Рыцарская культура
я, увлекательных рассказов
крестоносцев о неведомых странах и провансальских куртуазных песен.
Одним из создателей рыцарского романа был Кретьен де Труа (30-90-е
гг. XII в.). Сюжеты его многочисленных произведений прочно вошли в арсенал
европейской словесности, но наиболее знаменит «Ивейн, или Рыцарь со львом».
Сюжет и герои романа связывают его с британским циклом о короле Артуре,
сенешале Кее, королеве Геньевре, рыцарях Ивейне, Ланселоте и других. Важной
приметой того мира, в котором живут и действуют герои, является
переплетение реалистических и фантастических элементов. По описанию
турниров, многолюдных охот, осад можно составить представление о быте
обитателей средневековых городов и замков, его праздничности; вместе с тем
чудесное встречается в романе на каждом шагу (вся природа заколдована и
населена загадочными существами) и, передается через будничное, обыденное.
Мир, созданный фантазией Кретьена де Труа, - воплощение рыцарственности, и
действия героев, живущих в этом мире, направлены на совершение подвига,
«авантюры». При этом не любовь толкает рыцаря на «авантюру», хотя любовь к
даме играет в романе олень большую роль, ибо способность к любви -
непременное качество настоящего рыцаря, - им движет страсть к приключениям,
в ходе которых он оттачивает воинское мастерство, воспитывает волю,
демонстрирует мужество. В то же время в романе «Ивейн» Кретьен показал, что
сам по себе подвиг бессмыслен, что «авантюры» непременно должны быть
внутренне исполнены смысла, целенаправленны: это защита оклеветанной дамы,
спасение родственников друга, избавление от костра девушки. Благородство и
самоотречение Ивейна иносказательно подчеркнуто в романе его дружбой со
львом, царем зверей, спасение которого является определяющим в формировании
характера героя. И показательно, что не воинские свершения, а полезные
целенаправленные действия приводят героя к нравственному совершенству,
делая его истинным рыцарем, не только смелым и ловким, но и обладающим
душевной широтой и благородством.
Еще более сложные приемы раскрытия человеческого характера
использовались Кретьеном де Труа в «Повести о Граале», где подвиг
«повышенной трудности» обрекает героя на аскетизм. Но это совсем не
христианская аскеза ради грядущего собственного спасения, глубоко
эгоистическая по своим внутренним побуждениям, а величайшая собранность и
целеустремленность. Персиваль покидает свою подругу, движимый не
мистическим религиозным порывом, а сложным комплексом чувств, где скорбь о
брошенной матери и желание помочь дяде Королю Рыболову занимает одно из
первых мест. Королевство же Грааля помещено в некоторую топографическую
неопределенность, ибо оно везде, где есть подлинная рыцарственность, где в
чести справедливость и доброта, скромность и мужество, и нигде, коль скоро
эти высокие нравственные качества отсутствуют.
Совершенно иная тональность у другого прославленного романа
Средневековья - «Тристана и Изольды», в основу которого легли ирландские
сказания о несчастной любви двух молодых прекрасных сердец. В сюжете романа
отсутствует рыцарская «авантюра» и на первый план выдвинут неразрешимый
конфликт между индивидуальными побуждениями героев и общепринятыми нормами.
Пагубная страсть юноши Тристана и королевы Изольды толкает их на попрание
вассального и супружеского долга, на цепь притворств и обманов. Поэтому
общая тональность книги приобретает трагический оттенок: герои гибнут не
под ударами более сильных противников, они становятся жертвой судьбы, рока.
И если в куртуазной лирике трубадуров конфликт между силой большого чувства
и его незаконностью намеренно снимался, то в рыцарском романе акцент
делался на том, что подлинная любовь неизбежно незаконна, а потому
трагична.
И в романе о Тристане и Изольде, и в произведениях Кретьена де Труа
не было полного слияния с идеологией рыцарства; мировоззрение авторов
оказывалось шире, демократичней и гуманней узкой сословной идеологии.
Все эти наивные рассказы о зловредных великанах, справедливых
королях, мудрых отшельниках, великодушных рыцарях, о любви светлой и
самоотверженной отразили определенный этап самосознания рыцарства и
передали следующим эпохам высокое представление о человеческом долге, о
чести, благородстве, бескорыстии, подвижничестве, о сострадании, т.е. о
том, что стало называться трудно определимым, но всем понятным словом
«рыцарственность».
