В.М.Головнин: История и современность
нцев заставит их подумать, не
научился ли бессмертный наш герой Кутузов из тех книг, которые Хвостов у
них похитил».
Японские власти обсудили полученные письма, и бунио решил освободить
русских моряков.
3 октября пленники впервые встретились с Такатай-Кахи, пришедшим вместе с
переводчиком. Почтенный старик, писал Головнин, с величайшей похвалой и
сердечностью отзывался об отношениях к нему Рикорда, офицеров и матросов
«Дианы» и вообще всех жителей Камчатки, с которыми ему довелось
встречаться.
Но прежде чем русских моряков отпустят на шлюп, Головнину необходимо было
встретиться на берегу с Рикордом и объяснить ему, что японцы никаких
претензий к России не имеют, что подарков от иркутского губернатора
матсмайский губернатор принять не может, ибо, взяв их, он обязан от себя
послать подарки, а это строго запрещается японскими законами, и он просит,
чтобы возвращение подарков не обидело иркутского губернатора. Наконец
Рикорд обязан написать, что текст ответа японского правительства он хорошо
понял и по возвращении в Россию русский перевод этого документа доведет до
сведения своего правительства.
5 октября Головнин встретился на берегу с Рикордом. По просьбе японцев
Василий Михайлович был одет в фуфайку и шаровары, сшитые еще в Хакодате из
дорогой шелковой материи яркого цвета. На голове у него была парадная
треугольная шляпа морского офицера, она не очень гармонировала с его
необычным костюмом.
Японцы сделали все, чтобы свидание Головнина с Рикордом проходило в
торжественной обстановке. Встреча должна была состояться в прекрасной
комнате таможенного суда в присутствии нескольких переводчиков,
«академика», а также некоторого числа чиновников низшего класса.
Около полудня Головнина ввели в таможню, у которой собралось множество
солдат, одетых в богатые парадные платья из шелка или бархата, вышитых
золотом и серебром. Переводчики и Головнин вошли в комнату, отведенную для
свидания. Японцы по своему обычаю сели на пол, а Головнину был предложен
стул. Вскоре прибыл на губернаторской шлюпке Рикорд вместе с офицером
Савельевым, переводчиком Киселевым и несколькими матросами. Последние
остались перед домом.
Головнин не стал описывать своих чувств, нахлынувших на него, когда он
увидел своего друга, с которым был разлучен так долго. Он лишь заметил:
«Представляю читателю самому судить, что мы чувствовали при первом нашем
свидении».
После нескольких радостных минут, пережитых друзьями, Головнин сообщил о
цели данного свидания. Рикорд в свою очередь сказал, что у него имеется
предписание иркутского губернатора «касательно постановления, с обоюдного
согласия между двумя государствами, границ и взаимных дружеских связей».
Обменявшись мнениями, Головнин и Рикорд решили, что поднимать эти вопросы
сейчас не следует. Их можно решить только в японской столице, но для этого
потребовалось бы задержаться еще на зиму в Хакодате. Жить на корабле зимой
невозможно, а переезд на берег поставил бы русских в зависимость от
японцев, что, конечно, было весьма нежелательно.
По окончании свидания русских офицеров угостили чаем и конфетами. Головнин
проводил своих друзей до шлюпки, и они отправились к «Диане», Василий
Михайлович вернулся к себе.
На следующий день японцы торжественно вручили Хлебникову и Муру шляпы и
сабли. В этот же день все офицеры, одетые в лучшие платья и при саблях,
были представлены бунио. На прощальной церемонии присутствовало более
двадцати японцев.
Бунио вынул из-за пазухи лист бумаги и, приподняв его кверху, торжественно
сказал: «Это повеление правительства!» О его содержании уже знали, но было
одно важное добавление: на следующий день все пленники без исключения будут
освобождены. Присутствующие стали поздравлять русских с радостной вестью.
После возвращения русских в отведенное им жилище к ним приходили
чиновники, солдаты и многие простые японцы. А первые три помощника
губернатора принесли с собой письменное поздравление и вручили его
Головнину на память. В нем говорилось: От гинмияг.
«Все вы долго находились здесь, но теперь по приказу о бунио сами
возвращаетесь в свое отечество; время вашего отбытия уже прошло, но по
долговременному нашему здесь пребыванию мы к вам привыкли и расставаться
нам с вами жалко. От восточной нашей столицы до острова Матсмая расстояние
весьма велико, и по приграничности сего места во всем здесь недостаточно,
но вы перенесли жар, холод и другие перемены воздуха и к благополучному
возвращению готовы; о собственной вашей радости при сем не упоминайте, мы
сами оную чувствуем и с нашей стороны сему счастливому событию радуемся.
