Последние годы жизни А.С.Пушкина
, которую ему давали по чайным
ложечкам, что весьма его освежало. Так как эту
ночь предложил остаться при больном д-р Даль, то
я оставил Пушкина около полуночи.
И. Т. СПАССКИЙ. Щеголев, 199.
Эту ночь всю Даль просидел у его постели, а я,
Вяземский и Виельгорский в ближней горнице.
В. А. ЖУКОВСКИЙ -- С. Л. ПУШКИНУ.
Щеголев. 184.
Вообще с начала до конца своих страданий
(кроме двух или трех часов первой ночи, в которую
они превзошли всякую меру человеческого
терпения) он был удивительно тверд. "Я был в
тридцати сражениях, -- говорил доктор Арендт, -- я
видел много умирающих, но мало видел
подобного".
В. А. ЖУКОВСКИЙ -- С. Л. ПУШКИНУ.
Щеголев, 177.
Арендт, который видел много смертей на веку
своем и на полях сражений, и на болезненных
одрах, отходил со слезами на глазах от постели его
и говорил, что он никогда не видел ничего
подобного, такого терпения при таких страданиях.
Еще сказал и повторил несколько раз Арендт
замечательное и прекрасное утешительное слово
об этом несчастном приключении:
-- Для Пушкина жаль, что он не был убит на
месте, потому что мучения его невыразимы; но для
чести жены его -- это счастье, что он остался жив.
Никому из нас, видя его, нельзя сомневаться в
невинности ее и в любви, которую к ней Пушкин
сохранил.
Эти слова в устах Арендта, который не имел
никакой личной связи с Пушкиным и был при нем,
как был бы он при каждом другом в том же
положении, удивительно выразительны. Надобно
знать Арендта, его рассеянность, его привычку к
подобным сценам, чтобы понять всю силу его
впечатления. Стало быть, видимое им было так
убедительно, так поразительно и полно истины,
что пробудило и его внимание и им овладело.
Кн. П. А. ВЯЗЕМСКИЙ -- Д. В. ДАВЫДОВУ, 5
февраля 1837 г. Русс. Стар., 1875, т. XIV, стр. 93.
Посреди самых ужасных физических страданий
(заставивших содрогнуться даже привычного к
подобным сценам Арендта) Пушкин думал только о
жене и о том, что она должна была чувствовать по
его вине. В каждом промежутке между приступами
мучительной боли он ее призывал, старался
утешить, повторял, что считает ее неповинною в
своей смерти и что никогда ни на одну минуту не
лишал ее своего доверия и любви.
Кн. Е. Н. МЕЩЕРСКАЯ-КАРАМЗИНА. Я. Грот,
261.
Пушкин заставил всех присутствовавших
сдружиться со смертью, так спокойно он ее ожидал,
так твердо был уверен, что роковой час ударил.
Плетнев говорил: "глядя на Пушкина, я в первый
раз не боюсь смерти". Пушкин положительно
отвергал утешение наше и на слова мои: "все мы
надеемся, не отчаивайся и ты", отвечал:
-- Нет; мне здесь не житье; я умру, да видно уж
так и надо!
В ночь на 29-е он повторял несколько раз
подобное; спрашивал, например: "который час" и
на ответ мой продолжал отрывисто и с остановкою:
-- Долго ли мне так мучиться! Пожалуйста,
поскорей!
Почти всю ночь продержал он меня за руку,
почасту просил ложечку водицы или крупинку
льда и всегда при этом управлялся своеручно: брал
стакан сам с ближней полки, тер себе виски льдом,
сам снимал и накладывал себе на живот припарки,
и всегда еще приговаривая: "вот и хорошо, и
прекрасно!" Собственно от боли страдал он, по его
словам, не столько, как от чрезмерной тоски.
-- Ах, какая тоска! -- восклицал он иногда,
закладывая руки за голову, -- сердце изнывает!
