Последние годы жизни А.С.Пушкина
начинаясь от дверей в детскую,
доходили до угла, оттуда до самых дверей в
гостиную, а затем шли под прямым углом. Полок у
стены, смежной с передней, по всей вероятности, не
было, и Жуковский, должно быть, ошибся, начав не
с того конца чертить полки, таким образом
закрывавшие лицо печи и загораживавшие дверь в
гостиную. Отапливался кабинет раньше камином,
расположенным против печи в детской, и зеркалом
печи, топка которой была в передней. Окна как
кабинета, так и передней выходят на двор. --
Гостиная, расположенная прямо против кабинета,
выходит окнами на Мойку и занимает часть
выступа. В середине стены, смежной с кабинетом,
стоял камин, справа от него находилась дверь. Из
гостиной дверь вела в столовую, примыкавшую к
передней и к буфетной и выходившую окнами на
Мойку. Буфетная выходила окнами на Мойку,
поперечная перегородка отделяла чулан. Из чулана
узенькая дверь вела на парадную лестницу; в эту
дверь проносили через буфетную в столовую
кушанье из кухни, находившейся в подвальном
этаже. -- Рядом с кабинетом помещалась детская,
имевшая окна во двор. Из детской дверь вела в
спальню, находившуюся рядом с гостиной и
занимавшую остающуюся от последней часть
выступа. Кроме того, в спальне были еще две
двери: одна в гостиную, а другая в
противоположную сторону, -- в две комнаты с
окнами на Мойку. По всей вероятности, эти две
комнаты предназначены были для своячениц
Пушкина, А. Н. и Е. Н. Гончаровых. Спальня была
разделена поперек ширмами или перегородкой, --
что видно на плане Жуковского, -- чтобы закрыть
кровать и чтобы можно было удобнее проходить из
комнат сестер Гончаровых в гостиную и столовую.
-- Рядом с детской были две комнаты, -- по всей
вероятности, для прислуги. Из последней комнаты
дверь вела на черную лестницу (см. рис. 8).
А. А. ПЛАТОНОВ. Последняя квартира
Пушкина в ее прошлом и настоящем. Составили М.
БЕЛЯЕВ и А. ПЛАТОНОВ. Изд. Академии наук
СССР, 1927, стр. 3 -- 7.
<1План Жуковского вызывает ряд недоумений.
Ширмы в столовой не могли стоять так, как
указывает Жуковский, -- в таком положении они не
загораживали гостиной от приходивших
поклониться телу Пушкина (из комнаты 7 через 4 в
3). В сенях залавок, очевидно, стоял не там, где
указано на плане, а у противоположной двери из
сеней в переднюю.
В продолжение этих жестоких дней Ек. Ив.
Загряжская в сущности не покидала квартиры
Пушкиных. Графиня Жюли Строганова и княгиня
Вяземская также находились здесь почти
безотлучно, стараясь успокоить и утешить,
насколько это допускали обстоятельства.
Бар. ГУСТАВ ФРИЗЕНГОФ -- А. П. АРАПОВОЙ.
Красная Нива, 1929, № 24, стр. 10 (фр.).
Графиня Юл. Петр. Строганова в эти дни часто
бывала в доме умирающего Пушкина и однажды
раздражила княгиню Вяземскую своими
опасениями относительно молодых людей и
студентов, беспрестанно приходивших
наведываться о раненном поэте (сын Вяземского,
17-летний князь Павел Петрович, все время, пока
Пушкин умирал, оставался в соседней комнате).
П. И. БАРТЕНЕВ. Рус. Арх., 1908, III, 294.
Граф А. Г. Строганов говорит, что после
поединка он ездил в дом раненного Пушкина, но
увидал там такие разбойнические лица и такую
сволочь, что предупредил отца своего не ездить
туда.
П. И. БАРТЕНЕВ. Из записной книжки. Рус.
Арх., 1912, II, 160.
В четверг утром я сидел в его комнате
несколько часов (он лежал и умер в кабинете, на
своем красном диване, подле средних полок с
книгами). Он так переносил свои страдания, что я,
видя смерть перед глазами, в первый раз в жизни
находил ее чем-то обыкновенным, нисколько не
ужасающим.
