Развитие уголовного права в Древней Руси
личие злого умысла (ст.
24 гл. XXII). На практике совращение в "бусурманство" толковалось более
расширенно. Наказывалась даже попытка совращения и не только в
мусульманскую, но и в лютеранскую и римско-католическую веру.
Государственные преступления.
Уложение 1649 г. даёт довольно полное и широкое понятие о
государственных преступлениях. По характеристике известного криминалиста
Г.Г. Тельберга, Уложение 1649 г. "является первым в истории русского
законодательства кодексом, в котором дана, если не исчерпывающая, то всё же
относительно полная система государственных преступлений". Невозможность
апелляции по составам политических преступлений обусловила отсутствие по
ним новоуказных статей, и вплоть до Артикула воинского Петра I Уложение
1649 г. было единственным общим законом по предметам политического суда и
политических преступлений.
Уложение выделяет посягательство на здоровье государя и скоп и заговор.
Под злым делом понималось также "невместное" или "неистовое" слово в
адрес государя. Помимо "невместных слов", различались "непристойные речи",
т.е. бранные, оскорбительные слова в адрес государя. "Непристойные слова"
государя персонально не обижали, но могли быть так поняты. Для
подтверждения того, что эти слова были сказаны без умысла, а "спроста ума
своего", человека дважды пытали. Объектом этого преступления могло быть и
иное лицо, имеющее отношение к власти.
Поскольку в напряжённой обстановке 1648 г., когда в восстаниях
участвовало не только феодально-зависимое население, но и представители
верхов посада, дворян, детей боярских и стрельцов, т.е. плохо обеспеченные
массы вооружённых людей, требовавших земли, крестьян, денег и защиты от
бояр и крупных дворян, двор царя становился местом сведения политических
счётов и разного рода конфликтов, могущих угрожать здоровью и даже жизни
государя. Поэтому наказание за оскорбление кого-либо словом или действием
на царском дворе не ограничивалось выплатой бесчестья (в ст.ст. 32-82 гл.
X)[10], а дополнялось тюремным заключением (ст.ст. 1-2 гл. III); нанесение
ранений, даже не приведших к смерти, каралось смертной казнью (ст. 3 гл.
III); обнажение оружия во дворе государя в его присутствии наказывалось
отсечением руки независимо от того, было оно применено или нет, а в
отсутствие государя - тюремным заключением (ст.ст. 4-5 гл. III). Просто
ношение оружия на царском дворе влекло битьё батогами и недельное тюремное
заключение (ст.ст. 6-7 гл. III).
Был выделен новый состав преступления - скоп и заговор, где субъектом
преступления являлись не отдельные лица, а объединённая предварительным
соглашением толпа. Объектом этого преступления была не особа государя
(ст.ст. 18, 19 гл. II), а порядок управления. В отличие от ст.ст. 198-199
гл. X, предусматривающих торговую казнь за скоп и заговор в отношении
частных лиц, ст.ст. 20-21 гл. II Уложения вводят смертную казнь "без всякия
пощады" в отношении лиц должностных. Для состава преступления не
обязательно было "грабити" и "побивати". Главное - "прихаживать для
воровства", т.е. для совершения любых враждебных действий. Выделение в
отдельный состав скопа и заговора свидетельствует об особом положении
должностных лиц и необходимости защиты их защиты со стороны государства.
Устанавливается публично-правовая обязанность извета, т.е. извещение о
готовящихся государственных преступлениях. Обязанность сохранять верность
государю и доносить о всяком "лихе" давалась в присягах при вступлении
царей на престол. Дополнив существовавшую в крестоцеловальных записях
обязанность извета угрозой уголовного наказания за её неисполнение,
Уложение выделило ещё один состав политического преступления -
недоносительство (ст. 19 гл. II), караемое смертной казнью "без всякия
пощады". Субъектом состава этого преступления являлись люди любого
сословия, знающие не только о каком-либо готовящемся преступлении как
против государя, так и против "его державы", но и о "непристойных словах" в
адрес государя. Извет по государственным делам мог подаваться даже самому
государю. Его могли давать люди и крестьяне на своих господ (ст. 13 гл. II)
и дети против родителей. В отличие от Литовского статута,
предусматривающего обязанность извета лишь со стороны совершеннолетних
сыновей, Уложение расширяет круг субъектов преступления, включая в него
всех живущих в доме отца. По государственным делам извет разрешалось
принимать от ведомых лихих людей и от заключённых (ст. 103 гл. XXI), тогда
как в общеуголовных делах изветам не верили (ст.ст. 8, 33, 93 гл. XXI).
