Золотая Орда, ее государственный строй и формы господства над Русью
В ярлыке 1270-
1276 гг. называются и сборщики поплужного, причём оказывается, что эти
сборщики не ханские, а русских князей. От «числам» и вытекающей из него
обязанности платить дань избавлено было только духовенство. Такова была
политика татарских ханов по отношению к церкви, которую ханы совершенно
справедливо считали политической силой и использовали в своих интересах. И
ханы в этом отношении не ошиблись: публичная молитва духовенства о ханах
внедряла в массы мысль о необходимости подчинения татарской власти. Кроме
дани татары требовали от русского населения некоторых повинностей, без
которых татары не могли осуществлять своей власти. Как мы уже видели, с
покоренных земель татарские ханы требовали прежде всего денег и людей.
Освобождая духопенство от этих повинностей и платежей, ханы освобождали его
и от поставки воинов, подвод, ямской повинности. Для чего нужны были эти
воины, в одном из ярлыков объяснено достаточно вразумительно: «егда на
службу нашу с наших улусов повелим рать сбирати, где восхощем воевати, а от
соборные церкви и от Петра митрополита никто же да не взимает и от их людей
и от всего его причта. . .». Собирание воинов с покоренных народов - это
обычный прием татарской власти. Что касается других повинностей, где
применялась непосредственно людская сила, то здесь надо прежде всего
указать на ямскую повинность, которая, по-видимому, не сразу стала
натуральной. В первом известном нам ярлыке «ям» значит вид дани. Но
татарские ханы ввели и «ям» как повинность поставлять лошадей татарским
послам и чиновникам. В какой мере «ям» был новостью для Руси XIII в. -
решить не так просто. Киевские князья тоже нуждались в средствах сообщения,
и у нас есть ранние известия о них. Так, под 984 г. летописец говорит о
радимичах, что «они платят дань Руси, повоз везут, и до сего дне». В
объяснении этого текста существует разногласие. С. М. Соловьев считает, что
здесь речь идет о доставке радимичами дани в определенное место в отличие
от «полюдья». Владимирский-Буданов и Гурлянд полагают, что здесь разумеются
средства передвижения для военных дружин, княжеских данников и гонцов. В
Новгородской летописи под 1209 г. летописец, перечисляя обвинения,
предъявленные восставшей новгородской массой посаднику Дмитру, как
известно, стороннику владимиро-суздальского князя Всеволода III, очень
заинтересованного в постоянных сношениях, а следовательно - и средствах
сообщения с Новгородом, между прочим указывает: «повелеша. .. по купцем
виру дикую и повозы возити и все зло». Это место разъясняется при
сопоставлении его с обычной формулой договора Новгорода с князьями: «а
дворяном твоим по селом и купцов повозов не имати разве ратной вести».
Совершенно очевидно, что под повозом разумеется повинность поставки средств
передвижения. Корм, проводники и подводы в древнейших наших актах являлись
сбытыми повинностями населения. Отвечают за исполнение этих повинностей
мирские двинские власти - посадники, скотники, старосты. Но, конечно, это
еще не было «ямской гоньбой», т. е. организованной системой сообщения, где
заранее заготовлялись подводы для нужд проезжающих, хотя бы только по
государственным надобностям. Татары нуждались в средствах сообщения и
естественно должны были обратить большое внимание на ту сторону дела. Нет
оснований сомневаться в том, что татарская власть, очень заинтересованная в
улучшении средств сообщения к покоренной стране, внесла в их организацию и
нечто свое. Но было бы ошибкой думать, что до татар русские земли не имели
средств сообщения между собой и тем более внутри княжений. Этому допущению
противоречили бы все известные нам факты. Не следует преувеличивать также и
значение финансово-податной системы, якобы введенной у нас татарами. Мы уже
видели, что это не так. Наконец, сбор дани выполнялся татарскими
чиновниками сравнительно недолго. Уже с конца XIII в. эта обязанность была
возложена на русских князей. Они сами и по-своему должны были ее собирать и
доставлять в Орду. О том, как собиралась дань русскими князьями, у нас
имеются некоторые данные XIII и XIV вв. Имея в виду уже цитированный выше
ярлык хана Менгу-Тимура (1270—1276), где упоминаются «княжне писцы и
поплужницы и таможницы», и договорную грамоту 1388 г. великого князя
Дмитрия Ивановича Донского с двоюродным братом Владимиром Андреевичем. Все
князья должны посылать своих данщиков, но собранные суммы сдаются в казну
великого князя, который и является ответственным перед ханом за «выход».
