет».  Даже  в  оправдании  их  суровости  (ранее   грубо
социологически истолкованной):
                        Или, бунт на борту обнаружив,
                                     Из-за пояса рвет пистолет,
                        Так что сыплется золото с кружев,
                         С розоватых брабандских манжет.
    Весь сборник проникнут волевой  интонацией  и  самоиспепеляющей  жаждой
открыть неизвестные потенции  в  себе,  человеке,  жизни.  Отсюда  вовсе  не
следует, что Гумилёв предан бодряческим настроением. Испытания на  избранном
пути не совместимы  с  ними.  Трагические  мотивы  рождены  столкновением  с
«чудовищным  горем»,  неведомыми  врагами.  Мучительна  скучная,   застойная
реальность.  Ее  яды  проникают  в   сердце   лирического   героя.   Некогда
расцвеченный романтическими красками «всегда узорный сад души»  превращается
в висящий, мрачный, куда низко, страшно наклоняется лик ночного  светила   –
луны. Но тем с большей страстью отстаивается мужество поиска.
    В  статье  «Жизнь  стиха»  Гумилёв  указал  на   необходимость   особой
«расстановки  слов,  повтора  гласных  и  согласных  звуков,   ускорений   и
замедлений ритма», чтобы  читатель  «испытывал  то  же,  что  сам  поэт».  В
«Жемчугах» подобное мастерство достигло блеска.
    «Тягучие» анапесты  в  части  «Волшебной  скрипки»  доносят  охватившую
музыканта усталость.  Ямбы  первого  стихотворения  «Капитанов»  электризуют
энергической  интонацией.  Сгущение  однотипных  или  контрастных  признаков
воссоздает  конкретную   атмосферу   разных   эпох   и   стран   в   «Старом
конквистадоре», «Варварах», «Рыцаре  с  цепью»,  «Путешествии  в  Китае».  С
другой стороны, автор постоянно расширяет содержание   каждого  произведения
средствами ассоциа
1234
скачать работу


 Другие рефераты
Өнеркәсіптік өндірісті жоспарлау принциптері
Обработка данных таблицы в Excel
СУ РЕСУРСТАРЫНЫҢ ЭКОЛОГИЯЛЫҚ ЖАҒДАЙЫ ЖӘНЕ ҚОРҒАУДЫҢ ҚҰҚЫҚТЫҚ ШАРАЛАРЫ
Проблемы социализации детей-инвалидов


 

Отправка СМС бесплатно

На правах рекламы


ZERO.kz
 
Модератор сайта RESURS.KZ