Роль названия в художественном тексте
Это
случилось прошлым летом, в деревне…».
Выстрел в рассказе показан как маленькая деталь описания только что
прибывшего поезда, а здесь – ошеломляющее признание сообщено как маленькая
деталь разговора о туфельках и о прическе. И само это обстоятельство –
«друг и сосед папы, а ваш брат…», - конечно, не имеет другого значения, как
погасить, уничтожить ошеломленность и невероятность этого признания. И
вместе с тем здесь подчеркивается и другая, реальная сторона и выстрела и
прирзнания. И в самой сцене на кладбище автор опять называет настоящими
словами жизненный смысл событий и рассказывает об изумлении классной дамы,
которая никак не может понять, «как совместить с этим чистым взглядом то,
УЖАСНОЕ, что соединено теперь с именем Оли Мещерской ?». Это УЖАСНОЕ , что
соединено с именем героини, дается в рассказе все время, шаг за шагом. Его
ужасность не преуменьшена нисколько, но самого впечатления ужасного рассказ
не производит на нас, это ужасное переживается нами в каком-то совсем
другом чувстве, и сам этот рассказ об ужасном почему-то носит странное
название «легкого дыхания», и почему-то все пронизано дыханием ранней
холодной и тонкой весны.
Более подробно остановимся на названии. Оно делает возможным раскрытие
самой важной темы рассказа, и намечает ту доминанту, которая определяет
собой все его построение. И вот такой доминантой данного рассказа и
является «легкое дыхание». Оно является к самому концу рассказа в виде
воспоминаний классной дамы о прошлом, о подслушанном ею когда-то разговоре
Оли с ее подругой. Этот разговор о женской красоте, расказанный в
полукомическом стиле «старинных смешных книг», служит той катастрофой всей
новеллы, в которой раскрывается ее истинный глубинный смысл. Во всей этой
красоте самое важное место «старинная смешная книга» отводит «легкому
дыханию». «Легкое дыхание! А ведь оно у меня есть, - ты послушай, как я
вздыхаю, - ведь, правда, есть?». Мы как будто слышим этот вздох, и в этом
комически звучащем и в смешном стиле переданном разговоре мы вдруг
обнаруживаем совершенно другой его смысл, читая заключительные
катострофические слова автора: «теперь это легкое дыхание снова рассеялось
в мире, в этом облачном небе, в этом холодном весеннем ветре…». Эти слова
как бы замыкают круг, сводя конец к началу. Как много иногда может значить
каким огромным может дышать маленькое слово в художественно построенной
фразе. Таким словом в этой фразе, несущем в себе всю катастрофу рассказа,
является слово «это» легкое дыхание. Это: речь идет о том воздухе, который
только что назван, о том легком дыхании, которое Оля Мещерская попросила
свою подругу послушать. А дальше вновь катастрофические слова: «…в этом
облачном небе, в этом холодном весеннем ветре…». Эти три слова совершенно
конкретизируют и объединяют всю мысль рассказа, который начинается с
описания облачного неба и холодного весеннего ветра. Автор как бы говорит
заключительными словами, резюмируя весь рассказ, что все то, что произошло,
все то, что составляло жизнь, любовь, убийство, смерть Оли Мещерской, - все
это в сущности есть только одно событие, - ЭТО легкое дыхание снова
рассеялось в мире, в ЭТОМ облачном небе, в ЭТОМ холодном весеннем ветре. И
все прежде данные автором описания могилы, и апрельской погоды, и серых
дней, и холодного ветра, - все это вдруг объединяется, как бы собирается в
одну точку, включается и вводится в рассказ: рассказ получает вдруг новый
смысл и новое выразительное значение – это не просто уездный русский
пейзаж, это не просто просторное уездное кладбище, это не просто звон ветра
в фарфоровом венке, - это все рассеянное в мире легкое дыхание, которое в
житейском своем значении есть все тот же выстрел, все тот же Малютин, все
то ужасное, что соединено с именем Оли Мещерской.