Тогда просил он поднять его, поворотить на бок
или поправить подушку -- и, не дав кончить этого,
останавливал обыкновенно словами: "ну, так, так,
-- хорошо; вот и прекрасно, и довольно; теперь
очень хорошо!" или: "постой: не надо, потяни меня
только за руку, -- ну вот и хорошо, и прекрасно!"
Вообще был он, по крайней мере, в обращении со
мною, повадлив и послушен, как ребенок. и делал
все, о чем я его просил.
-- Кто у жены моей? -- спросил он между
прочим.
Я отвечал:
-- Много добрых людей принимают в тебе
участие, -- зала и передняя полны с утра и до ночи.
-- Ну, спасибо, -- отвечал он, -- однако же, поди,
скажи жене, что все, слава богу, легко; а то ей там,
пожалуй, наговорят!
Когда тоска и боль его одолевали, он крепился
усильно и на слова мои: "терпеть надо, любезный
друг, делать нечего, но не стыдись боли своей,
стонай, тебе будет легче", -- отвечал отрывисто:
-- Нет, не надо стонать; жена услышит; и
смешно же, чтоб этот вздор меня пересилил; не
хочу.
В. И. ДАЛЬ. Щеголев. 201 -- 203.
В 4 часа утра (29-го) послали за Арендтом
спросить, поставить ли пиявки еще раз; касторовое
масло не действует и на низ не было. Сегодня
впустили в комнату жену, но он не знает, что она
близ его кушетки, и недавно спросил, при ней, у
Данзаса: думает ли он, что он сегодня умрет,
прибавив:
-- Я думаю, по крайней мере, желаю. Сегодня
мне спокойнее, и я рад, что меня оставляют в
покое; вчера мне не давали покоя.
Жуковский, кн. Вяземский, гр. Мих.
Велгурский провели здесь всю ночь и теперь здесь
(я пишу в комнатах Пушкина).
А. И. ТУРГЕНЕВ -- А. И. НЕФЕДЬЕВОЙ, 29 янв.
1837 г. П-н и его совр-ка, VI, 51.
Рано утром 29 числа я к нему возвратился.
Пушкин истаевал. Руки были холодны, пульс едва
заметен. Он беспрестанно требовал холодной воды
и брал ее в малых количествах, иногда держал во
рту небольшие кусочки льда, и от времени до
времени сам тер себе виски и лоб льдом. -- Д-р
Арендт подтвердил мои и д-ра Даля опасения.
И. Т. СПАССКИЙ. П. Щеголев, 199.
Труд ухода за Пушкиным, в его предсмертных
страданиях, разделяла с княгиней Вяземской
некогда московская подруга Натальи Николаевны,
Екатерина Алексеевна, рожд. Малиновская, супруга
лейб-гусара кн. Ростислава Алексеевича
Долгорукого, женщина необыкновенного ума и
многосторонней образованности, ценимая
Пушкиным и Лермонтовым (художественный
кругозор которого считала она и шире и выше
пушкинского...). Она слышала, как Пушкин, уже
перед самой кончиною, говорил жене:
-- Носи по мне траур два или три года.
Постарайся, чтоб забыли про тебя. Потом выходи
опять замуж, но не за пустозвона.
П. И. БАРТЕНЕВ. Рус. Арх., 1908, III, 295.
Прощаясь с женою, Пушкин сказал ей: "Ступай
в деревню, носи по мне траур два года, и потом
выходи замуж, но за человека порядочного".
П. И. БАРТЕНЕВ со слов кн-ни В. Ф.
ВЯЗЕМСКОЙ. Рус. Арх., 1888, II, 311.
Умирающий Пушкин передал княгине
Вяземской нательный крест с цепочкой для
передачи Александре Николаевне (Гончаровой,
сестре Натальи Николаевны).
П. И. БАРТЕНЕВ. Рус. Арх., 1908, III, 296.
Княгиня Вяземская сказывала мне, что раз,
когда она на минуту осталась одна с умиравшим
Пушкиным, он отдал ей какую-то цепочку и просил
передать ее от него Александре Николаевне
(Гончаровой). Княгиня исполнила это и была
очень изумлена тем, что Александра Николаевна,
принимая этот загробный подарок, вся вспыхнула,
что и возбудило в княгине подозрение.
