Проблемы типикона на Поместном Соборе
ычно
указывается его притвор, или предел, или какой-либо второстепенный
монастырский храм (например, монашеская усыпальница, или, наконец, просто
трапеза). Нужно заметить такое же различие для некоторых богослужебных мест
проводится старинными типиками между перечисленными древнейшими службами и
другими последованиями суточного круга также основными, но несколько более
поздними по происхождению – часами и повечерием. Следы этого различия
сохранились отчасти в предписаниях нашего типика отправлять в некоторые дни
часы в притворе и твердо держатся в современной афонской богослужебной
практике, где, за некоторыми исключениями, повечерие и часы совершаются в
притворе. Затем, монашеское влияние в богослужебной стороне нашего типика,
вероятно, сказалось в значительном усилении дисциплинарных предписаний о
коленопреклонениях в будничные дни "егда поем Аллилуиа". В современной
богослужебной нашей практике действие типикарных правил о поклонах и
Аллилуиа ограничивается лишь св. Четыредесятницей, но даже наш типик
совершенно определенно предписывает применение этих правил в посты
Апостольский, Рождественский и довольно ясно говорит о возможности такого
применения и в остальное время богослужебного года. Древность так именно и
поступала – распространяла данный устав на все дни, когда типик полагал
петь Аллилуия, даже и в непостные дни, за исключением Пятидесятницы и дней,
окружающих великие праздники Рождества Христова и Богоявления. В старинном
монашеском исполнении богослужение с Аллилуия в значительной мере
приближалось к домашнему или келейному, хотя оно совершалось и в храме, но
священнослужители за ним не употребляли никаких священных одежд (за
исключением, конечно, литургии) и не входили в алтарь. Количество великих
или земных поклонов в нашей современной практике за богослужением с
Аллилуиа значительно сокращено отчасти в позднейшее уже время, например,
патриархом Никоном, пременившим в 1653 г. под влиянием приезжих восточных
иерархов своею "Памятью о поклонах" прежнюю правильную русскую практику: по
старинному монашескому обычаю, не только все поклоны с молитвою Ефрема
Сирина, но и во всех тех случаях, где устав богослужения с Аллилуин говорит
о поклонах или метаниях, нужно разуметь земные поклоны: все такие указания
устава возникли, кажется, из стремления облегчить путем разложения на части
то большое количество коленопреклонений, какое возлагалось на монахов в
старину в праздничные дни; старинные, так например, иерусалимские уставы
определяют это количество в 300 поклонов, поэтому и служба прямо с пением
Бог Господь, являющаяся в нашей современной богослужебной практике чисто
будничной, но отменяющая поклоны, для древнего монаха была праздничной.
Далее, из монашеского богослужебного строя, вероятно, перешла в наш типик
большая часть дополнительных всякого рода "особенностей", так например
всенощного бдения прототипом его было, несомненно, общехристианское
пасхальное бдение, выродившееся в нашу великосубботнюю литургию; в IV в. в
иерусалимском храме Св.Воскресения совершались еще чрезвычайные и также с
участием всех христиан бдения Великого Пятка, послужившие основой для
современного Чина Святых Страстей, и еще, быть может, бдение на Рождество
Христово. В конце IV и начале V веков на Востоке, по свидетельству
Кассиана, повсюду совершались бдения на воскресные дни, якобы в подражание
апостолам, бдевшим в ночь Воскресения Христова, но в действительности,
вероятно, просто по образцу пасхального бдения.
Описанный выше обычно сводный, как например иерусалимский типик, в своем
историческом существовании имел не единственную лишь ту его строгую версию,
которой пользуемся в настоящее время мы, но несколько различных версий.
Одной из этих версий, значительно смягченной, является знаменитый
Студийский типик: в отличие от спудской ветви иерусалимского устава,
увеличивающего в праздничные дни объем и состав богослужения, Студийский
устав, предназначавшийся для монашеского общежития, где братия была занята
разнообразными довольно тяжелыми физическими работами, значительно
сокращает его: например, Студийский устав не знает рядовых бдений, отменяет
во все дни с Бог Господь часы и поклоны, сокращает повечерие и т.д. К
Студийскому уставу в значительной мере примыкает старинный устав Святой
Горы, в своем древнейшем виде являющийся, по-видимому, просто отраслью
Студийского устава. Известна затем и другая старинная ветвь иерусалимского
сводного устава, более строгая по сравнению со Студийским уставом, но
несколько более мягкая, чем употребляемая теперь у нас версия, – такая
ветвь дошла до нас в типике константинопольского Евергетидского монастыря,
этот типик знает бдения, но несколько особой формы сравнительно с
предписываемой нашим уставом: между вечерней и утреней там вставляется
панихида – особое повечерие по образцу такой службы Великой
константинопольской церкви с каноном Богородице. Затем данный устав
указывает совершать часы в общем братском собрании лишь в посты
Четыредесятницы, Апостольский и Рождественский (для последних двух постов —
в притворе), в остальное время года эти службы поются по кельям, а в
Пятидесятницу, кажется, совсем отменяются.
