Современная естестественно-научная картина мира
тся вместе с излучением, был
неясен, как и вообще вопрос о механизме самого радиоактивного распада, а
первые теории, возникшие для решения этого вопроса, нельзя было считать
убедительными.
К великим открытиям второй половины ХIХ века должны быть отнесено
создание периодической системы химических элементов Д.И. Менделеевым,
экспериментальное обнаружение электромагнитных волн Г. Герцем, открытие
явления фотоэффекта, тщательно проанализированное А.Г. Столетовым. В этом
ряду и еще одно очень важное открытие – обнаружение того, что отношение
заряда к массе для электрона не является постоянной величиной, а зависит от
скорости.
Открытие зависимости массы электрона от скорости и объяснение этого
факта наличием электромагнитной массы вызвали вопрос, обладает ли вообще
электрон обычной массой, массой в смысле классической механики, массой в
смысле Ньютона. Этот вопрос не мог быть решен.
Некоторым ученым начинает казаться, что само развитие науки приводит к
отказу от признания существования материи и справедливости общих важнейших
физических законов. Открытие радиоактивности также приводит таких ученых в
растерянность.
В таких условиях в физике складывается атмосфера разочарования в
возможностях научного познания истины, начинается “брожение умов”,
распространяются идеи релятивизма и агностицизма. Ситуацию, сложившуюся в
физической науке на рубеже XIX – ХХ вв., Пуанкаре назвал “кризисом физики”.
“Признаки серьезного кризиса” физики он в первую очередь связывал с
возможностью отказа от фундаментальных принципов физического познания.
“Перед нами “руины” старых принципов, всеобщий “разгром” таких принципов”,
– восклицал он. “Принцип Лавуазье” (закон сохранения массы), “принцип
Ньютона” (принцип равенства действия и противодействия, или закон
сохранения количества движения), “принцип Майера” (закон сохранения
энергии) – все эти фундаментальные принципы, которые долгое время считались
незыблемыми, теперь подвергают сомнению.
На рубеже ХIX – ХХ вв. многие ученые, пытаясь осмыслить состояние
физики, приходили к выводу о том, что само развитие науки показывает ее
неспособность дать объективное представление о природе, что истины науки
носят чисто относительный характер, не содержат в себе ничего абсолютного,
что ни о какой объективной реальности, существующей независимо от сознания
людей, не может быть и речи.
На самом же деле проблема состояла в том, что концу ХIХ века
методологические установки классической, ньютоновской физики уже исчерпали
себя и необходимо было изменять теоретико-методологический каркас
естественнонаучного познания. Возникла необходимость расширить и углубить
понимание и самой природы и процесса ее познания наукой. Не существует
никакой абсолютной субстанции бытия, с познанием которой завершается
прогресс науки. Как бесконечна, многообразна и неисчерпаема сама природа,
так бесконечен, многообразен и неисчерпаем процесс ее познания
естественными науками. Электрон так же неисчерпаем, как и атом. Каждая
естественнонаучная картина мира является относительной и преходящей.
Процесс научного познания необходимо связан с периодической крутой ломкой
старых понятий, теорий, картин мира, методологических установок, способов
познания. А “физический идеализм” является просто следствием непонимания
некоторыми физиками необходимости периодической смены философско-
методологических оснований естествознания. (В России анализ революции в
естествознании на рубеже ХIХ-ХХ веков был осуществлен В.И. Лениным в работе
“Материализм и эмпириокритицизм”, вышедшей в свет в 1909 г.)
К концу ХIХ века механистическая, метафизическая (т.е.
предметоцентрическая) методология себя исчерпала. Естествознание стремилось
к новой диалектической (т.е. системоцентрической) методологии. Поиски этой
новой методологии были не простыми, были сопряжены с борьбой мнений, школ,
взглядов, философской и мировоззренческой полемикой. Поэтому и возникла
атмосфера разочарования в возможностях познания природы, поползновения в
идеализм. В конце концов, в первой четверти ХХ века естествознание все-таки
нашло свои новые философско-методологические ориентиры, разрешив кризис
рубежа веков.
1.2. Кризис дарвинизма в конце ХIХ века.
Эволюционная теория возникла как сложнейший синтез самых различных
биологических знаний, в том числе и опыта практической селекции. И потому
процесс утверждения теории затрагивал самые разнообразные отрасли
биологической науки. Не случайно процесс утверждения дарвиновой теории
носил сложный, подчас драматический характер.
Особая сложность состояла в том, что против теории естественного
отбора ополчились не только сторонники креационистских воззрений, но также
естествоиспытатели, выдвигавшие и обосновывавшие другие эволюционные
концепции, построенные на иных принципах, чем дарвиновская теория.
