Проблема суицида
социального нездоровья России в 90-е годы является
сверхсмертность мужчин трудоспособного возраста” (“Социс”, №8/98, с. 72) .
Минимальный уровень суицида в России падает на 1986 год – 33 261 чел.(3,1
на 100 000). Это – прямой борьбы с алкоголизмом, но результат сугубо
временный. Затем кривая смертности сначала очень медленно, а затем набирая
ускорение, поползла вверх, достигнув в 1991 г. числа самоубийц в 40 143
(26,9 на 100 000). Это был последний год, в котором среди причин суицида
преобладали личные мотивы.
Ситуация резко изменилась в 1992 г. С ‘того года начали доминировать
социальные причины самоубийств: потеря работы, девальвация профессии, малый
заработок. ВЦИОМ предупредил, ссылаясь на многие исследования в разных
частях мира: “Среднее падение личного дохода на 10% влечет среди
затронутого населения рост общей смертности на 1% и рост числа самоубийств
на 3,7%. Ощущение падения благосостояния является одним из наиболее мощных
социальных стрессов, который по силе и системности воздействия превосходит
стрессы, возникающие во время стихийных бедствий” (“Наш современник”,
№1,1997, с. 250-251). Затяжные задержки зарплаты резко усугубили ситуацию.
“Ты довел меня до края, оставив без зарплаты год…” – одна из типичных
предсмертных записок в адрес директора завода. Новым стрессовым фактором
явился каждодневный страх,поселившийся в домах россиян. Очевидно, наиболее
“суицидоопасен” не столько низкий, но стабильный социальный статус,сколько
его резкое падение, утрата положения, занимаемого в обществе…
Еще в 1893 г. Эмиль Дюркгейм в своей книге “Самобийство” вводит в научный
оборот термин “аномия”. Аномия (герч. “номос”- норма, закон, “а”-
отрицательная частица) – буквально “безнормотивность”- такое состояние
общества, когда порушены моральные нормы, девальвированы этические
ценности,короче говоря, сломан морально – этический “скелет ” человеческого
поведения. Нет точки отсчета добра изла, все моральные катеории размыты и
относительны, торжествуют ценизм. Отсюда – разрыв социальных связей,
атомизация индивидов, чувство одиночества, пустоты, утеря смысла жизни и,
как результат, - самоубийство.
Еще одна причина самоубийства – телевидение, нагнетающее состояние
безысходности, безнадеги. Методику такого телевизионного воздействия
образно показал Александр Проханов: “Труппы с атомахода “Курск”. Гробы
крупным планом. Лица вдов, сирот. Слезы. Панорама гробов. Медленно вндем
телекамерой. Так, хорошо. Слеза крупным планом. Еще крупнее. Вот так,
хорошо. Теперь - с Ил-18. Пепел, обломки самолета и трупы. Вот эту
оторванную ногу, пожалуйста. Если можно, обожженную руку ребенка. Слезы
родных. Крпным планом, еще крупнее. Так хорошо…
Страна должна видеть свои труппы. Каждый реьенок должен знать, что мама и
папа когда-нибудь станут труппами. Каждая мать пусть представит своего
малыша в гробу. Культ смерти. Ни слова о служении отечеству. Ни слова о
мистическом подвиге 6-й роты в ВДВ в Аргунском ущелье. Ни слова о великом
подвижничестве героев-подводников. Некрофилы кладут Россию в огромный
струганный гроб. Снимают взахлеб.
Сколько их скопилось, желающих нам смерти. Сколько толкающих нас в
смерть”(“Завтра”, №44, 2000).
Все правильно. Толкающих нас на смерть – предостаточно. Одно непонятно:
самоубийства – это аутогрессия, т.е. агрессия, направленная не на тех, кто
толкает меня, тебя его – в смерть, а направленная на себя самого. Почему?
Когда все потеряно, не о чем жалеть и некого бояться, - если уж умирать,
так с музыкой, прихватив вместе с собой на тот свет компанию из падонков. Я
вовсе не призываю к терроризму. Терраризму у нас хватает с избытком. Только
есть во весм этом странность: братки мочат братков и банкиров: банкиры
“заказывают” других банкиров и братков. На этом фоне разгула террора
среди“хозяев жизни” абсолютно не понятно отсутствие агрессии “ низов” в
адрес убивающих их “верхов”. Никто из “простых людей ”, покончивших с
собой, не прихватил на тот свет своего мучителя. Не понимаю я этого . Нет
оружия? А как же 500 офицеров, ежегодно сводящих счеты с жизнью? В их
распоряжении оружие и вооруженные подчиненные…Еще раз оговорюсь: нет не, я
не призываю к вооруженной мести и воздаянию, я хочу понять, почему жертвы
так пассивны. Лишь один смельчак-танкист нагелся (и это давольно широко
освещалось в СМИ): вывел на городскую площадб танк без боекомплекта и
потребовал выплатить все, что ему причиталось. Выплатили. И никак не
наказали. Вот так-то…
А пока акты самоубийства приобретают все более протестный характер. Все
чаще происходят публичные самосожжения, после которых остаются плакаты,
тексты которых недвусмысленно восстают против нынешних российских порядков.
