Творчество Солженицына
и сохранить себя человеком — не ставя перед собой вечных вопросов,
не стремясь обобщить опыт своей военной и лагерной жизни, куда он попал
после плена (ни следователь, допрашивавший Шухова, ни он сам так и не
смогли придумать, какое именно задание немецкой разведки он выполнял). Ему,
разумеется, недоступен уровень историко-философского обобщения лагерного
опыта как грани национально-исторического бытия XX столетия, на который
встанет сам Солженицын в «Архипелаге ГУЛаге».
В рассказе «Один день Ивана Денисовича» перед Солженицыным встает
творческая задача совместить две точки'зрения — автора и героя, точки
зрения не противоположные, а схожие идеологически, но различающиеся уровнем
обобщения и широтой материала. Эта задача решается почти исключительно
стилевыми средствами, когда между речью автора и персонажа существует чуть
заметный зазор, то увеличивающийся, то практически исчезающий.
Солженицын обращается к сказовой манере повествования, дающей Ивану
Денисовичу возможность речевой самореализации, но это не прямой сказ,
воспроизводящий речь героя, а вводящий образ повествователя, позиция
которого близка позиции героя. Такая повествовательная форма позволяла в
какие-то моменты дистанцировать автора и героя, совершить прямой вывод
повествования из «авторской шуховской» в «авторскую солженицынскую» речь...
Сдвинув границы шуховского жизнеощущения, автор получил право увидеть и то,
чего не мог увидеть его герой, то, что находится вне шуховской компетенции,
при этом соотношение авторского речевого плана с планом героя может быть
сдвинуто и в обратном направлении — их точки зрения и их стилевые маски
тотчас же совпадут. Таким образом, «син-таксико-стилистический строй
повести сложился в результате своеобразного использования смежных
возможностей сказа, сдвигов от несобственно-прямой к несобственно-авторской
речи»3, в равной степени ориентированных на разговорные особенности
русского языка.
И герою, и повествователю (здесь очевидное основание их единства,
выраженного в речевой стихии произведения) доступен тот специфически
русский взгляд на действительность, который принято называть народным.
Именно опыт чисто «мужицкого» восприятия лагеря как одной из сторон русской
жизни XX в. и проложил путь повести к читателю «Нового мира» и всей страны.
Сам Солженицын так вспоминал об этом в «Теленке»:
«Не скажу, что такой точный план, но верная догадка-предчувствие у
меня в том и была: к этому мужику Ивану Денисовичу не могут остаться
равнодушны верхний мужик Александр Твардовский и верховой мужик Никита
Хрущев. Так и сбылось: даже не поэзия и даже не политика ':- решили
судьбу моего рассказа, а вот эта его доконная мужицкая суть, столько у нас
осмеянная, потоптанная и охаянная с Великого Перелома, да и поранее» (с.
27).
В опубликованных тогда рассказах Солженицын не подошел еще к Одной из
самых важных для него тем — теме сопротивления антинародному режиму. Она
станет одной из важнейших в «Архипелаге ГУЛаге». Пока писателя интересовал
сам народный характер и его существование «в самой нутряной России — если
такая где-то была, жила», в той самой России, которую ищет повествователь в
рассказе «Матренин двор». Но он находит не нетронутый смутой XX в. островок
естественной русской жизни, а народный характер, сумевший в этой смуте себя
сохранить. «Есть такие прирожденные ангелы, — писал в статье «Раскаяние и
самоограничение» писатель, как бы характеризуя и Матрену, — они как будто
невесомы, они скользят как бы поверх этой жижи, нисколько в ней не утопая,
даже касаясь ли стопами ее поверхности? Каждый из нас встречал таких, их не
десятеро и не сто на Россию, это — праведники, мы их видели, удивлялись
(«чудаки»), пользовались их добром, в хорошие минуты отвечали им тем же,
они располагают, — и тут же погружались опять на нашу обреченную глубину»
(Публицистика, т. 1, с. 61). В чем суть праведности Матрены? В жизни не по
лжи, скажем мы теперь словами самого писателя, произнесенными значительно
позже. Она вне сферы героического или исключительного, реализует себя в
самой что ни на есть обыденной, бытовой ситуации, испытывает на себе все
«прелести» советской сельской нови 50-х гг.: проработав всю жизнь,
вынуждена хлопотать пенсию не за себя, а за мужа, пропавшего с начала
войны, отмеривая пешком километры и кланяясь конторским столам. Не имея
возможности купить торф, который добывается везде вокруг, но не продается
колхозникам, она, как и все ее подруги, вынуждена брать его тайком.