Этот рассказ в самом конце, когда мы узнаем уже обо всем, когда вся
история жизни и смерти Оли Мещерской прошла перед нами, когда мы уже узнали
все то, что может нас интересовать, о классной даме, вдруг с неожиданной
остротой бросает на все прочитанное нами совершенно новый свет, и этот
прыжок, который делает новелла, перескакивая от могилы к этому рассказу о
легком дыхании, есть решительный для композиции целого скачок, который
вдруг освещает все это целое с совершенно новой для нас стороны.
И заключительная фраза, которую мы назвали выше катастрофической,
разрешает это неустойчивое окончание на доминанте, - это неожиданное
смешное признание о легком дыхании и сводит воедино оба плана рассказа. И
здесь автор рассказа нисколько не затемняет действительность и не сливает
его с выдумкой. То, что Оля рассказывает своей подруге, смешно в самом
точном смысле этого слова, и когда она перессказывает книгу: «…ну, конечно,
черные, кипящие смолой глаза, ей-богу, так и написано: кипящие смолой! –
черные как ночь ресницы…» и так далее, все это просто и точно смешно. И
реальный настоящий вздох - «послушай как я вздыхаю», - тоже, поскольку он
принадлежит к действительности, просто смешная деталь этого странного
разговора. Но он же, взятый в другом контексте, сей час же помогает автору
объединить все разрозненные части его рассказов, и в катастрофических
строчках вдруг с необычной сжатостью перед нами пробегает весь рассказ от
ЭТОГО легкого вздоха и до ЭТОГО холодного весеннего ветра на могиле, и мы
действительно убеждаемся, что этот рассказ о легком дыхании.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Таким образом, желая изобразить легкое дыхание И.Бунин должен был
выбрать самое лирическое, самое безмятежное, самое прозрачное, что можно
найти в житейских событиях, проишествиях и характерах. Почему он не
рассказал нам о прозрачной, как воздух, какой-нибудь первой любви, чистой и
незатемненной? Почему он выбрал самое ужасное, грубое, тяжелое и мутное,
когда захотел развить тему о легком дыхании?
Мы приходим как будто к тому, что в художественном произведении всегда
заложены некоторые противоречия, некоторое внутреннее несоответствие между
материалом и формой, что автор подбирает как бы нарочно трудный,
сопротивляющийся материал, такой, который оказывает сопротивление всеми
своими свойствами старания автора сказать то, что он сказать хочет. И чем
непреодолимее, упорнее и враждебнее самый материал, тем как будто
оказывается он для автора более пригодным. И то формальное, которое автор
придает этому материалу, направлено не на то, чтобы вскрыть свойства,
заложенные в самом материале, раскрыть жизнь русской провинциальной
гимназистки до конца, во всей типичности и глубине, проанализировать и
проглядеть события в их настоящей сущности, а как раз в обратную сторону: к
тому, чтобы преодолеть эти свойства, к тому, чтобы заставить ужасное
говорить на языке «легкого дыхания» и к тому, чтобы житейскую муть
заставить звенеть и звенеть, как холодный весенний ветер. И преодолеть это
сопротивление материала, расставить акценты, автору помогает именно
название.
Литература:
1. Лингвистический анализ художественного текста. Материалы для
самостоятельной работы. – М., 1988г.
2. Петровский В.В. О ключевых словах в художественной прозе. –
Р.Р., 1977г., №5.
3. Гореликова М.И., Магомедова Ф.М. Лингвистический анализ
художественного текста – М., 1983г.
4. Николаева Т.М. Лингвистика текста. Современное состояние и
перспективы. НЗЛ, 1978г., в.8.
5. Севбо И.П., Структура связного текста и автоматизация
реферирования, Н., 1969г.
6. Лотман Ю.М., Структура художественного текста, М., 1970г.
7. Текст в тексте, Тарту, 1981г.
8. Проблемы цельности и связности текста, М., 1982г.
9. Текст как психо-лингвистическая реальность, М., 1982г.
10. Русский язык. Текст как целое и компоненты текста, М., 1982г.
11. Текст как объект комплексного анализа в ВУЗе, Л., 1984г.
12. Исследования по структуре текста, М., 1987г.
13. Общение. Высказывания. Текст., М., 1989г.
| |  скачать работу |
Роль названия в художественном тексте |