Берегите себя в пути, о чем и мы молим бога. Теперь, желая с вами
проститься, написали мы сие».
Вечером для бывших пленников от имени бунио был устроен торжественный
ужин. Их угощали из девяти — десяти блюд лучшей рыбой, приготовленной в
разных видах, дичью, а также и прекрасной японской саке.
После ужина русским морякам преподнесли несколько ящиков с лакированной
посудой. Следующий день, 7 октября, был посвящен сборам. Караульные и
рабочие укладывали вещи, продовольствие, щедро выделенное японским
правительством: 50 мешков риса, несколько бочонков саке, много соленой и
свежей рыбы, овощей, редьки и т. п.
При прощании русские не остались в долгу: они также оставили японцам
разные подарки. Головнин подарил, в частности, атлас Крузенштерна, ряд карт
из атласа Лаперуза, французско-русский словарь. Рикорд преподнес
гравированные портреты генерал-фельдмаршала М. Ф. Каменского, П. И.
Багратиона, фельдмаршала М. И. Кутузова. «Японцы,— писал Головнин,— узнав,
каких знаменитых людей сии портреты, приняли их с восторгом и величайшей
благодарностью».
Горстка русских моряков пробыла в японском плену два года, два месяца и
двадцать шесть дней. Несмотря на лишения и невероятные трудности, они
сохранили верность своей родине, показав необыкновенную выдержку,
непоколебимость духа.
10 октября 1813 г. «Диана» снялась с якоря и стала выходить в море.
Множество японцев собралось на берегу, чтобы пожелать русскому шлюпу
счастливого плавания. А Теске, Кумаджеро и Такатай-Кахи провожали на
шлюпках «Диану» до того момента, когда она вышла в открытое море.
3 ноября «Диана» вошла в Авачинскую бухту. Вызволенных из неволи пришли
встречать родственники, друзья и знакомые. Лейтенант Якушкин, служивший с
Головниным на «Диане», и поручик Волков, «видев меня, пришли в такой
восторг... как бы видели воскресшего из мертвых брата своего»,— пишет об
этой встрече Василий Михайлович.
2 декабря 1814 г. Головнин и Рикорд отправились из Петропавловска в
Петербург. Ехали сначала на собаках, потом на оленях, на лошадях, а от
Якутска—на повозках. Прибыли они в столицу 22 июля — в тот же день и тот же
час, когда «Диана» семь лет назад, в 1807 г., уходила в дальнее плавание...
28 января следующего 1815 г. Головнин отправился в Рязань, куда прибыл 5
февраля. «В Рязанской губернии в отпуску находился я год», - писал Василий
Михайлович. 15 февраля он вернулся в Петербург и «остался для издания
своего путешествия», т. е. «Записок в плену у японцев».
Замечание В.М. Головнина о японском государстве и народе довольно
субъективно, но интересно тем, что были сделаны в особых условиях - в плену
(из разговоров со стражами). Головнин описывал только те обстоятельства,
которые были рассказаны двумя или тремя японцами в разное время. Эти
описания интересны ещё и тем, что мы видим Японию глазами очевидцев. Эти
описания относятся к 19 в.Головнин оспаривает мнение миссионеров о том,
что японцы народ вероломный,хитрый, неблагодарный, мстительный, в которое
европейцы повепили до того,что в пословицу вошли выражения «японская
злость», «японское коварство». Головнин пишет, что японцы умны и
проницательны, что доказывается их поступками в отношении к иностранцам и
во внутреннем правлении государства. В японцах недостает одного качества –
смелости, но это Головнин объясняет миролюбивым свойством их правления,от
долговременного спокойствия,которым,не имея войны, сей народ наслаждается,
от непривычки к кроопролитиям. Что касается народного просвещения в Японии,
сравнивая их с др. народами, японцы самые просвещенные. Японское
правительство хочет, чтоб народ пользовался только изобретениями
собственного ума и запрещает ему перенимать выдумки др. народов, чтобы с
чужими науками не вкрались к ним и нравы чужие. Вежливость, с
которойяпонцы обращаются между собою, показыает истинное просвещение
этого народа. Язык японцев не есть принятый ими язык чужего народа. Он
происходит от древнейших их предков, которых они почитают общими им и
курильцам. В прочем, от частых сношений в прежние времена с китайцами,
корейцами и др. народами японцы заимствовали от них множество слов, которые
теперь уже сделались свойственному японскому языку. Далее Головнин
описывает вероисповедание японцев, законы и обычаи, промышленность,
торговлю, государственное устройство и многое другое.
Прошли столетия,а Япония все также притягивает взоры и умы людей. Век
науки и прогресса преподнес нам Японию как лидера мировых технологий .
| |  скачать работу |
В.М.Головнин: История и современность |