В 1993 г. самоубийств – на 17% больше, чем годом ранее, а в 1994-м – на
23% больше, чем в предыдущем году. Но вот, достигнув своего пика в 1995 г.,
суицид как бы “ стабилизировался”: кривая перестает расти и образует за
195 – 1997 годы своеобразное плоское “плато”(из расчета на 100 тыс. цифры
самоубийств за эти 3 года: 41,4 – 39,4 – 39,5 соответственно). Что это –
положительная тенденция? Нет. Это описанный австрийским психиатором и
психологом Виктором Эмилем Франкелем “синдром концлагеря”, когда попадающие
в него люди первое время бросаются на колючую проволоку, гибнут. А потом
привыкают к неволе, “адаптируются”.
В период алкогольной сверхсмертности 1992-1996 годов, в процессе
“естественного отбора” вымерли те, кто был носителем генов алкогольной
зависимости. Выживали устойчивые.
В прессе началось радостное оживление: смертность чуть-чуть
сократилась(за счет “неестественных причин”), рождаемость чуть-чуть
повысилась, здоровье населения чуть-чуть улучшилось. То ли еще будет…
А потом был август 98-го со всеми прелестями его. И был небольшой
временной лаг после августа. А потом кривая самоубийств задралась вверх
чуть ли не вертикально: если в “благополучный” преддифлотный 1997 г.
уровень смертности составил 39,5 на 100 тыс., то в 1999-м эта цифра
подскочила до 65,66 на 100 тыс., а общее число самоубийств составило 97 276
человек. Скачок чуть ли не в 2 раза! На этот раз сводили счеты с жизнью
“новые русские” из лопнувших банков, “средний класс” , “продвинутые”,
“крутые”. “Если сравнить первые три месяца этого 1999-го года с тем же
периодом пролог, то можно константировать: в Москве число суицидальных
попыток возросло в 2,5 раза” ( “АиФ”,№20/99, с. 14). Но плохо пришлось
всем. Просто “крутым” было высоко падать..
Всего за период с 1986-го по 1999 год включительно абсолютная ежеготная
численность самоубийц в России возросла в 2,92 раза, а их удельный вес (на
100 тыс.) – в 2,84.
Лишь 25% самоубийств совершено психически больными. 50% самоубийц
относились к “размытой” группе пограничных нервно-психичных расстойств, 25%
были абсолютно психически здоровы. Мысль о самоубийстве – это нередко
крайняя, парадоксальная реакция душевно здорового человека на невероятно
трудную жизненную ситуацию. Такие состояния суицидологи называют “реакцие
отрицательного баланса”, когда человек, взвесив все “за” и “против”,
приходит к выводу, что единственный выход – уйти.
“Среди способов завершенных суицидов наиболее часто встречаются;
самоповешение – 81,9%, отравление – 9,5, самострел – 2,9, падение с высоты
– 1,9, утопление – 0,9%. Самыми частыми способами неудавшейся суицидальной
попытки являются отравления - 72”(“Известия”, 28.7.2000). Все чаще
встречается “экзотика” : самосожжения, харакири. Еще один способ
изуверского самоубийства, когда смерть наступает в невыносимых муках , -
отравление уксусной эссенцией. Если успеют спасти, то велика вероятность
остаться инвалидом на всю жизнь.
Раньше женщинам было не безразлично, как они будут выглядеть в гробу.
Поэтому раньше женщины-самоубийцы чаще всего травились – снотворными
таблетками или бытовыми ядохимикатами. Сейчас они просто выбрасываются
из окон…[Александр Казанцев: Россия:“Время лемминга”//наш современник
№2001]
Обращаясь к разнообразным и не всегда согласным между собою
статистическим материалам, можно отметить ряд характерных особенностей. С
годами своих жертв самоубийства возрастают, представляя в период от 15 до
20 лет 5% всего числа, повышаясь затем, до 40 лет, падая от 40 до 50 лет,
снова повышаясь от 50 до 60 лет и составляя в период от 60 до 70 лет те же
5%, как в юности. Недоумение и страх пред грядущей жизнью, преждевременное
разочарование в ней и в себе самом, а с другой стороны, запоздалое
разочарование в прожитой жизни, старческие недуги, душевная усталость, и
сознание бесплодности дальнейших усилий вызывают одинаковую решимость у
юношей и старцев. После 80 лет самоубийства случаются редко, причем
побудительна
| |  скачать работу |
Проблема суицида |