Создавая этот характер, Солженицын ставит его в самые обыденные
обстоятельства сельской колхозной жизни 50-х гг. с ее бесправием и
надменным пренебрежением обычным, несановным человеком. Праведность Матрены
состоит в ее способности сохранить свое человеческое и в столь недоступных
для этого условиях. •
Но кому противостоит Матрена, иными словами, в столкновении с какими
силами проявляется ее сущность? В столкновении с Фаддеем, черным стариком,
представшим перед рассказчиком, школьным учителем и Матрениным жильцом, на
пороге ее избы, когда пришел с униженной просьбой за внука? Этот порог он
переступил и сорок лет назад, с яростью в сердце и с топором в руках - не
дождалась его невеста с войны, вышла замуж за брата. «Стал на пороге, —
рассказывает Матрена. — Я как закричу! В колена б ему бросилась!..
Нельзя... Ну, говорит, если б то не брат мой родной - я бы вас порубал
обоих!».
По мнению некоторых исследователей, рассказ «Матренин двор скрыто
мистичен.
Уже в самом конце рассказа, после смерти Матрены, Солженицын
перечисляет негромкие ее достоинства:
«Не понятая и брошенная даже мужем своим, схоронившая шесть детей, но
не нрав свой общительный, чужая сестрам, золовкам, смешная, по-глупому
работающая на других бесплатно, — она не скопила имущества к смерти. Грязно-
белая коза, колченогая кошка, фикусы...
Все мы жили рядом с ней и не поняли, что есть она тот самый праведник,
без которого, по пословице, не стоит село.
Ни город.
Ни вся земля наша».
И остродраматический финал рассказа (Матрена погибает под поездом,
помогая перевозить Фаддею бревна ее же собственной избы) придает концовке
совершенно особый, символический смысл: ее ведь больше нет, стало быть, не
стоит село без нее? И город? И вся земля наша?
В 1995—1999 гг. Солженицын опубликовал новые рассказы, которые он
назвал «двучастными». Важнейший их композиционный принцип —
противоположность двух частей, что дает возможность сопоставления двух
человеческих судеб и характеров, проявивших себя по разному в общем
контексте исторических обстоятельств. Их герои — и люди, казалось бы,
канувшие в безднах русской истории, и оставившие в ней яркий след, такие,
например, как маршал Г.К. Жуков, — рассматриваются писателем с сугубо
личной стороны, вне зависимости от официальных регалий, если таковые
имеются. Проблематику этих рассказов формирует конфликт между историей и
частным человеком. Пути разрешения этого конфликта, сколь ни казались бы
они различными, всегда приводят к одному результату: человек, утративший
веру и дезориентированный в историческом пространстве, человек, не умеющий
жертвовать собой и идущий на компромисс, оказывается перемолот и раздавлен
страшной эпохой, в которую ему выпало жить.
Павел Васильевич Эктов — сельский интеллигент, смысл своей жизни
видевший в служении народу, уверенный, что «не требует никакого оправдания
повседневная помощь крестьянину в его текущих насущных нуждах, облегчение
народной нужды в любой реальной форме». Во время гражданской войны Эктов не
увидел для себя, народника и народолюбца, иного выхода, как примкнуть к
крестьянскому повстанческому движению, возглавляемому атаманом Антоновым.
Самый образованный человек среди сподвижников Антонова, Эктов стал
начальником его штаба. Солженицын показывает трагический зигзаг в судьбе
этого великодушного и честного человека, унаследовавшего от русской
интеллигенции неизбывную нравственную потребность служить народу, разделять
крестьянскую боль. Но выданный теми же крестьянами («на вторую же ночь был
выдан чекистам по доносу соседской бабы»), Эктов сломлен шантажом: он не
может найти в себе сил пожертвовать женой и дочерью и идет на страшное
преступление, по сути дела, «сдавая» весь антоновский штаб — тех людей, к
которым он пришел сам, чтобы разделить их боль, с которыми ему необходимо
было быть в лихую годину, чтобы не прятаться в своей норке в Тамбове и не
презирать себя! Солженицын показывет судьбу раздавленного человека,
оказавшегося перед неразрешимым жизненным уравнением и не готовым к его
решению. Он может положить на алтарь свою жизнь, но жизнь дочери и жены? В
силах ли вообще человек сделать подобное? «Великий рычаг применили
большевики: брать в заложники семьи».
Условия таковы, что и добродетельные качества человека оборачиваются
против него. Кровавая гражданская война зажимает частного человека между
двух жерновов, перемалывая его жизнь, его судьбу, семью, нравственные
убеждения.
«П
| |  скачать работу |
Творчество Солженицына |