П. А. ПЛЕТНЕВ -- В. Г. ТЕПЛЯКОВУ, 29 мая
1837 года. Историч. Вестн., 1887, т. 29, стр. 21.
11 1/2 (дня, 28-го). Опять призывал жену, но ее
не пустили; ибо после того, как он сказал ей:
"Arndt m`a condamne, je suis blesse
mortellement"//Арндт сказал мне мой приговор, я
ранен смертельно (фр.) //, она в нервическом
страдании лежит в молитве перед образами. -- Он
беспокоился за жену, думая, что она ничего не
знает об опасности, и говорит, что "люди заедят ее,
думая, что она была в эти минуты равнодушною".
Это решило его сказать об опасности.
А. И. ТУРГЕНЕВ -- НЕИЗВЕСТНОМУ, 28 янв.
1837 года. П-н и его совр-ки, VI, 54.
Полдень (28-го). Арендт сейчас был. Была
урина, но надежды нет, хотя и есть облегчение
страданиям. -- Я опять входил к нему: он страдает,
повторяя: "Боже мой, боже мой! что это!", сжимает
кулаки в конвульсии. -- Арендт думает, что это не
протянется до вечера, а ему должно верить: он
видел смерть в 34-х битвах.
А. И. ТУРГЕНЕВ -- НЕИЗВЕСТНОМУ, 1837 г.
П-н и его совр-ки, VI, 54.
Около полудня дали ему несколько капель
опия, что принял он с жадностью и успокоился.
Перед этим принимал он extr. hyoscyami с. calomel.,
без всякого видимого облегчения.
В. И. ДАЛЬ. Ход болезни П-на. Щеголев, 206.
К полудню (28-го) Пушкину сделалось легче, он
несколько развеселился и был в духе. Около часу
приехал д-р Даль. Пушкин просил его войти, и,
встречая его, сказал:
-- Мне приятно вас видеть не только как врача,
но и как родного мне человека по общему нашему
литературному ремеслу.
Он разговаривал с Далем и шутил.
А. АММОСОВ, 34.
По возвращении моем в 12 час (дня), мне
казалось, что больной стал спокойнее. Руки его
были теплее и пульс явственнее. Он охотно брал
лекарства, заботливо спрашивал о жене и о детях. Я
нашел у него д-ра Даля. Пробыв у больного до 4
часов, я снова его оставил на попечение д-ра Даля.
И. Т. СПАССКИЙ. Щеголев, 199.
(Около 2 час. дня 28 янв.). У Пушкина нашел я
толпу в зале и передней, -- страх ожидания пробегал
шепотом по бледным лицам. -- Гг. Арендт и
Спасский пожимали плечами. Я подошел к
болящему, -- он подал мне руку, улыбнулся и
сказал:
-- Плохо, брат!
Я присел к одру смерти -- и не отходил до конца
страстных суток. В первый раз Пушкин сказал мне
ты. Я отвечал ему также -- и побратался с ним за
сутки до смерти его, уже не для здешнего мира!
В. И. ДАЛЬ. Записка. Щеголев, 200.
Пушкин просил сперва князя Вяземского, а
потом княгиню Долгорукову на том основании, что
женщины лучше умеют исполнить такого рода
поручения: ехать к Дантесам и сказать им, что он
прощает им. Княгиня, подъехав к подъезду,
спросила, можно ли видеть г-жу Дантес одну, она
прибежала из дома и бросилась в карету вся
разряженная, с криком: "George est hors de danger
(Жорж вне опасности)." Княгиня сказала ей, что
она приехала по поручению Пушкина и что он не
может жить. Тогда та начала плакать.
Ф. Г. ТОЛЬ со слов княгини Е. А.
ДОЛГОРУКОВОЙ. Декабристы на поселении (из
архива Якушкиных). Изд. М. и С. Сабашниковых.
М., 1926, стр. 143.
Пушкин, умирая, просил княгиню Долгорукову
съездить к Дантесу и сказать ему, что он простил
ему. "Moi aussi je lui pardonne (я тоже ему
прощаю)!" -- отвечал с нахальным смехом негодяй.