Все это привело к тому, что картина развития биологии во второй
половине XIX в. была очень пестрой, мозаичной, заполненной противоречиями,
драматическими событиями, страстной борьбой мнений, школ, направлений,
взаимным непониманием позиций, а часто и нежеланием понять точку зрения
другой стороны, обилием поспешных, непродуманных и необоснованных выводов,
опрометчивых прогнозов и замалчивания выдающихся достижений.
Особенно трудно и противоречиво протекало утверждение принципов
дарвиновой теории. Вокруг их роли, содержания, их интерпретации борьба
велась острая и длительная, особенно вокруг принципа естественного отбора.
Можно указать на четыре основные явления в системе биологического познания
второй половины XIX – начала ХХ в., которые были вехами в процессе
утверждения принципов теории естественного отбора:
возникновение и бурное развитие так называемого филогенетического
направления, вождем и вдохновителем которого был Э. Геккель;
формирование эволюционной биологии - проникновение эволюционных
представлений во все отрасли биологической науки;
создание экспериментально-эволюционной биологии;
синтез принципов генетики и дарвинизма и создание основ синтетической
теории эволюции.
Прежде всего, объяснение эмпирических аномалий и вплетение их в
систему дарвинова учения наиболее ярко воплотилось в бурном развитии в 60 –
70-х годах XIX в. филогенетического направления.
В рамках филогенетического направления были вскрыты и исследованы
имеющие общебиологическую значимость закономерности. К ним можно отнести:
биогенетический закон (Ф. Мюллер, А. O. Ковалевский, Э. Геккель), закон
необратимости эволюции (Л. Долло), закон более ранней закладки в онтогенезе
прогрессивных органов (Э. Менерт), закон анадаптивных и инадаптивных путей
эволюции (В. 0. Ковалевский), принцип неспециализированности предковых форм
(Э. Коп), принцип субституции органов (H. Клейненберг), закон эволюции
органов путем смены функций (Л. Дорн) и др. Не случайно, что не все из этих
закономерностей рассматривались биологами как формы обоснования и
подтверждения дарвиновой теории. Более того, на базе некоторых из них
выдвигались проекты новых концепций эволюции, которые – по замыслу их
авторов – должны были опровергнуть дарвинову теорию и заменить ее новой
эволюционной теорией.
Обобщение принципов эволюционной теории, выявление пределов, при
которых они не теряют своего значения, проявилось в интенсивном
формировании комплекса т.н. эволюционной биологии (т.е. эволюционных
направлений в системе биологического знания - систематики, палеонтологии,
морфологии, эмбриологии, биогеографии и др.), имевшем место в 60-70-е годы
ХIХ в.
Возникновение в конце прошлого века экспериментально-эволюционной
биологии было вызвано во многом необходимостью эмпирического обоснования и
теоретического утверждения принципов дарвиновой теории, экспериментальной
проверки и углубления понимания факторов и законов эволюции. Особенно это
касалось принципа естественного отбора. Яркие результаты в
экспериментальном исследовании естественного отбора были получены Г.
Бэмпесом (1897), В. Уэлдоном (1898), Е. Паультоном и С. Сандерсом (1899) и
др.
А к рубежу XIX – ХХ вв. биология, как и физика, подошла в состоянии
глубокого кризиса своих методологических оснований, вызванного во многом
метафизическим содержанием методологических установок классической
биологии. Кризис проявился, прежде всего, в многообразии и противоречии
оценок и интерпретаций сущности эволюционной теории и интенсивно
накапливавшихся данных в области генетики.
1.3. Становление учения о наследственности (генетики).
Истоки знания о наследственности весьма древние. Наследственность как
одна из существенных характеристик живого известна очень давно,
представления о ней складывались еще в эпоху античности. Долгое время
вопрос о природе наследственности находился в ведении эмбриологии, в
которой еще вплоть до XVII в. господствовали фантастические и
полуфантастические представления.
В середине и второй половине XVIII в. учение о наследственности
обогащается новыми данными – установлением пола у растений, искусственной
гибридизацией и опылением растений, а также отработкой методики
гибридизации. Одним из основоположников этого движения является Й. Г.
Кельрейтер (1733 – 1806), тщательно изучавший процессы оплодотворения и
гибридизации. Опыты по искусственной гибридизации растений позволили
опровергнуть концепцию преформизма. В этом отношении ботаника оказалась
впереди зоологии. Кельрейтер открыл явление гетерозиса – более мощное
развитие гибридов первого поколения, которое он, разумеется, объяснить
правильно не мог.
Во второй половине XVIII – начале XIX в. наследственность
рассматривалась как свойство, зависящее от количественного соотношения
отц
| |  скачать работу |
Современная естестественно-научная картина мира |
