Онимы Владимира Высоцкого
а – графом был Толстой?
А кто евоная жена?»
Не тут встревал мой старшина
«Иди поспи – ты ж не святой, а утром в бой».
В повседневном общении мы порой даже не замечаем, как сравниваем
знакомых или малознакомых людей с историческими авторитетами. Но это не
может остаться незамеченным для настоящего художника, у которого каждая
строчка звучит правдой реальной жизни:
А вы знаете? Мамыкина снимают –
За разврат его, за пьянство, за дебош!
Кстати, вашего соседа забирают, негодяя, -
Помощь, что он на Берию похож! (187)
В стихотворении «Банька по – белому» немного жутковатым юмором
окрашено использование имени Сталина, которое создает исключительный
эмоционально-художественный эффект.
Сколько веры и лесу повалено,
Сколько изведано горя и трасс!
А на левой груди – профиль Сталина,
А на правой – Маринки анфас. (165)
Не менее интересным представляется и употребление имен известных
личностей в функции нарицательных слов.
Товарищи ученные, Эйнштейны драгоценные,
Ньютона ненаглядные, любимые до слез.
В основе такого употребления тенденция к переносу значения, в основе
которого лежит прием метонимии. Авторские оценки, возникающие при
переосмыслении этих образов, отвлекаются от собственного имени и служат для
характеристики персонажей стихотворения.
В онимическом пр-ве поэзии Высоцкого разнообразие и стилистические
функции, выполняемые «невоплощенными» именами.
Близкие друзья и просто незнакомые люди не называли поэта Владимир
Семенович. К нему обращались просто Володя. Сам Высоцкий не любил
официальности при обращении. Можно заметить тогда, когда автор выбирает
именования для персонажей своих стихотворений. Среди них мы не найдем ни
вежливо «имени+отчества», ни официального «имени+отчества+фамилии».
Высоцкий дает имена своим героям такие какие можно услышать в реальной
повседневной жизни. В песенный строй его стиха легко укладываются
«немелодичные» и «непоэтические» формы:
Мне очень-очень не хватает вас, -
Хочу увидеть милые мне рожи!
Как там Надюха, с кем она сейчас?
Одна? – тогда пускай напишет тоже. (49)
Порою использование тех или иных форм вплотную притерто к житейским
обстоятельствам. Например, такой диалог:
«Рядовой Борисов!» - «Я» -
«Давай, как было дело!» - (189)
Однозначно воспринимается, как обращение к солдату вышестоящего по
званию офицера, чем в рассуждениях подвыпившего типа:
Считай по нашему, мы выпьем не много –
Не вру, ей-богу, - скажи, Серега! (279)
В забавном диалоге у телевизора:
Ой Вань, гляди какие клоуны!… (329)
Когда читаешь эти стихи, создается впечатление, что до них как бы и не
притрагивалось перо поэта. Таково самое первое, может быть поверхностное,
впечатление. Впечатление силы от реальности изображаемого.
В выборе имени можно заменить отголоски личного опыта поэта. Так, по
поводу написания своего первого стихотворения «Татуировка» Высоцкий
вспоминал следующее: «Дело было летом, ехал я автобусе и увидел впереди
себя человека, у которого была распахнута рубаха» на груди была видна
татуировка – нарисована была очень красивая женщина, а внизу написано:
«Люба, я тебя не забуду!» И мне почему-то захотелось написать. Я сделаю
песню «Татуировка», только вместо Любы поставил для рифмы Валя:
Не делили мы тебя и не ласкали,
А что любили, так это позади
Я ношу в думе твой светлый образ, Валя,
А Алеша выколол твой образ на груди. (6)
Нельзя не вспомнить о телефонном романе с Парижем. Разговоры между
Высоцким и Мариной Влади становятся все взволнованнее и романтичнее.
Девушки-телефонистки уже не ограничивают их во времени, заворожено слушая,
как «звезда» со «звездою» говорит – и все о любви. Ничего и придумывать не
надо – песня слагается сама собой:
Девушка, здравствуйте! Как вас звать? «Тома»
«Семьдесят вторая! Жду, дыханье затая.
Быть не может, повторите, я уверен дома!
Вот уже ответили. Ну здравствуй, это я!» (174)
Выбор неофициальных форм личного имени придает стихотворениям
Высоцкого просторечно-разговорный оттенок, и обусловлено это тем, что
носители данных имен – представители простого народа. Автор реалистически
передает манеру употребления и соотнесенность групп имен с конкретными
социальными слоями общества. Сам Высоцкий отмечал: «Героев я не ищу в
каждом из нас похоронено по крайней мере тысяча персонажей… Я не знаю, это
трудно объяснить, где я беру героев для песен – вот они здесь, вы все здесь
передо мной сидите».
