Процессы глобализации в экономике
разделяемом «убеждении в действенности норм» или на ожидании, что нормы в
любой момент будут обоснованно узаконены. Таким образом, кантова этика
добродетели заменена этикой благоразумия, которая основывается на
рефлексии, дискурсе и понимании, а не на коллективных непроверенных
указаниях к действию.
Новые подходы экономической социологии доказывают, что ни нормативно
узаконенная свободная игра рынка a la Hayek, ни государственное
вмешательство не представляют собой общественного принципа управления,
достаточного для функционирования какого-либо общества, но важна лишь
постконвенциональная мораль как указание к индивидуальному и коллективному
действию.
2. Глобализация, постмодерн и мораль
Если только, как утверждалось вначале, процессы глобализации уничтожают
национальную идентичность в национальном государстве, его внутреннюю мораль
и, следовательно, монополию на насилие, передо мной встает вопрос, какие
последствия будут иметь эти тенденции развития. Я хочу предложить три
возможных сценария.
1. Первый сценарий предполагает перенос контроля с уровня национального
государства на уровень международных организаций и союзов. Однако я
уже отмечал, что этот сценарий маловероятен, так как для
дееспособности международных и транснациональных организаций необходим
консенсус его национальных представителей. Из-за конфликта интересов
большинство далеко идущих планов вязнет в минимальных компромиссах или
в сохранении статус-кво.
2. Второй сценарий заключается в том, что подрыв государственной
монополии на насилие повышает опасность войны - войны не столько между
национальными государствами, сколько внутри национальных государств.
Вместо «цивилизованных» мировых войн насилие может принять форму
«варварских» гражданских войн. Последние десятилетия богаты такими
примерами, даже в «цивилизованной» Европе 7. Другая линия
потенциальных конфликтов - это, конечно, новые внешние границы
региональных пространств. Именно здесь возникает потенциал торговых
войн между экономическими блоками. Примером этого является экономико-
политическое противостояние между США и Японией, другой пример -
намерения ЕС создать таможни против неэкологичной дешевой продукции,
поступающей из развивающихся стран. Безусловно, существование ЕС - это
также вызов для США. Эти регионы имеют разную экономическую структуру
и их интересы расходятся (экономическое пространство ЕС, в отличие от
экономического пространства США, сильно зависит от экспорта), что
может привести к политике протекционизма со стороны США и торговой
войне.
3. Возможность восстания третьего мира против индустриальных стран стала
темой научно-фантастического фильма «Великий поход». Этот фильм
начинается с эпизодов миграции из-за голода и безработицы из Африки в
Южную Европу, а заканчивается сценами погромов мигрантов европейскими
вооруженными силами с целью защитить границы и благополучие от
приезжих. Вариацией на эту тему стала высказанная Хантингтоном
гипотеза «столкновения культур» («clash of civilisations»). В то время
как в период холодной войны - таков его аргумент - граница между
внутренней и внешней моралью и грань отказа от насилия пролегала вдоль
рубежей, разделяющих идеологические блоки (на Западе она нашла
выражение в лозунге «Свобода против коммунизма», а на Востоке -
«Коммунитаризм против деградации») и предполагала войну за эти
ценности, то сейчас этой поляризации нет. Правда, Хантингтон признает
еще одну опасность: ислам, имеющий возможность объединения с
конфуцианством против христианской культуры. Хантингтон доказывает,
что культуры образуют самый высокий уровень общей идентичности. В
различии культур, в растущем осознании этого различия, в религиозном
фундаментализме, индигенизации элиты (обращении к собственной культуре
вместо ориентации на запад), глубоком укоренении культурной
идентичности и усиливающемся экономическом регионализме, который
культурно идеологизируется, и находится опасность этого конфликта.
Гипотеза Хантингтона была отвергнута многими авторами. Я разделяю точку
зрения Хартмана, что метакультура из-за структурной гетерогенности
развивающихся стран не может быть переменной для объединения и конфликта.
Следующий недостаток теории Хантингтона – отождествление конфликта и
конфронтации 8. Сценарий «торговых войн» кажется мне более вероятным.
