Сокровенный человек в творчестве А. Платонова
жить!-- иносказательно
отговаривался Пухов, не то в самом деле, не то шутя.
- Оковалок ты, Пухов, а еще рабочий!-- совестил его тот.
- Да что ты мне тень на плетень наводишь: я сам -- квалифицированный
человек!-- заводил ссору Пухов»
«- Ты своего добьешься, Пухов! Тебя где-нибудь шпокнут!-- серьезно сказал
ему секретарь ячейки.
- Ничего не шпокнут!-- ответил Пухов.-- Я всю тактику жизни чувствую» [23,
150].
Понять Фому Пухова может не каждый.
«Потом ячейка решила, что Пухов -- не предатель, а просто придурковатый
мужик, и поставила его на прежнее место. Но с Пухова взяли подписку --
пройти вечерние курсы политграмоты. Пухов подписался, хотя не верил в
организацию мысли. Он так и сказал на ячейке: человек -- сволочь, ты его
хочешь от бывшего бога отучить, а он тебе Собор Революции построит!» [23,
150]. «Уволили Пухова охотно и быстро, тем более что он для рабочих смутный
человек. Не враг, но какой-то ветер, дующий мимо паруса революции» [23,
152].
Никто не мог понять, что чувствует Фома, что у него на душе. «Все
действительно думали, что Пухов корявый человек и вареную колбасу на гробе
резал. Так оно и было, но Пухов делал это не из похабства, а от голода.
Зато потом чувствительность начинала мучить его, хотя горестное событие уже
кончилось» [23, 122].
Сам о себе Пухов говорит с нескрываемым достоинством:
«- После гражданской войны я красным дворянином буду!-- говорил Пухов всем
друзьям в Лисках.
- Это почему же такое?-- спрашивали его мастеровые люди.-- Значит, как в
старину будет, и землю тебе дадут?
- Зачем мне земля?-- отвечал счастливый Пухов.-- Гайки, что ль, сеять я
буду? То будет честь и звание, а не угнетение». [23, 99]
На вопрос командира отряда, «почему он почему не в военной форме», Пухов
отвечает: « Я и так хорош, чего мне чайник цеплять! [23, 104].
Не лишен Пухов и чувства юмора, на предложение коммунистом, он отвечает:
«- А что такое коммунист?
- Сволочь ты! Коммунист -- это умный, научный человек, а буржуй --
исторический дурак!
- Тогда не хочу.
- Почему не хочешь?
- Я -- природный дурак!-- объявил Пухов, потому что он знал особые
ненарочные способы очаровывать и привлекать к себе людей и всегда
производил ответ без всякого размышления» [23, 155].
К людям Пухов относится неоднозначно:
Пухов понимает, что «на свете жил хороший народ и лучшие люди не жалели
себя» [23, 106]
«Дурак ты, Петр!-- оставил надежду Пухов.-- В механике ты понимаешь, а
сам по себе предрассудочный человек!» [23, 99].
«Афанас, ты теперь не цельный человек, а бракованный!-- говорил Пухов с
сожалением.
- Э, Фома, и ты со щербиной: торец стоит и то не один, а рядышком с
другим!» [23, 151].
«Когда зима начала подогреваться, Пухов вспомнил про Шарикова: душевный
парень»[23, 151].
Склад ума Пухова поражает своей простотой и логичностью:
«- А ты бы там подумал и попробовал, может, сумеешь поправить пароходы!--
советовал политком.
- Думать теперь нельзя, товарищ политком!-- возражал Пухов.
- Это почему нельзя?
- Для силы мысли пищи не хватает: паек мал!-- разъяснял Пухов. - Ты, Пухов,
настоящий очковтиратель!-- кончал беседу комиссар и опускал глаза в текущие
дела.
- Это вы очковтиратели, товарищ комиссар! [23, 121]
Пухов умеет чувствовать и уважает людей, чувствующих: «Если только
думать, тоже далеко не уедешь, надо и чувство иметь!» [23, 99].
Фома Пухов не только любит природу, но и понимает ее. Единение с природой
вызывает у него целую гамму чувств.
«В один день, во время солнечного сияния, Пухов гулял в окрестностях
города и думал -- сколько порочной дурости в людях, сколько
невнимательности к такому единственному занятию, как жизнь и вся природная
обстановка.
Пухов шел, плотно ступая подошвами. Но через кожу он все-таки чувствовал
землю всей голой ногой, тесно совокупляясь с ней при каждом шаге. Это
даровое удовольствие, знакомое всем странникам, Пухов тоже ощущал не в
первый раз. Поэтому движение по земле всегда доставляло ему телесную
прелесть -- он шагал почти со сладострастием и воображал, что от каждого
нажатия ноги в почве образуется тесная дырка, и поэтому оглядывался: целы
ли они?
Ветер тормошил Пухова, как живые руки большого неизвестного тела,
открывающего страннику свою девственность и не дающего ее, и Пухов шумел
своей кровью от такого счастья.
Эта супружеская любовь цельной непорченой земли возбуждала в Пухове
хозяйские чувства. Он с домовитой нежностью оглядывал все принадлежности
природы и находил все уместным и живущим по существу.
