Тарас Бульба Н.В. Гоголя как историческая повесть: особенности поэтики
сни. В 1588 году был введен так называемый «земельный
кадастр», закрепивший право собственности на землю лишь за шляхтой и
отнявший это право у крестьян. На Украине образовались громадные владения
польских магнатов. Они захватывали земли вместе с проживавшими на них
людьми.
Крестьяне ожесточенно сопротивлялись панщине и спасались бегством на
юг Украины, в район Запорожья, ставшего в XVI веке средоточием казацкой
вольницы. Сюда, в низовье Днепра, стекались все, кто «не приобыкли
невольничьей службе».[1]
Так возникло казачество. Прекрасно сказал Гоголь: «Его вышибло из
народной груди огниво бед». Презрение к богатству, смелость, воля,
неукротимая энергия, свободолюбие, патриотизм — вот черты характера этих
людей. «Здесь были те, — пишет Гоголь в «Тарасе Бульбе», — которые дотоле
червонец считали богатством». Бедняк, вчерашний раб, становился здесь не
только хозяином своей судьбы, но и человеком, несущим на себе
ответственность за судьбу всего народа.
И бытовой уклад, и административное устройство, и характер
взаимоотношений между людьми — все было необычно и своеобразно в Сечи. Это
был вооруженный лагерь. Жили в нем люди молодые и старые, но без семей. В
перерывах между военными походами они занимались иногда земледелием, а чаще
всего — охотничьим и рыболовным промыслом. Здесь царила суровая дисциплина,
особенно в походе. Каждое землячество (курень) возглавлялось выборным
куренным атаманом, который подчинялся выборному главному начальнику Коша,
или общины, — кошевому атаману. Таково было административное устройство
Сечи. Запорожское войско состояло из полков, в свою очередь
подразделявшихся на сотни и десятки. Вое командирские должности, вплоть до
самого гетмана, командовавшего всем войском, были выборные. Вооружение
казака состояло из сабли и ружья. Кроме того, запорожское войско имело еще
пушки.
На широких степных просторах проявлялись отвага и удаль казаков, их
мужество и жажда бранных подвигов. Слава об этих подвигах распространялась
далеко за пределами Украины. Присмирели татары, вынужден был умерить свои
аппетиты турецкий султан. Могучая Запорожская Сечь стала вскоре
своеобразной сторожевой заставой на южных и юго-восточных границах Украины.
На своих легких «чайках» запорожцы смело пересекали море и «шарпали» берега
Оттоманской империи и дважды подходили к ее столице — Константинополю. Они
держали в страхе татар и турок, безнаказанно прежде грабивших украинские
земли. Летописец Грабянка приводит любопытное изречение «солтана
туркского»: «Когда окрестные панства на мя восстают, я на обидве уши сплю,
а о казаках мушу единым слухати»[2].
Стихийно образовавшееся в низовье Днепра казачество создавало все
более серьезную угрозу для польских феодалов. Поначалу они относились к
Запорожской Сечи более или менее терпимо, рассматривая ее как своеобразную
сторожевую заставу от внешних врагов—татар и турок. Но шляхта не питала
иллюзий относительно возможных последствий близкого соседства с
казачеством. Частые набеги запорожцев на татар и турок стали источником
дополнительных беспокойств для Польши, опасавшейся ответных действий со
стороны султана и татарского хана. В 1541 году король Сигизмунд I издал
грамоту, категорически запрещавшую набеги на «татарские улусы» ввиду угрозы
крымского хана начать войну против Речи Посполитой. Чтобы привлечь на свою
сторону верхушку казачества и тем самым обезглавить самую Сечь, шляхта
решает создать привилегированный слой среди казаков. В той же грамоте
польский король предлагал князю Андрею Коширскому уговорить часть казаков
записаться в реестр, а остальных ослушников «за горло имать и карать».
В 70-е годы XVI века, при Стефане Батории, реестр был окончательно
закреплен. Но надежды, которые были с ним связаны, не оправдались. Подкуп
шести тысяч казаков и фактическое объявление вне закона всей основной массы
сечевиков привели к еще большему ожесточению казачества против Польши.
Ухудшавшееся с каждым годом положение украинского крестьянства увеличивало
число беглых в Сечи и стало приводить к открытым вооруженным столкновениям
с Польшей.
История Украины конца XVI и начала XVII столетия отмечена многими
мощными восстаниями, выдвинувшими таких выдающихся деятелей, как гетман
Косинский, Наливайко, Лобода, Тарас Федорович (Трясыло), Гуня, Остраница.
