Военная политика США и цена на нефть
оречивые указания. Временами саудовцы даже подозревали, что
Соединенные Штаты, тайно договорившись с шахом о повышении цен, намеренно
вводят их в заблуждение. На деле же Никсон, Форд и Киссинджер, учитывая
присутствие других стратегических соображений, не хотели слишком сильно
давить на шаха. Более того, в американской внутренней политике не было не
только консенсуса, но и шла ожесточенная борьба, в результате которой в
середине семидесятых годов энергетика стала политическим вопросом первого
плана. Однако на международной арене главной задачей политики США было
вернуть ценам стабильность и позволить инфляции снижать их. В погоне за
такой стабильностью Вашингтон использовал все словесные средства убеждения,
от умасливания и лести до осуждения и открытых угроз.
Использовались и другие, менее явные подходы. Стремясь установить
предел росту цен и обеспечить дополнительные поставки, Вашингтон подумывал
и о партнерстве в нефтяном бизнесе ни более, ни менее как с Советским
Союзом. И Киссинджер занялся заключением сделки "баррель за бушель",
согласно которой Соединенные Штаты в обмен на свою пшеницу будут
импортировать советскую нефть. В октябре 1975 года в Москве были подписаны
предварительные договоренности. Вскоре после этого в Вашингтон прибыли
советские официальные представители для проведения, как оказалось, весьма
напряженных переговоров. Это был шанс Киссинджера одержать "победу" в его
политике американо-советской разрядки, которая встречала все большую
критику внутри страны и нуждалась в некоторых победах. К тому же это
означало бы "поражение" ОПЕК, несмотря на всю иронию использования
советской нефти, чтобы вырваться из-под ее власти.
После нескольких дней продолжительных обсуждений, в Вашингтоне наступил уик-
энд, и русские оказались без каких-либо определенных дел. Для небольшой
разрядки "Галф ойл", у которой имелись сделки по нефти с СССР, на
корпоративном самолете перебросила их в "Уолт Дисней уорлд". Во время
перелета во Флориду глава советской делегации рассказал, почему переговоры
идут так трудно: Киссинджер настаивает на максимальном придании им
гласности, желая поставить ОПЕК в затруднительное положение. Русские с
удовольствием бы продали свою нефть, они были бы рады не тратить твердую
валюту на покупку пшеницы, но сделка должна остаться если не секретной, то
уже по крайней мере полностью незамеченной - они не могут позволить себе у
всех на глазах подрывать позиции ОПЕК и национальные интересы стран
"третьего мира". Существовала также и проблема расчетов. Киссинджер
настаивал, чтобы американская пшеница оценивалась по мировым ценам, тогда
как советская нефть - на двенадцать или даже более процентов ниже мировых
нефтяных цен. На вопрос о причине такого неравенства американцы ответили,
что их пшеница имеет уже сформировавшийся рынок, а у советской нефти такого
рынка нет и чтобы его завоевать, СССР должен идти на скидки. В итоге сделка
не состоялась. Зато советские представители прекрасно провели время в
“Диснейленде”.
Стремление к стабильности цен ставило американцев на путь столкновения
с Ираном. Ведь именно шах был самым громогласным и влиятельным из ценовых
ястребов, и Соединенные Штаты периодически убеждали его изменить свою
ценовую политику. Однако стоило президенту Форду выступить с критикой
повышения цен, как шах не замедлил с ответным ударом. "Никто не может
диктовать нам. Никто не смеет грозить нам пальцем - в ответ мы сделаем то
же самое". Конечно, Иран не менее, чем Саудовская Аравия был политически и
экономически привязан к Соединенным Штатам. Тем не менее, когда
государственные министры, бизнесмены и торговцы оружием толпами прибывали в
Тегеран, и когда шах продолжал отчитывать западное общество за его слабости
и пороки и грозить ему всяческими бедами, некоторые в Вашингтоне задавались
вопросом, кто был чьим клиентом.
В начале семидесятых годов Никсон и Киссинджер дали шаху "карт-бланш"
в покупке американских систем вооружений, даже самых новейших, правда, за
исключением ядерных. Это входило в "стратегию двух атлантов", принятую в
целях обеспечения региональной безопасности после ухода Великобритании из
Персидского залива. Атлантами были Иран и Саудовская Аравия, но Иран, как
заметил один американский политик, был явно "главной опорой", и к середине
семидесятых годов на его долю приходилась половина всех продаж
американского оружия за границей. Неограниченная свобода закупок оружия
вызывала тревогу в министерстве обороны - с его точки зрения, Ирану нужна
была сильная армия, с обычными видами вооружений, а отнюдь не с
ультрасовременными системами, которые ему трудно освоить и которые могут
оказаться в руках у русских. Министр обороны Джеймс Шлесинджер лично
предупредил шаха, что у Ирана нет технических возможностей освоить такое
огромное число новых и сложных систем. "В Ф-15 он был просто влюблен", -
сказал Шлесинджер. И если шах обычно отмахивался от всех предупреждений, то
в отношении Ф-15 он послушался совета и отказался от его покупки.