В настоящее время представляется совершенно невозможным проверить
справедливость предания о первоначальных записях иерусалимского типика,
сделанных будто бы святым патриархом иерусалимским Софронием и Иоанном
Дамаскиным: древнейшие сохранившиеся до нас рукописи этого устава не
восходят далее ХII века. Затем мы имеем небольшие отрывки из древнего
иерусалимского типика в сочинениях преподобного Никона Черногорца (конец ХI
в.), который получил этот типик от настоятеля Спасского монастыря в
Лаодикии. Текст этих отрывков стоит очень близко и часто совпадает с
текстом позднейших, например, иерусалимских типиков. Наконец, у нас есть
известие, по-видимому, о сирском переводе типика святого Саввы Х века.
Дошедшие до нас рукописи иерусалимского устава содержат в себе несколько
его версий, относящихся к разным местам и временам. и отличающихся между
собою и в форме, и в порядке изложения, а отчасти и в самом содержании
применительно к назначению того или иного списка или версии: так намечаются
довольно явственно редакции палестинская, синайская, святогорская и другие.
Установить, лежит ли в основе данных редакций какой-либо общий источник в
виде определенного текста или памятника, пока не удается, так как такая
работа требует долгого кропотливого изучения и сравнения весьма
многочисленных рукописей иерусалимского типика, рассеянных по библиотекам
Востока и Запада. Но для некоторых глав типика такой старинный письменный
первоисточник можно предполагать с большею вероятностью ввиду того, что эти
главы помещаются во всех списках иерусалимского устава и изложение их в
различных списках очень сходно и нередко переходит в буквальное совпадение.
Такими главами в нашем типике являются главы 2 и 9 о всенощном бдении и о
порядке суточного богослужения в будни. Весьма возможно, что в них
переработан какой-либо оригинал палестинского происхождения.
До ХV приблизительно века Русская Церковь руководилась в своем
богослужении Студийским уставом. Переведенный по поручению преподобного
Феодосия для его обители и распространившийся первоначально по монастырям,
этот устав, по-видимому, скоро принят был и в мiрских храмах древнерусской
церкви. От ХII века мы имеем список Студийского типика, правда несколько
сокращенный и дополненный некоторыми богослужебными обычаями по уставу
Великой Константинопольской церкви, изготовленный для Новгородской Софии
тамошним архиепископом Климентом. Удерживая так долго Студийский типик,
Русская Церковь в своем богослужебном развитии весьма сильно отставала от
Греческой Церкви – там Студийский устав был, по-видимому, редким явлением
уже в XIV веке и то в захолустных и окраинных местностях. Повсюду получала
преобладание строгая версия иерусалимского устава, даже в самом Студийском
монастыре. В начале XIV века старый иерусалимский типик переведен был
сербским архиепископом Никодимом на славянский язык с греческого оригинала,
полученного переводчиком из цареградского монастыря Предтечи, под коим с
большою вероятностью подразумевают Студийскую обитель. В XIV же и начале XV
веков появилось несколько переводов иерусалимского устава, сделанных
русскими. Один из этих переводов, принадлежащий ученику преподобного Сергия
преподобному Афанасию Высотскому, получил преобладание над другими
переводами и с теми или иными изменениями и дополнениями перепечатывался в
московских изданиях типика при первых пяти патриархах. Первое правленое
издание типика, по сравнению с другими правлеными богослужебными книгами,
появилось довольно поздно, уже при патриархе Иоакиме в 1682 году. Ставшее
необходимым ввиду несоответствия прежних изданий устава новоправленым
книгам, исправление типика было поручено патриархом (собором русских
святителей) особой комиссии, составленной из опытных в уставе монахов во
главе с лучшим справщихом — чудовским иноком Евфимием, учеником Епифания
Славинецкого. Основой для правленого текста справщики взяли московское
издание типика 1641 года, <осуществленное> при патриархе Иосифе.
Источниками и пособиями для них <послужили> Филаретовское издание типика
1633 г.,
| |  скачать работу |
Проблемы типикона на Поместном Соборе |