Ф. Г. ТОЛЬ со слов княгини Е. А.
ДОЛГОРУКОВОЙ. Декабристы на поселении, 135,
2-й час (28-го). Пушкин тих. Арендт опять
здесь; но без надежды. Пушкин сам себе прощупал
пульс, махнул рукою и сказал:
-- Смерть идет.
Приехала Ел. Мих. Хитрова и хочет видеть его,
плачет и пеняет всем; но он не мог видеть ее.
А. И. ТУРГЕНЕВ -- НЕИЗВЕСТНОМУ. П-н и его
совр-ки , VI, 54.
Два часа. Есть тень надежды, но только тень, т.
е. нет совершенной невозможности спасения. Он
тих и иногда забывается.
А. И. ТУРГЕНЕВ -- НЕИЗВЕСТНОМУ. П-н и его
совр-ки , VI, 54.
Весь день (28) Пушкин был довольно спокоен;
он часто призывал к себе жену; но разговаривать
много не мог, ему это было трудно. Он говорил, что
чувствует, как слабеет.
А. АММОСОВ, 35.
К шести часам вечера 28-го болезнь приняла
иной вид: пульс поднялся, ударял около 120,
сделался жесток; оконечности согрелись: общая
теплота тела возвысилась, беспокойство
усилилось. Поставили 25 пиявок к животу; жар
уменьшился, опухоль живота опала, пульс сделался
ровнее и гораздо мягче, кожа показывала
небольшую испарину. Это была минута надежды.
В. И. ДАЛЬ. Ход болезни П-на. Щеголев, 206.
С обеда пульс был крайне мал, слаб и част, --
после полудни стал он подыматься, а к шестому
часу ударял не более 120 в минуту и стал полнее и
тверже. В то же время начал показываться
небольшой общий жар. Вследствие полученных от
д-ра Арендта наставлений приставили мы с д-ром
Спасским 25 пиявок и в то же время послали за
Арендтом. Он приехал и одобрил распоряжение
наше. Больной наш твердою рукой сам ловил и
припускал себе пиявок и неохотно позволял нам
около себя копаться. Пульс стал ровнее, реже и
гораздо мягче; я ухватился, как утопленник, за
соломенку, робким голосом провозгласил надежду
и обманул было и себя, и других, -- но не надолго.
Пушкин заметил, что я был бодрее, взял меня за
руку и спросил:
-- Никого тут нет?
-- Никого, -- отвечал я.
-- Даль, скажи же мне правду, скоро ли я умру?
-- Мы за тебя надеемся, Пушкин, право
надеемся!
Он пожал мне крепко руку и сказал:
-- Ну, спасибо!
Но, по-видимому, он однажды только и
обольстился моею надеждою: ни прежде, ни после
этого он не верил ей. В. И. ДАЛЬ. Щеголев, 202.
Пушкин сам помогал ставить пиявки; смотрел,
как они принимались, и приговаривал: "вот это
хорошо, это прекрасно". Через несколько минут
потом Пушкин, глубоко вздохнув, сказал:
-- Как жаль, что нет теперь здесь ни Пущина, ни
Малиновского<1, мне бы легче было умирать.
А. АММОСОВ, 35.
<1Лицейские товарищи Пушкина.
В течение вечера (28-го), как казалось, что
Пушкину хотя едва-едва легче; какая-то слабая
надежда рождалась в сердце более, нежели в уме;
Арендт не надеялся и говорил, что спасение было
бы чудом; он мало страдал, ибо ему помогали
маслом.
А. И. ТУРГЕНЕВ -- А. И. НЕФЕДЬЕВОЙ. П-н и
его совр-ка, VI, 51.
Я возвратился к Пушкину около 7 часов вечера.
Я нашел, что у него теплота в теле увеличилась,
пульс сделался гораздо явственнее и боль в животе
ощутительнее. Больной охотно соглашался на все
предлагаемые ему пособия. Он часто требовал
холодной воды
| | скачать работу |
Последние годы жизни А.С.Пушкина |