Внешняя политика СССР накануне 2-й мировой
дно поставлять Германии из этого района 300 тыс. т нефти.
Для совместной борьбы против польского подполья было налажено
сотрудничество между гестапо и органами НКВД. В декабре 1939 г. в Закопане
(на польской территории, оккупированной Германией) был создан совместный
учебный центр. В ходе военных действий командиры передовых частей
германской и советской армии обменивались специальными офицерами связи, но
отдельных стычек между двигавшимися навстречу друг другу войсками избежать
не удалось. В ряде городов западных районов Украины и Белоруссии еще до
капитуляции Варшавы состоялись парады (немцы их называли «парадами победы»)
с участием войск обеих стран. Например, в Гродно совместно с германским
генералом парад принимал комкор В. И. Чуйков, а в Бресте — Г. Гудериан и
комбриг С. М. Кривошеий.
После подписания советско-германских договоров практиковалась взаимная
информация о предстоящих шагах сторон. Так, Шуленбург по поручению
Риббентропа весной 1940 г. проинформировал Молотова о предстоящем вторжении
вермахта в страны Северной Европы, а позже в Бельгию и Нидерланды, на что
глава Советского правительства ответил, что он с пониманием относится к
усилиям Германии защищаться от Англии и Франции. 17 мая 1940 г. Сталин
через Молотова передал германскому послу «самые горячие поздравления в
связи с успехами германских войск во Франции»45. Германское командование
высоко оценило советский нейтралитет во время вторжения войск вермахта во
Францию. Об этом свидетельствует письмо германского военно-воздушного
атташе в Москве, направленное 21 мая 1940 г. начальнику отдела внешних
сношений Наркомата обороны Осетрову: «Успех германских войск на запасе
обеспечен нашей дружбой с вами. Этого мы никогда не забудем. Перед отъездом
в вашу страну я бы у Гитлера, который мне сказал: «Помни, что Сталин для
нас сделал великое дело, о чем мы никогда и ни при каких обстоятельствах не
должны за бывать»
В свете этого иначе выглядит и советско-финляндская война, начавшаяся по
инициативе СССР. Без предварительного согласия Германии соблюдать свою
незаинтересованность в этом регионе Балтики, зафиксированного в «декретном
протоколе к договору 23 августа 1939г., этой войны могло не быть, хотя
некоторые предпосылки для конфликта между СССР и Финляндией и складывались
в более ранний период. Сталин и Молотов изъяснялись языком ультиматумов и с
другими соседями СССР, в великодержавной манере осуществив акцию в
республиках Прибалтики.
Возрастание опасности нападения на СССР и активные военные акции самого
советского руководства в отношении ряда соседних стран, в том числе
Финляндии, потребовали изменения и уточнения мобилизационных и
стратегических планов. До августа 1940 г. их разработкой занималась группа,
возглавляемая начальником Генерального штаба Маршалом Советского Союза Б.
М. Шапошниковым, затем—генералом К. А. Мерецковым, а с февраля 1941 г. —
генералом Г. К.Жуковым.
В документе, который именовался «Соображения по плану стратегического
развёртывания Вооруженных Сил Советского Союза на случай войны с
Германией», Генштаб отмечал, что армии и флоту СССР необходимо быть
готовыми воевать на два фронта - на западе и на востоке. Наиболее опасным
противником считалась Германия, на стороне которой могут выступить
Финляндия, Румыния, Италия и, возможно, Венгрия. Наиболее опасным
стратегическим направлением считалось западное. Именно здесь намечалось
использовать около двух третей дивизий сухопутных войск и три четверти
авиации. Всего в западных пограничных округах предполагалось иметь
(фактически так и было) 170 дивизий, в том числе стрелковых,
горнострелковых и мотострелковых —,103, танковых — 40, моторизованных — 20
и кавалерийских — 7 дивизий 47. Выступая на приеме выпускников военных
академий в Кремле 5 мая 1941 г., Сталин с тревогой констатировал, что
наиболее вероятным противником станет германская армия и необходимо
готовиться к борьбе с ней основательно.
При оценке стратегических планов и конкретных мер советского командования
по развертыванию вооруженных сил накануне Великой Отечественной войны
неизбежно возникает вопрос, который и поныне дискутируется в некоторых
странах: имело ли советское руководство намерение осуществить превентивное
нападение на Германию? Указывается даже, что это должно было произойти 6
июля 1941 г., но было сорвано упреждающим ударом вермахта. Утверждается,
что такое намерение логически вытекало из концепции мировой революции, от
которой Сталин не освободился и накануне войны.
