Процессы глобализации в экономике
другое направление развития экономики: образование
различных супранациональных пространств. Здесь буржуазные подходы видят
повышение эффективности и международной конкурентоспособности, в то время
как неомарксистский подход усматривает в южной и восточной региональной
кооперациях и автаркичном развитии возможность образования противоположного
центра власти по отношению к старым индустриальным странам. С позиции
национальной экономической политики экономические пространства предполагают
устранение торговых барьеров, обусловленных существованием границ
национальных государств (например, общая таможенная, валютная,
экологическая политика, а также политика рынка труда и др.) и, как гласит
теория международных отношений, перенос определенных полномочий и прав
национального государства с уровня государства на уровень международных
организаций. Последние стремятся к унификации ряда национальных законов,
прав и обязанностей. Цель этих попыток состоит в создании определенных
интернациональных пространств с общей политикой в экономической и
общественной сферах.
Идея таких международных пространств не нова, и в послевоенной истории было
много экономических объединений: ЕЭС, Европейская ассоциация свободной
торговли, Ассоциация государств Юго-Восточной Азии, Организация
африканского единства, СЭВ или СНГ (они зачастую представляли собой
надуманные организации, но обозначали себя как сообщества). Некоторые из
них выжили, некоторые исчезли с распадом социалистических экономик, а
некоторые были поглощены другими организациями. Перспективой таких
экономических и политических объединений является возникновение «супер-
рынка» в каком-либо определенном регионе мира. Основная сложность при
создании и дальнейшем расширении таких пространств состоит в том, что
политика глобализации требует от национального государства координации
определенных, прежде независимых решений с другими национальными
государствами и подчинения интересам сообщества государств.
С социологической точки зрения политика новых транснациональных
пространств направлена на открытие и поддержку новых транснациональных
идентичностей в рамках соответствующих экономических пространств с помощью
одинаковых прав и обязанностей, одинаковых личных документов, флагов и
гимнов, единой валюты и т.д. В ходе этого процесса образования
транснациональной идентичности наряду с братьями и сестрами данной общины
граждан и «чужими» возникает промежуточная категория: «сосед», бывший
чужой. Соседи получают привилегированные условия в многочисленных
экономических и политических областях, в то время как чужие из-за новых
правил оформления визы и местожительства, права убежища и т.д. остаются «за
бортом».
«Прибывающие сегодня и остающиеся завтра чужие» рассматривались в эпоху
предмодерна как подозрительные и потенциально враждебные. В эпоху модерна,
как утверждают многие представители социальных наук, в результате
пространственных и временных перемен изменилось восприятие чужих: чужого
воспринимали поверхностно, вежливо игнорировали. Однако эта характеристика
кажется мне слишком одномерной. Охватившие весь мир погромы меньшинств в
новейшее и постмодернистское время говорят сами за себя. Вслед за Фуко я
приведу доказательства того, что каждая нация и каждое экономико-
политическое пространство нуждаются не только в символах общности, но и в
правилах исключения, так как именно инаковость сообщает отличие и
особенность собственной культуре. Поэтому эти пространства возникают внутри
определенных культурно-региональных границ (христианско-европейских,
азиатских, панисламистских и т.д.).
Одновременно восприятие все больше обращено на внутреннее пространство,
тогда как внешнее пространство постепенно исчезает из сознания людей,
находящихся в этих границах. Представители социологии развития обсуждают
проблему «конца третьего мира». При этом они ссылаются не только на утрату
великих теорий развития семидесятых годов, но и на усиливающееся вытеснение
третьего мира из трансферных финансовых потоков, ограничение доступа его во
внутренние пространства системы, лишение его сознания участника и
выдавливание из периферии за пределы системы в состояние иррелевантности.
Также в этнологии, науке столкновения с «чужим», с развитием европейской
этнологии (Volkskunde) все больше увеличивается значение понятия «сосед».