4.3. Миннезанг
Немецкая рыцарская культура и литература XII—XIII вв. развивается
под влиянием Франции, «классической» страны эпохи феодализма. Поэзия
немецкого рыцарства, в некоторой части имея характер переводной или
подражательный, в лучших своих достижениях возвышается до подлинной
творческой самостоятельности.
Немецкая рыцарская лирика носит название миннезанг, т. е. «любовная
песня» (от слова Minne — «любовь»). Ее древнейшие памятники относятся к
1170-м годам. Около этого времени почти одновременно возникают два
направления рыцарской любовной песни. Одно, более архаическое по своему
стилю, теснее примыкает к народной песне и еще почти не затронуто новыми
идеями рыцарского служения даме. Другое стоит под непосредственным влиянием
поэзии провансальских трубадуров и их французских подражателей. «Народное»
направление миннезанга зарождается на юго-востоке, в Баварии, Австрии и
Швабии, где еще господствуют архаические, более национальные вкусы и
влияние новой, куртуазной культуры носит лишь очень поверхностный характер.
Его главные представители — поэты Кюренберг, Дитмар фон Аист и др.
«Куртуазное» направление возникает в западных областях Германии, в более
передовых прирейнских землях, где раньше распространились пришедшие из
Франции идеи и вкусы и рыцарская поэзия перестроилась по новым французско-
провансальским образцам. Родоначальники этого направления — прирейнские
рыцари Генрих фон Фельдеке и Фридрих фон Хузен. В 1180—1190 гг. куртуазное
направление миннезанга распространяется на восток и охватывает всю Германию
(Генрих фон Морунген, Рейнмар фон Хагенау и др.). Однако до высших своих
достижений рыцарская лирика поднимается лишь в результате синтеза обоих
направлений, куртуазного и народного, в творчестве Вальтера фон дер
Фогельвейде, величайшего немецкого лирического поэта средневековья.
Песни миннезингеров архаического стиля обычно являются однострофными
стихотворениями простейшей метрической конструкции, объединенными парными
рифмами, часто неточными; строение стиха определяется числом ударений,
тогда как число неударных слогов между ударениями может быть различным (так
называемый «акцентный стих»). Все эти формальные особенности, характерные и
для немецкой народной песни, в поэзии куртуазного стиля исчезают. Как и в
народной лирике, в стихотворениях этого рода всегда наличествует
объективный элемент повествования, лирический сюжет или четкая
драматическая ситуация. Например, у Дитмара: «Стояла женщина одна и
смотрела через поле и ждала своего милого. Вот она увидела пролетающего
сокола: «Счастлив ты, сокол! Ты можешь лететь, куда захочешь. Ты выбираешь
в лесу дерево, которое тебе нравится. Так поступила и я. Я избрала себе
мужа... А теперь мне завидуют прекрасные женщины».
Весьма часто у поэтов «архаического» стиля встречаются «женские
песни», один из жанров «объективной лирики», наиболее распространенный в
народной поэзии; обычно это жалоба покинутой или одинокой женщины. В ряде
случаев мужская и женская строфы объединяются в драматической форме
диалога. Многие стихотворения открываются «природным зачином» — описанием
прихода весны или осени, которому соответствует душевное настроение поэта,
пробуждение любви или любовная тоска. Такой «психологический параллелизм»
является типичным признаком народной песни.
Концепция любви этих поэтов, в особенности наиболее архаичного из
них, Кюренберга, существенным образом отличается от провансальской доктрины
рыцарского служения даме. Песня нередко обращена к девушке, а не к замужней
женщине. Любовь не ограничивается возвышенным томлением, а стремится к
чувственному удовлетворению. Томление, любовная тоска являются
преимущественным уделом женщины, мужчина-поэт обыкновенно остается
победителем в любовной борьбе, «Женщину и сокола легко приручить»,—
заявляет Кюренберг. «Кто сумеет их приманить, того они сами будут искать».
Эти более примитивные любовные отношения, еще лишенные налета куртуазности,
вполне соответствуют нормальным бытовым отношениям между мужчиной и
женщиной в средневековом обществе.
Таким образом, лирические строфы поэтов «архаического» направления по
своему идейному содержанию и стилю заметно отличаются от лирики
провансальских трубадуров и их немецких подражателей. Они приближаются к
типу простейших двустиший и четверостиший любовного содержания,
импровизируемых во время мировых весенних плясок, которые известны с
древнейших времен у самых разных народов и, несомненно, издавна
существовали у немцев, как они существуют у них и до сих пор под раз
| |  скачать работу |
Рыцарская культура |