Ответственность за отказ от начатого извета была различной в зависимости от
субъекта и субъективной стороны преступления. За недоказанный извет
феодально-зависимых против своих господ полагались нещадная торговая казнь
и выдача их господину. Для свободных людей исход дела решался "усмотрением
государя" (ст. 12 гл. II). Смягчающим вину обстоятельством являлось
состояние опьянения или стремление избежать побоев. Он наказывался торговой
казнью (ст. 14 гл. II). В случае ложного доноса в "государевом" деле
изветчик подвергался тому же наказанию, которому должен был подвергнуться
обвиняемый. Начиная с XVII в. за извет полагалось вознаграждение.
Централизация государственного и судебного аппарата влекла за собой
необходимость выделения преступлений против порядка управления и суда.
Самим тяжким из них считалось фальшивомонетничество. Его состав возник в
связи со сосредоточением денежного дела в руках государства. Чеканка монеты
стала относиться исключительно к доходным статьям государства, составляя
его монополию. Это и было закреплено Уложением 1649 г., которое впервые
подразделяет преступления против монополии государства на изготовление
денег по субъекту, составу и подсудности. Субъектом преступления являлись
денежные мастера, т.е. специалисты, находившиеся на государевой службе.
Выделялись два состава фальшивомонетничества: чеканка медных, оловянных или
укладных денег вместо принятых в государстве серебряных, и порча денег с
целью наживы путём добавления к серебру меди, олова или свинца. Главные
виновники и пособники не различались и подлежали квалифицированной смертной
казни.
Наряду с фальшивомонетничеством, затрагивающим интересы государства,
Уложение впервые устанавливает ответственность золотых и серебряных дел
мастеров за утайку или подделку благородных металлов, полученных от частных
лиц. Этот вид подделки карался менее строго - торговой казнью и возмещением
убытка пострадавшему. Тем не менее он отличался от гражданских
правонарушений: утайка поклажи (ст.ст. 194-195 гл. X), утайка ремесленником
материала, полученного для работы (ст. 193 гл. X), обмен опекуном имущества
малолетних на своё, менее ценное (ст. 64 гл. XVI). Утайка золота и серебра
или его подделка выделялись в состав особо опасных деяний по принципу
подсудности, поскольку мастера серебряного дела, как и монетного, входили в
ведение приказа Большой казны.
Древнейший вид нарушений финансовых прав государства - кормчество, т.е.
нарушение винной монополии. Оно было известно ещё церковному
законодательству, но трактовалось скорее как преступление против
нравственности. Уложение, в период которого продажа вина окончательно стала
финансовой монополией государства, выделяет различные виды этого
преступления по субъекту и субъективной стороне. Ответственными лицами
признаются “корчемники” (самовольные продавцы вина), винопроизводители,
сбывающие питьё в незаконные корчмы, и “питухи”, т.е. потребители в таких
корчмах. Наказание, большее для продавцов и винопроизводителей, чем для
потребителей, усиливается при наличии рецидива. Если продавцы отказывались
от предъявленного обвинения, их пытали. За провинившихся крестьян штраф в
размере 10 руб. с человека взыскивался с их господ (гл. XXV).
С XVII в. вводится ответственность за нарушение карантинных
постановлений и порядка выезда за рубеж. Выехавший за рубеж без специальной
проездной грамоты признавался изменником, если не доказывал, что ездил “для
торгового промыслу” (ст.ст. 3-4 гл. VI).
В связи с бюрократизацией государственного аппарата и увеличением
объёма бумажного производства появляется новый вид преступления - подписка,
т.е. подделка документов, актов, подписей, печатей. Уложение разрабатывает
этот вид преступления с большой степенью детализации. Уложение
устанавливает смертную казнь за составление поддельных грамот и печатей,
подделку грамот и приказных писем и приставления печати к подложным
документам (ст.ст. 1-2 гл. IV). В самостоятельный состав преступления
выделяется пользование подложными документами. При этом наказанию в виде
смертной казни подвергались только те, кто знал о подложности писем, т.е.
устанавливалась необходимость наличия умысла (ст.ст. 3-4 гл. IV).
Должностные преступления. Большая их часть связана с ответственностью
должностных лиц за нарушение установленного порядка судопроизводства. Это
прежде всего лихоимство. Вынесение неправильного решения в результате
получения взятки, т.е. умышленное неправосудие, влекло, помимо возмещения
тройной суммы иска, уголовное наказание, которое в соответствии с
принципа
| |  скачать работу |
Развитие уголовного права в Древней Руси |