Последнее имя привлекало к себе особое внимание Гоголя. «Молодой, но
сильный духом» Остраница упоминается в «Тарасе Бульбе». Он возглавил
«несметную казацкую силу» из восьми двенадцатитысячных полков, под знамена
которых встали прибывшие от Чигирина и Переяслава, от Батурина и Глухова,
от низовья днепровского и его верховий. И в этой могучей рати, пишет
Гоголь, отборнейшим полком предводительствовал Тарас Бульба. Остраница
должен был стать героем незаконченного исторического романа Гоголя
«Гетьман».
С именем Остраницы был связан замечательный период национально-
освободительной борьбы Украины. Несколько мощных ударов, которые нанес
Остраница Николаю Потоцкому, явились одним из самых страшных поражений,
которое от казаков потерпело «Посполитое рушение» до Хмельнитчины. Опасаясь
полного разгрома, шляхта заговорила о мире, который она же сама
впоследствии нарушила, предательски убив гетмана Остраницу и его
приближенных.
Но борьба продолжалась. Сечь не складывала оружия. Она оставалась, по
четкому слову Гоголя, «своевольной Республикой», откуда разливалась «воля и
казачество на всю Украину».
«Соединяя с умом хитрым и острым щедрость и бескорыстие, казаки
страстно любят свободу; смерть предпочитают рабству, и для защищения
независимости часто восстают против притеснителей своих — поляков; в
Украине не проходит семи или осьми лет без бунта», — так писал иностранный
наблюдатель, проживший более семнадцати лет на Украине, на польской службе,
в качестве старшего капитала артиллерии и королевского инженера, француз по
национальности Гильом ле Вассер де Боплан[3]. Далеко не беспристрастному
свидетелю удалось в данном случае верно подметить накал той великой борьбы,
которую вел украинский народ против своих притеснителей.
Изображение этой борьбы легло в основу «Тараса Бульбы».
3 История создания повести «Тарас Бульба».
Работе Гоголя над «Тарасом Бульбой» предшествовало тщательное,
глубокое изучение исторических источников. Среди них следует назвать
«Описание Украины» Боплана, «Историю о казаках запорожских» Мышецкого,
рукописные списки украинских летописей — Самовидца, Величко, Грабянки и т.
д.
Но эти источники не удовлетворяли вполне Гоголя. В них многого ему не
хватало: прежде всего характерных бытовых деталей, живых примет времени,
истинного понимания минувшей эпохи. Специальные исторические исследования и
летописи казались писателю слишком сухими, вялыми и в сущности мало
помогающими художнику постигнуть дух народной жизни, характеры, психологию
людей. В 1834 году в письме к И. Срезневскому он остроумно заметил, что эти
летописи, создававшиеся не по горячему следу событий, а «тогда, когда
память уступила место забвению», напоминают ему «хозяина, прибившего замок
к своей конюшне, когда лошади уже были украдены» (X, 299).
Среди источников, которые помогли Гоголю в работе над «Тарасом
Бульбой», был еще один, важнейший: народные украинские песни, особенно
исторические песни и думы.
Гоголь считал украинскую народную песню драгоценным кладезем для
историка и поэта, желающих «выпытать дух минувшего века» и постигнуть
«историю народа». Из летописных и научных источников Гоголь черпал
исторические сведения, необходимые ему фактические подробности, касающиеся
конкретных событий Думы и песни же давали ему нечто гораздо более
существенное. Они помогали писателю понять душу народа, его национальный
характер, живые приметы его быта. Он извлекает из фольклорной песни
сюжетные мотивы, порой даже целые эпизоды. Например, драматическая повесть
о Мосии Шиле, попавшем в плен к туркам и затем обманувшем их и вызволившем
из вражеского плена всех своих товарищей, навеяна Гоголю известной
украинской думой о Самойле Кишке. Да и образ Андрия создан под несомненным
влиянием украинских дум об отступнике Тетеренке и изменнике Савве Чалом.
Гоголь многое берет в народной поэзии, но берет как писатель, чуткий
и восприимчивый к ее художественному строю, со своим отношением к
действительности, к материалу. Поэтика народной песни оказала огромное
влияние на всю художественно-изобразительную систему «Тараса Бульбы», на
язык повести.
Яркий живописный эпитет, красочное сравнение, характерный ритмический
повтор — все эти приемы усиливали пасенное звучание стиля повести. «Не
достойна ли я вечных жалоб? Не несчастна ли мать, родившая меня на свет? Не
горькая ли доля пришлась на часть мне? Не лютый ли ты палач мой, моя
свирепая судьба?» (II, 105). Или: «Кудри, кудри он видел, длинные, длинные
кудри, и подобную речному лебедю грудь, и снеж
| |  скачать работу |
Тарас Бульба Н.В. Гоголя как историческая повесть: особенности поэтики |