Резкая критика шла и со стороны министра финансов Уильяма Саймона.
"Шах, - сказал он однажды, - просто помешан". Неудивительно, что шах
воспринял это как оскорбление, и Саймон быстро извинился: его слова были
вырваны из контекста, он говорил "помешан на нефтяных ценах", имея в виду
"был влюблен", как, например, иногда говорят "быть помешанным на теннисе
или гольфе". В это время американский посол в Тегеране был в отъезде, и
неприятная миссия объяснять значение слов Саймона досталась временному
поверенному. Он повторил извинения Саймона министру двора, на что тот
ответил, что "Саймон, возможно, и хороший торговец облигациями, но в нефти
он ничего не смыслит". А шах, как говорят, сказал, что он знает английский
язык не хуже министра финансов и отлично понимает "что именно имел в виду
мистер Саймон".
Все же при всех интригах и критике во время президентства Никсона и
Форда удерживался определенный консенсус. Иран был необходимым союзником,
игравшим главную роль в обеспечении безопасности на Ближнем и Среднем
Востоке, и престиж и влияние шаха никоим образом не следовало подрывать.
Помимо личного расположения к шаху, у Никсона, Форда и Киссинджера имелись
и стратегические расчеты. В 1973 году он не ввел нефтяное эмбарго для
Соединенных Штатов, а теперь мог сыграть ключевую роль в геополитической
стратегии. Саудовцы, говорил Киссинджер коллегам, это - "кошечки". А с
шахом можно обсуждать вопросы геополитики: ведь у Ирана и Советского Союза
общая граница.
В 1977 году с приходом в Белый дом Джимми Картера у шаха возникли
основания для беспокойства. По словам британского посла в Тегеране,
"расчетливый оппортунизм Никсона и Киссинджера гораздо больше устраивал
шаха";
теперь же два главных направления политики Картера - соблюдение прав
человека и ограничение на продажу оружия - непосредственно угрожали шаху.
Однако новая администрация сохранила прошаховскую ориентацию своих
предшественников. Как позднее писал Гари Сик, бывший при Картере советником
по ближневосточным вопросам в Совете национальной безопасности, "у
Соединенных Штатов не было готовой стратегической альтернативы сохранению
близких отношений с Ираном".
Сближению способствовало и изменение позиции шаха в вопросе о ценах на
нефть. К тому времени, когда Картер обосновался в Белом доме, шах уже
сомневался в необходимости дальнейшего повышения цен. Фанатичность и
эйфория, поток нефтедолларов и сам нефтяной бум разрушали структуру
иранской экономики и всего иранского общества. Результаты были уже налицо:
хаос, расточительство, инфляция, коррупция, а также усиление политической и
социальной напряженности, расширявшее ряды растущей оппозиции. Росло и
число противников насаждавшейся шахом Великой цивилизации.
В конце 1976 года шах удрученно подвел итоги: "Мы получили деньги, которые
не можем потратить". Деньги, теперь он был вынужден признать, не являются
лекарством, а скорее причиной бедствий страны. Повышение цен ему не
поможет, так что зачем затевать конфликт с Соединенными Штатами, особенно
теперь, когда с приходом Картера ему более, чем когда-либо, необходимо
укреплять отношения с Америкой?! На первых порах администрация Картера
решила следовать "наступательной тактике замораживания цен", как основной
линии в политике США. Но после визита в Тегеран в мае 1977 года
госсекретаря Сайруса Вэнса, заверившего шаха, что Соединенные Штаты вовсе
не намерены отказаться от поддержки Ирана, иранское правительство, к
удивлению всех экспортеров и даже собственных политиков, выступило за
сохранение умеренности цен на нефть. А во время неофициальной встречи с
министром финансов Майклом Блюменталем шах даже сказал, что Иран "не хочет,
чтобы его считали ястребом в политике цен". Понял ли шах тенденции
наметившихся на рынке перемен? И действительно ли главный "ценовой ястреб"
стал "голубем"?
В ноябре 1977 года шах отправился в Вашингтон для встречи с Картером.
В тот самый момент, когда шах прибыл в Белый дом, за оградой возникло
настоящее сражение между сторонниками и противниками шаха, главным образом
обучавшимися
| |  скачать работу |
Военная политика США и цена на нефть |