П. И. БАРТЕНЕВ -- П. Е. ЩЕГОЛЕВУ, 2 апреля
1911 г. Щеголев, 410.
По-утру 29 января он несколько раз призывал
жену. Потом пожелал видеть Жуковского и
говорил с ним довольно долго наедине. Выйдя от
него, Жуковский сказал Данзасу: подите,
пожалуйста, к Пушкину, он об вас спрашивал. Но
когда Данзас вошел, Пушкин ничего не сказал ему
особенного, спросил только, по обыкновению,
много ли у него было посетителей, и кто именно.
Собравшись в это утро, доктора нашли
Пушкина уже совершенно в безнадежном
положении, а приехавший затем Арендт объявил,
что Пушкину осталось жить не более двух часов.
Подъезд с утра был аттакован публикой до
такой степени, что Данзас должен был обратиться в
Преображенский полк, с просьбою поставить у
крыльца часовых, чтобы восстановить
какой-нибудь порядок: густая масса собравшихся
загораживала на большое расстояние все
пространство перед квартирой Пушкина, к
крыльцу почти не было возможности
протискаться. Между принимавшими участие
были, разумеется, и такие, которые толпились
только из любопытства. Данзас был ранен в
турецкую кампанию и носил руку на повязке. Не
ранен ли он тоже на дуэли Пушкина, спросил
Данзаса один из этих любопытных.
А. АММОСОВ, 36.
Около 12 часов больной спросил зеркало,
посмотрел в него и махнул рукой. Он неоднократно
приглашал к себе жену. Вообще все входили к нему
только по его желанию. Нередко на вопрос: не
угодно ли вам видеть жену или кого-нибудь из
друзей, -- он отвечал: я позову.
И. Т. СПАССКИЙ. Щеголев. 199.
1 час (29-го). Пушкин слабее и слабее.
Касторовое масло не действует. Надежды нет. За
час начался холод в членах. Смерть быстро
приближается; но умирающий сильно не страдает;
он покойнее. Жена подле него, он беспрестанно
берет ее за руку. Александрина плачет, но еще на
ногах. Жена -- сила любви дает ей веру -- когда уже
нет надежды! Она повторяет ему: -- Tu vivras!! //Ты
будешь жить!! (фр.) //
Я сейчас встретил отца Геккерена: он
расспрашивал об умирающем с сильным участием;
рассказал содержание, -- выражения письма
Пушкина. Ужасно! ужасно! Невыносимо: нечего
было делать... Весь город, дамы, дипломаты,
авторы, знакомые и незнакомые наполняют
комнаты, справляются об умирающем. Сени
наполнены несмеющими войти далее. Приезжает
сейчас Элиза Хитрово, входит в его кабинет и
становится на колена. -- Антонов огонь
разливается; он все в памяти.
А. И. ТУРГЕНЕВ -- А. И. НЕФЕДЬЕВОЙ, 29 янв.
1837 г. П-н и его совр-ки, VI, 51.
К нему никого не пускали, но Елизавета
Михайловна Хитрово преодолела все препятствия:
она приехала заплаканная, растрепанная и, рыдая,
бросилась в отчаянии на колени перед умирающим
поэтом.
А. Я. БУЛГАКОВ -- кн. О. А. ДОЛГОРУКОВОЙ,
2 февр. 1837 г. Красный Архив, 1929, т. II, 225.
Пульс стал упадать приметно и вскоре исчез
вовсе. Руки начали стыть. Ударило два часа
пополудни, 29 янв., -- и в Пушкине оставалось
жизни -- только на 3/4 часа! Пушкин раскрыл глаза
и попросил моченой морошки. Когда ее принесли,
то он сказал внятно:
-- Позовите жену, пусть она меня покормит.
Д-р Спасский исполнил желание умирающего.
Наталья Николаевна опустилась на колени у
изголовья смертного одра, под
| |  скачать работу |
Последние годы жизни А.С.Пушкина |