Садясь в бурьян, Пухов отдавался отчету о самом себе и растекался в
отвлеченных мыслях, не имеющих никакого отношения к его квалификации и
социальному происхождению» [23, 122].
Пухов с трепетом относится к природе и даже жалеет ее. «На глухих
стоянках ветер шевелил железо на крыше вагона, и Пухов думал о тоскливой
жизни этого ветра и жалел его».
«Ночью, бредя на покой, Пухов оглядывал город свежими глазами и думал:
какая масса имущества! Будто город он видел в первый раз в жизни. Каждый
новый день ему казался утром небывалым, и он разглядывал его, как умное и
редкое изобретение. К вечеру же он уставал на работе, сердце его дурнело, и
жизнь для него протухала» [23, 140].
По-философски относится Фома к жизни и смерти. «В смерти жены увидел
справедливость и примерную искренность» [23, 122], хотя «сердце его иногда
тревожилось и трепетало от гибели родственного человека и хотело жаловаться
всей круговой поруке людей на общую беззащитность» [23, 122]. Он находил
необходимым научное воскрешение мертвых, чтобы ничто напрасно не пропало и
осуществилась кровная справедливость[23, 123].
Философски относится Пухов и жизни человека: «в шагу человека один
аршин, больше не шагнешь; но если шагать долго подряд, можно далеко зайти,--
я так понимаю; а, конечно, когда шагаешь, то думаешь об одном шаге, а не о
версте, иначе бы шаг не получился» [23, 124].
Фома способен на искренние чувства. «Все это было истинным, потому что
нигде человеку конца не найдешь и масштабной карты души его составить
нельзя. В каждом человеке есть обольщение собственной жизнью, и поэтому
каждый день для него -- сотворение мира. Этим люди и держатся» [23, 122].
Пухов любит выдумывать байки, сочинять истории, но когда дело касается
особых вещей он не умеет и не хочет лгать:
Впечатления и величественные, как движение красноармейского десанта в
Крым сквозь штормовую ночь, и мелочные – попросту заполняют память Пухова,
подавляют героя. Осмысление событий и людей то запаздывает, то вдруг
опережает их, принимает фантастический, на редкость затейливый, «фигурный»
характер.
Пухов, например, заметил, что его былой друг, матрос Шариков, в годы
гражданской войны простой, даже «простецкий» человек, вдруг получил некую
должность, стал ездить на автомобиле. Замечает Пухов довольно многое.
«- Я сам теперь член партии и секретарь ячейки мастерских! Понял ты меня?--
закончил Зворычный и пошел воду пить.
- Стало быть, ты теперь властишку имеешь?-- высказался Пухов» [23, 136].
Для Пухова главное не материальный уют, а уют душевный, внутренне тепло.
«Скучно там, не квартира, а полоса отчуждения!-- ответил ему Пухов»[23,
138]. «Квартиры Пухов не имел, а спал на инструментальном ящике в машинном
сарае. Шум машины ему совсем не мешал, когда ночью работал сменный
машинист. Все равно на душе было тепло -- от удобств душевного покоя не
приобретешь; хорошие же мысли приходят не в уюте, а от пересечки с людьми и
событиями -- и так дальше. Поэтому Пухов не нуждался в услугах для своей
личности.
- Я -- человек облегченного типа!-- объяснял он тем, которые хотели его
женить и водворить в брачную усадьбу» [23, 154].
Пухов, наконец, осознает свою неповторимость, душевную силу, даже мощь,
он способен на самые высокие чувства.
«Нечаянное сочувствие к людям, одиноко работавшим против вещества всего
мира, прояснялось в заросшей жизнью душе Пухова. Революция -- как раз
лучшая судьба для людей, верней ничего не придумаешь. Это было трудно,
резко и сразу легко, как нарождение.
Во второй раз -- после молодости -- Пухов снова увидел роскошь жизни и
неистовство смелой природы, неимоверной в тишине и в действии.
Пухов шел с удовольствием, чувствуя, как и давно, родственность всех тел
к своему телу. Он постепенно догадывался о самом важном и мучительном. Он
даже остановился, опустив глаза,-- нечаянное в душе возвратилось к нему.
Отчаянная природа перешла в людей и в смелость революции. Вот где таилось
для него сомнение.
Душевная чужбина оставила Пухова на том месте, где он стоял, и он узнал
теплоту родины, будто вернулся к детской матери от ненужной жены. Он
тронулся по своей линии к буровой скважине, легко превозмогая опустевшее
счастливое тело. Пухов сам не знал -- не то он таял, не то рождался. Свет и
теплота утра напряглись над миром и постепенно превращались в силу
человека» [23, 156].
Что же такое «сокровенность» для Пухова? Почему так сложен в нем путь от
«внешнего» человека к «сокровенному», самому подлинному?
Следует сказать, что Платонов одним из первых почувствовал не просто
численный рост бюрократической касты, но возникновение страшного
психолог
| |  скачать работу |
Сокровенный человек в творчестве А. Платонова |