Эту концепцию подтвердил начальник Главного управления политической
пропаганды Красной Армии Л. 3. Мехлис. На XVIII съезде партии (март 1939
г.), ссылаясь на высказывание вождя, он заявил: «Если вторая
империалистическая война обернется своим острием против первого в мирт
социалистического государства, то нужно перенести военные действия на
территорию противника, выполнить свои интернациональные обязанности и
умножить число советских республик». Ту же мысль высказал и А. А. Жданов,
заявивший на заседании Главного военного совета в июне 1941 г.: «Мы стали
сильнее, можем ставить более активные задачи».
Подобные высказывания, однако, не означают, что речь шла о немедленном
решении этой задачи. Сталин знал, что Красная Армия в середине 1941 г. была
не в состоянии сражаться с вермахтом, в интересах которого работала
промышленность всей Западной Европы. Сталину, как он сам заявлял, нужно
било время до середины 1942 г., чтобы осуществить намеченный план коренного
перевооружения и реорганизации Красной Армии. Он не подталкивал, а,
наоборот, оттягивал начало воины. Советский Генеральный Штаб к июню 1941 г.
даже не имел полностью отработанного плана воины. Поэтому утверждения о
якобы превентивном характере действии советского руководства в нюне 1941 г.
не имеют ни документального подтверждения, ни фактической почвы.
Внешняя политика, которую проводило советское руководство в 1940 имела
крайне противоречивый характер. С одной стороны, Сталин и его окружение
клялись в верности ленинским принципам внешней политики, и, прежде всего
принципу миролюбия и мирного сосуществования стран с различным социальным
строем, с другой — после совместного с Германией расчленения Польши и
агрессии против Финляндии сталинское руководство своими действиями
(особенно в Прибалтике) провоцировало западные страны на военное
противоборство с Советским Союзом.
С лета 1940 г. становилось совершенно очевидным, что после военных успехов
в Европе Германия не нуждалась более в нейтралитете СССР. В беседе с
английским послом С. Криппсом в сентябре 1940 г. Сталин недвусмысленно
заявил, что СССР заинтересован в том, чтобы не быть вовлеченным в войну с
Германией, и что единственная реальная угроза Советскому Союзу исходит
именно от Германии. И, тем не менее, советское руководство в то время
действовало так, что это усугубило внешнеполитическую изоляцию страны,
начало которой было положено заключением советско-германского договора о
ненападении в августе 1939 года. Именно в то время СССР прервал
дипломатические отношения с эмигрантскими правительствами ряда
оккупированных Германией стран, нанеся тем самым еще один удар по своему
международному престижу.
Позорной страницей в истории внешней политики сталинского руководства
являются переговоры советской делегации, возглавлявшейся Молотовым, с
Гитлером и Риббентропом в Берлине в ноябре 1940года. В ходе переговоров и
после них советское руководство высказалось в принципе за присоединение
СССР к агрессивному тройственному пакту, возглавлявшемуся Германией.
Обсуждались также имперские претензии Сталина и Молотова на руководящую
роль на Балканах. Они дошли даже до того, что выразили Гитлеру понимание в
связи с германской агрессией против Дании и Норвегии, а также поздравили
его с разгромом Франции.
Правда советское руководство предпринимало и некоторые меры, чтобы
как-то ограничить аппетиты Гитлера. Ему было заявлено о заинтересованности
СССР в поддержании нейтрального статуса Швеции. Было также выражено
недовольство германскими происками в Болгарии, которую Сталин и Молотов
рассматривали как «сферу своих интересов» Без консультации с Берлином СССР
заключил пакт о нейтралитете с Японией. Наконец, в начале апреля 1941 г.
был подписан советско-югославский пакт о ненападении.
В рассматриваемом периоде советское руководство не считало полностью
решенной и «финляндскую проблему». Как следует из официальной записи, в
беседе с Гитлером 12 ноября 1940 г. Молотов заявил что «германо-русское
соглашение от прошлого года, можно... считать выполненным во всех пунктах,
кроме одного, а именно Финляндии... Финский вопрос до сих пор остается
неразрешенным. И он просит фюрера сказать ему, остаются ли в силе пункты
германо-русского соглашения относительно Финляндии. С точки зрения
Советского правительства, никаких изменений здесь не произошло». В ответ
Гитлер подтвердил, что политически Финляндия находится в зоне влияния СССР.
Однако Молотов продолжал настаивать на том, чтобы в отношении Финляндии
не откладывать реализацию планов на шесть месяцев или на год, и предложил
урегулировать финский вопрос &la
| |  скачать работу |
Внешняя политика СССР накануне 2-й мировой |
