Пейзаж в литературном произведении
сех элементов произведения: и характеров, и
сюжета, и пейзажа, и языка, являющихся многообразными средствами выражения
идейного замысла писателя.
Чрезвычайно скупыми, но выразительными художественными
средствами рисует Тургенев образ современной русской крестьянской деревни.
Этот коллективный образ создается у читателя через ряд деталей,
разбросанных по всему роману. В деревне в переходный период 1859 – 1860г на
кануне отмены крепостного права ударяет бедность, нищета, бескультурье, как
страшное наследие их много векового рабства. На пути Базарова и Аркадия в
Марьино места нельзя было назвать живописными “Поля, все поля, тянулись
вплоть до самого небосклона, то слегка вздымаясь, то опускаясь снова; кое-
где виднелись небольшие леса, и, усеянными мелким и низким кустарником,
вились овраги, напоминая глазу их собственное изображение на старинных
планах екатериненского времени. Попадались и речки с обрытыми берегами, и
крошечные пруды с худыми плотинами, и деревеньки с низкими избенками под
темными, часто до половины разметанными крышами, и покривившиеся
молотильные сарайчики сплетенными из хвороста стенами и зевающими
воротищами возле опустелой церкви, то кирпичные с отвалившеюся кое – где
штукатуркой, то деревянные с поклонившиеся крестами и разоренными
кладбищами. Сердце Аркадия понемногу сжималось. Как нарочно, мужички
встречались все обтерханные, на плохих клячонках; как нищие в лохмотьях,
стали придорожные ракиты с ободранной корой и обломанными ветвями;
исхудавшие, шершавые, словно обглоданные, коровы жадно щипали траву по
канавам. Казалось, они только что вырвались из чьих-то грозных,
смертоносных когтей-и, вызванный жалким видом обессиленных животных, среди
весеннего красного дня вставал белый призрак безотрадной, бесконечной зимы
с ее метелями, морозами и снегами …” “Нет,- подумал Аркадий,- небогатый
край этот, не поражает он ни довольством, ни трудолюбием, нельзя ему так
оставаться, преобразования необходимы … но как их исполнить?” Даже само
противоборство “белого призрака” есть уже предопределение конфликта,
столкновение двух взглядов, столкновение “отцов” и “детей”, смены
поколений.
Однако затем картина весеннего пробуждения природы на обновление Отечества,
своей Родины; ”Все кругом золотисто зеленело, все широко и мягко
волновалось и ложилось под тихим дыханием теплого ветерка, все-деревья,
кусты и травы; повсюду нескончаемыми звонкими струнками заливались
жаворонки; чибисы то кричали, виясь над низменными лугами, то молча
перебегали по кочкам; красиво чернея в нежной зелени еще низких яровых
хлебов, гуляли грачи; они пропадали во ржи, уже слегка побелевшей, лишь
изредка выказывались их головы в дымчатых ее волнах.” Но даже в этом
радостном пейзаже по-разному показано значение этой весны в жизни героев
различных поколений. Если Аркадий рад “чудесному-сегодняшнему дню”, то
Николаю Петровичу лишь вспоминаются стихи Александра Сергеевича Пушкина,
которые, хотя и прерваны на страницах романа Евгением Базаровым, раскрывают
его душевное состояние и настроение:
“Как грустно мне твое явленье,
Весна, весна, пора любви!
Какое… “
(“Евгений Онегин”, гл.VII)
Николай Петрович Кирсанов-романтик по своему душевному складу. Через
природу он приобщается к гармоническому единению со вселенским миром. Ночью
в саду, когда на небе “роились и перемешивались звезды”, он любил
отдаваться “горестной и отрадной игре одиноких дум”. Именно в эти минуты в
его душевном состоянии была своя прелесть тихой элегической грусти, светлой
приподнятости над обыденным, каждодневным потоком:” Он ходил много, почти
до усталости, а тревога в нем, какая-то ищущая, неопределенная, печальная
тревога, все не унималось у него, у сорокачетырехлетнего человека, агронома
и хозяина, навертывались слезы, беспричинные слезы”. Все его мысли
устремлены в прошлое, поэтому единственной дорогой для потерявшего
“исторического зрения” Николая Петровича становится, дорога воспоминаний.
Вообще сквозь все повествование проходит образ дороги. Пейзаж передает
ощущение простора, не замкнутости пространства. Не случайно герой так много
путешествует. Гораздо чаще мы видим их в саду, аллее, дороге…- на лоне
природы, нежели в ограниченном пространстве дома. И это приводит к
широкомасштабности проблематики в романе; такой целостный и разносторонний
образ России, показанный в “пейзажных зарисовках”, полнее раскрывает
общечеловеческое в героях.