Официальные формы имени (Аграфена, Евстигней, Иван, Марья) поэт вводит
в свои фольклорные стихотворения. В них оживает нечто важное и неожиданное
для русской поэзии индустриального XX века.
Использование данных форм личного имени обогащения языковую структуру
его произведений и способствует выражению народного мироощущения. Песни к
кинофильму «Иван да Марья» погружают нас в мир старины, рассказывают о
нелегком солдатском быте, передают неповторимую атмосферу русской ярмарки,
где все поет и все играет:
Подходи народ, смелее!
Слушай, переспрашивай!
Мы споем про Евстигнея
Государя нашего. (311)
Примечательно то, что в данном стихотворении автор использует для
именования царя и его дочери имена, которые были свойственны только
крестьянской среде. Но это является вполне стилистическим оправданием:
стихотворение так и дышит искрометным юмором, но он чувствовал себя
абсолютно уверенно в этой стихии «скоморошества и балагурства», которую
достоверно воссоздал в этом стихотворении:
В себе представьте сцену,
Как папаша Евстигней
Дочь – царевну Аграфену
Хочет сплавить поскорей
Но не получается
Царевна не сплавляется (311)
Этот культ смеха уходит в глубь народной жизни и сохраняется там
веками. В поэзии Высоцкого он нашел выход в «свет», хотя и язык и смех у
него не является, строго говоря, фольклорным. Это, скорее всего, искусство
поэта – профессионала, редкий пример фольклорного сознания у современного
человека. Тут все от народного ума – настроение, интонации, обороты,
мыслям. Наверно, только у настоящего русского поэта женихам царской дочери
выступает соловей-разбойник, который в своей серенаде величает ее Феней и
Груней:
Во лесных кладовых моих уйма товара –
Два уютных дупла, три пенечка гнилых
Чем же я тебе, Груня, не пара?
Чем я, Феня, тебе не жених? (318)
2.3. Стилистические функции мифонимов и поэтонимов.
Мир русской народной сказки всегда привлекал поэта. Но он не копировал
сказочные сюжеты, а придумывал свои, оставляя от традиционной сказки
нескольких героев. Потому песни-сказки Высоцкого наполнены духом старины и
духом современности одновременно. Это единство ограничено и глубоко
характеризует менталитет русского человека «Сказочные» обзоры, создаваемые
поэтом, занимают особое место в его творчестве. Только у Высоцкого они
могут заключать в себе юмористические, комические, сатирические
характеристики. Например: Водяной Высоцкого рассказывает о себе следующее:
Я старый больной, озорной Водяной,
Но мне надоела, квартира
Лежу под корягой простуженный, злой,
А в омуте мокро и сыро. (313)
У Лешего обязательно есть Лешачка:
Нету мочи, нету сил, -
Леший как-то недопил –
Лешачку свою бил и вопил… (113)
Вряд ли традиционный сказочный персонаж мог допустить такие
«вольности» в своем поведение.
В довольно неприятную ситуацию попал у поэта Оборотень:
Привет, добрый тень, я так – Оборотень
Неловко на днях обернулся
Хотел превратиться в дырявый плетень,
Да вот посередке запнулся. (312)
Русалка оказалась в затруднительном положении, в которое нередко
попадают весьма доверчивые женщины:
И Русалка – вот дела!
Честь недолго берегла –
И однажды, как смогла, родила, -
Тридцать три же мужика
Не желают знать сынка, –
Пусть считается пока – сын полка. (112)
Только у Высоцкого, на его «сказочно-реальной, / Цвето-музыкальной»
ярмарке можно увидеть, как
Емелюшка Щуку мнет в руке,
Щуке быть ухой – вкусным варевом
Черномор Кота продает в мешке, -
Слишком много Кот разговаривал. (315)
Только герои Высоцкого способны отведать студень из Белого Бычка:
Эй слезайте с облучка,
Добрые люди!
Да из Белого Бычка
Ешьте студень! (314)
В «заповедных и дремучих, страшных Муромских лесах» поэта можно
посмотреть на жутковатое веселье нечести:
Соловей-разбойник главный им устроил буйный пир,
А от них бы Змей трехглавый и слуга его – Вампир, -
Пили зелье в черепах, ели бульники,
Танцевали на гробах, богохульники.
| |  скачать работу |
Онимы Владимира Высоцкого |