Такие региональные экономические и политические пространства противостоят
возникновению исторически складывающегося мирового общества и, наряду с
сообществами государств и субнациональными этническими процессами,
порождают дальнейшую партикуляризацию. С точки зрения политэкономии она
может привести к следующим перспективам:
1. К усиливающемуся соперничеству между международными блоками, которое
приведет к возникновению новых границ (например, защитных таможен или
котировок). В настоящее время мы можем наблюдать растущий меркантилизм
на транснациональном уровне. Торговая статистика показывает, что
торговые потоки в Европе и США находятся в основном в рамках данного
экономического пространства и в меньшей степени - за его границами 4 ,
в то время как развивающиеся страны в своем импорте и экспорте
ориентируются, как и прежде, на индустриальные страны. Однако именно
через поддержку региональной кооперации предпринимаются попытки
изменения зависимой экономической структуры развивающихся стран.
2. Следующая возможная перспектива - это растущее напряжение внутри
экономических блоков из-за расхождения интересов, напора власти,
неравномерного распределения благополучия и экономической мощи,
политических или культурных различий и норм 5.
3. Третья возможная перспектива - это изменение системы мировой
гегемонии как результат возникновения регионализированных политических
и экономических пространств, упадок старого центра мировой экономики и
возникновение нового центра в азиатско-тихоокеанском регионе.
Неолиберальные экономисты подогревают эти настроения, доказывая, что
старым индустриальным странам развитие дорого стоило, тогда как
хищение и покупка технологий в ходе глобализации позволили новым
индустриальным странам (NICs) наладить связь c Западом и, благодаря
низким затратам на производство и развитие, даже обогнать его.
Подводя итоги дискуссии о значении национального государства в ходе
глобализации экономики, культуры и политики, я, соглашаясь с Гидденсом,
хотел бы констатировать: некоторые аспекты национального государства
благодаря своей связи с международной системой государств сохраняют свое
значение и приводят к усилению националистических настроений. Другие
аспекты национального государства и его идентичности теряют свою силу в
результате субнациональных (этнических) процессов, супранациональных
процессов (поощрение и возникновение транснациональных экономических и
политических пространств) и системных процессов в государстве
благоденствия. Национальное государство базируется на нравственной основе
(идентичности национального государства), которая разрушается изнутри в
результате осознания отличия, исчезновения горизонтальной солидарности и
перепроверки легитимности господства, что извне сопровождается
возникновением супранациональных идентичностей и жизненных стилей, а также
международных институтов.
Норберт Элиас описывает общественный цивилизационный процесс как уменьшение
индивидуальной власти и внешнего контроля (принуждения) посредством
создания монополии на насилие и самоконтроля. С объединением в большие
пространственные образования возникают новые институты и воцаряется
внутренний мир. В то время как во внутреннем пространстве насилие влечет
негативные санкции, вовне оно возможно и зачастую даже возрастает в
интересах национального государства.
Интерпретация Элиаса завершается на уровне национального государства.
Описанное мной уменьшение в ходе глобализации значения национального
государства как комбинированного территориального, политического,
социального, экономического и военного единства, в его тесной связи с
монополией на насилие и внутренней моралью ставит вопрос о том, что при
этом изменении происходит с монополией на насилие и с моралью. Есть ли
какие-то указания на возникновение глобальной этики добродетели, согласно
которой все люди братья и сестры? Настолько ли мы цивилизованы (или
нравственно регламентированы), чтобы отказаться от насилия по отношению к
чужим, к потенциальным врагам? Или мы такие варвары, что недавно
спроектированные и возникающие транснациональные границы маркируют новые
границы между внутренней и внешней моралью?
Чтобы устранить проблемы в отношении семантики понятия «мораль», я хотел
бы обозначить мораль функционально как интернализированный принцип
управления, который подвергает эгоистическое действие определенным
ограничениям в пользу общественной жизни 6. Однако по мнению Хомана,
конвенциональные формы морали, которые базируются на вере, авторитете и
страхе наказания (в посюстороннем или потустороннем мире), сменились
формами постконвенциональной морали, основанными на интерсубъективно
| | скачать работу |
Процессы глобализации в экономике |