Усадьба Николая Петровича словно его двойник. “Когда Николай Петрович
размежевался со своими крестьянами, ему пришлось отвести под новую усадьбу
десятины четыре совершенно ровного и голого поля. Он построил дом, службу и
ферму, разбил сад, выкопал пруд и два колодца; но молодые деревца плохо
принимались, в пруде воды набралось очень мало, и колодцы оказались
солоноватого вкуса. Одна только беседка из сиреней и акации порядочно
разрослась; в ней иногда пили чай и обедали.” Николаю Петровичу не удается
претворить в жизнь хорошие задумки. Несостоятельность его как владельца
имения контрастирует с его человечностью. Тургенев симпатизирует ему, и
беседка, “разросшаяся” и благоухающая, есть символ его чистой души.
“Интересно, что Базаров прибегает к сравнению окружающих с миром природы
чаще, чем другие персонажи романа. Это, видимо, является отпечатком
присущего ему профессионализма. И все-таки эти сравнения иногда звучат в
устах Базарова иначе, чем в авторской речи. Прибегая к метафоре, Базаров
определяет, как ему кажется, внутреннюю сущность человека или явления.
Автор же придает порой многомерное, символическое значение “природным” и
пейзажным деталям.
Обратимся, к одному базаровскому тексту, от которого жизнь также заставляет
его отказаться. На первых парах для Базарова “люди, что деревья в лесу; ни
один ботаник не станет заниматься каждою отдельною березой.” Для начала
заметим, что у Тургенева между деревьями заметна существенная разница. Так
же, как и птицы, деревья отражают иерархию персонажей романа. Мотив дерева
в русской литературе вообще наделен весьма разнообразными функциями.
Иерархическая характеристика деревьев и персонажей в романе Тургенева
опирается скорее не на мифологическую символику, а на непосредственную
ассоциативность. Похоже, что любимое дерево Базарова-осина. Приехав в
имение Кирсановых, Базаров отправляется “в небольшое болотце, около
которого есть осиновая роща, за лягушками.” Осина-этои есть прообраз,
двойник его жизни. Одинокий, гордый, озлобленный, до удивления похож он на
это дерево. “Впрочем, в бедноватой растительности Марьина сказывается
приземленность хозяина имения Николая Кирсанова, так и общая с Базаровым
обреченность “живого мертвеца”, одинокого хозяина Бобыльего хутора Павла
Петровича.”
Все герои романа проверяются отношением к природе. Базаров отрицает природу
как источник эстетического наслаждения. Воспринимая ее материалистически
(“природа не храм, а мастерская, а человек в ней работник”), он отрицает
взаимосвязь природы и человека. И слово “небо”, написанное у Тургенева в
кавычках и подразумевающее собой высшее начало, горький мир, Бога, не
существует для Базарова, потому его и не может принять великий эстет
Тургенев. Деятельное, хозяйское отношение к природе оборачивается вопиющей
односторонностью, когда законы, действующие на низших природных уровнях,
абсолютизируются и превращаются в некую отмычку, с помощью которой Базаров
легко разделывается со всеми загадками бытия. Нет любви, а есть лишь
физиологическое влечение, нет ни какой красоты в природе, а есть лишь
вечный круговорот химических процессов единого вещества. Отрицая
романтическое отношение к природе, как к Храму, Базаров попадает в рабство
к низшим стихийным силам природной “мастерской”. Он завидует муравью,
который в качестве насекомого миеет право “не признавать чувство
сострадания, не то что наш брат, самоломанный.” В горькую минуту жизни даже
чувство сострадания Базаров склонен считать слабостью, отрицаемой
естественными законами природы.
Но кроме правды физиологических законов, есть правда человеческой,
одухотворенной природности. И если человек хочет быть “работником”, он
должен считаться с тем, что природа на высших уровнях-“Храм”, а не только
“мастерская”. А склонность того же Николая Петровича к мечтательности-не
гниль и не чепуха. Мечты-не простая забава, а естественная потребность
человека, одно из могучих проявлений творческой силы его духа.
“ В XI главе Тургенев как бы ставит под сомнение целесообразность
базаровского отрицания природы: “Николай Петрович потупил голову и провел
рукой по лицу.” “Но отвергать поэзию ? – подумал он опять,- не
сочувствовать художеству, природе…?” И он посмотрел кругом, как бы желая
понять, как можно не сочувствовать природе.” Все эти размышления Николая
Петровича навеяны
| |  скачать работу |
Пейзаж в литературном произведении |