Вместо того чтобы обсуждать далее вопрос о насилии, я хотел бы обратиться
к третьему сценарию и затронуть вопрос о том, насколько процессы
гражданского общества препятствуют разрушению морального основания
государства благоденствия.
Многие авторы связывали переход к постиндустриальному, постмодернистскому
или ультрасовременному обществу с потерей идентичности и дезориентацией. По
ту сторону современности выкристаллизовывается иной порядок. Информационное
общество требует: или участвовать в создании каналов данных и подключаться
к Интернету, или быть отрезанным от всего остального мира. Информационная
революция, кажется, ускорила вращение земли. Границы роста и противоречия
капитализма и государства благосостояния ясны, очевидны и болезненны для
жителей старых индустриальных стран. Многие из них, между тем, достигли
того состояния, ради которого они трудились в послевоенное время, и это
состояние оказалось не столь уж достойным. Многие материальные потребности
удовлетворены, и экономика свидетельствует о кризисе потребления. Хотя вера
в прогресс в развивающихся странах до сих пор осталась непоколебимой,
кажется, что однажды - а когда - это вопрос времени, эта вера разобьется от
последствий освоения и разрушения природы.
С социологической точки зрения постмодерн характеризуется процессом
делегитимации, который нагнетается требованием легитимации. По мнению
Лиотара, мы утратили Великие легенды. Угроза для жизни исходит теперь не от
врага или дикой природы, а от природы одомашненной и потому разрушенной: от
глобальных экологических катастроф. Доверие к системе экспертов поставлено
под сомнение. Вера в прогресс деконструирована. Для многих людей
потребление является не целью жизни, а опасностью для нее, и они, чтобы
придать смысл своему существованию и выжить, ищут индивидуальные стратегии
в религиозных и экологических движениях.
Ульрих Бек доказывает, что индустриальное общество превратилось в
индивидуализированное общество риска. Примирение индивида с потерей
идентичности описывается как обращение к прошлому в структурах этничности,
родства и соседства и в индивидуальных связях. Бек видит снижение значения
коллективных структур индустриального общества, которое выражается в
сокращении членства в профсоюзах или партиях или в выхолащивании понятия
«гражданин государства» в ходе возникновения мирового общества.
Индивидуализация все же означает, по Беку, не изоляцию, а активное
оформление индивидуальных биографий, упрочение отношений и создание новых
форм солидарности, которая базируется на индивидуальных связях.
Неосубстантивисты и коммунитаристы, которые с трудом могут быть включены в
существующий политический спектр, видят в этом новом усилении общины и
этики добродетели при одновременном разрушении государства новое правильное
уравновешивание гражданских прав и обязанностей и выход из кризиса
капитализма. Консервативные политики охотно подхватывают эту мысль как
оправдание сокращения числа общественных благ и услуг и требуют
приватизации государства благоденствия (оказание определенных услуг
посредством самоорганизации или рынка).
Подтверждение взгляда Бека я вижу в развитии экономике. Дискуссия о
глобализации показала, что техническая революция в информационном обществе
ускорила интернационализацию отношений обмена 9. По закону спроса и
предложения пространство в метрополиях труднодоступно и труд в старых
индустриальных странах стал слишком дорогим. Поэтому целые отрасли
перенесены в другие страны или, по крайней мере, в одну страну, как,
например, производство компьютерных программ перенесено в Бангалор, а
производство компьютерных чипов - в Силиконовую долину. Однако, несмотря на
открывшиеся в результате технической революции возможности пространственно-
временной разгрузки, статус и предпринимательская культура больших,
особенно международных фирм требует содержания представительных торговых
домов в узловых пунктах мирового хозяйства, городах мирового значения,
которые олицетворяют значимость предприятия.
Глобализованные экономика и общество характеризуются падением значения
производящей промышленности и расширением области услуг, особенно
финансовой и информационной сфер. Финансовый рынок, функции которого не
ограничиваются посредничеством между спросом и предложением капитала,
сегодня сам создает свой продукт. Правда, как и рынок труда, он является
тем самым рынком par excellence, который не соответствует неоклассической
основной модели. В последние два десятилетия обнаружились сильные процессы
концентрации, рынок предрасположен к спекуляциям, и прогнозы
| |  скачать работу |
Процессы глобализации в экономике |