Размеры «выхода» не были устойчивыми. С М. Соловьев думает, что русские
князья предложили ханам большую сумму, чем ту, которую доставляли
численники, т. е., другими словами, русские князья взяли дань на откуп на
выгодных для ханов условиях. Предположение более чем вероятное, так как
сдача на откуп дани практиковалась ханом и раньше, только откупщиками
первоначально были татары же. Сумма дани менялась в зависимости от
различных обстоятельств: то сами князья, конкурируя друг с другом из-за
великого княжения накидывали суммы, то ханы увеличивали эти суммы,
руководствуясь разными соображениями. Нам известны некоторые цифры.
Великий князь Владимир Дмитриевич платил «выход» в семь тысяч рублен,
Нижегородское княжество - полторы тысячи рублей и т. п. Но этими суммами
платежи ханам не исчерпывались. Приходилось платить иногда и особую
чрезвычайную дань, которую князья брали со своих бояр. Изменчивость размера
дани оговаривалась в между княжеских договорах. Не регулярно, но все же
постоянно русские князья возили в Орду ханам и ханшам и их близким дорого
стоящие подарки. Это тоже статья расхода, ложившаяся в конечном счете на
плечи тех же плательщиков всяких даней, т. е. на крестьянство и городскую
трудовую массу. Отсюда делаются понятны жалобы этих плательщиков на тяжесть
«выхода» и простеет их, доходящий до вооруженных восстаний. Мы уже видели
восстание в Новгороде 1259 г. «Мятеж велик» поднялся в виде протеста против
положения новгородцев в «число». Татарские баскаки испугались за свою жизнь
и потребовали от князя Александра Невского охраны: «дай нам сторожи, ать не
изобьют нас». «Чернь не хотеша дати числа», именно чернь, потому что она по
опыту знала, чем кончается распределение денежных повинностей. Через
несколько лет, в 1202 г., такая же история повторилась в Ростове, Суздале и
Ярославле. Составитель Лаврентьевской летописи совершенно открыто
сочувствует восставшим. Он утверждает, что бог на стороне протестующих
против «лютого томления бесурменьского». Татары нигде не меняли
общественного строя завоеванных земель, да и едва ли в силах были это
сделать. Если бы они даже и смогли навязать побежденным свой способ
производства, то этот способ производства не мог бы стать основанием для
бесклассового строя, потому что монгольское общество этого периода было уже
классовым. Факты, явно противоречащие этим соображениям, М. С. Грушевский
старается устранить при помощи своего собственного комментария. Например,
утверждение, что местное население после уничтожения татарами местных
эксплуататоров было «довольно своим положением», автору, конечно, трудно
примирить с сообщением Лаврентьевской летописи о том, что митрополит
Максим, «не терпя татарского насилия, оставя митрополию и збежа ис Киева, и
весь Киев разбежася», поэтому автор вынужден сделать замечание о том, что
это сообщение Лаврентьевской летописи «в значительной степени утрировано».
Однако сам М. С. Грушевский согласен с тем, что митрополит уехал из Киева
во Владимир вследствие «уменьшения доходов кафедры», но, по его мнению,
«уменьшение доходов само по себе еще нe может свидетельствовать о полном
упадке и бедственном состоянии земли». Одним словом, автору во что бы то ни
стало хочется доказать, что татарское завоевание не причинило Украине
ущерба и что часть Украины под этой новой властью даже много выиграла,
получив возможность жить особым общественным укладом, без местных
господствующих классов. Стремление умалить итоги военного погрома -
характерная особенность и другой работы того же автора. Имея в виду
«Историю Украины - Руси». Он здесь прямо говорит о том, что население
Украины было привычно к подобного рода нашествиям, - это были люди «под
трубами повиты, под шеломами взлелеяны», - что оно и в данном случае
спаслось бегством в леса, болота, овраги, пещеры и что татарский погром не
был для него столь трагичным. Доказательство этому М. С. Грушевский видит в
быстром оживлении Украины после татарской грозы. Однако и он признает, что
это оживление уже не могло воскресить прежнего Киева. Итак, кроме не очень
ясного летописного замечания относительно своеобразных (и то, может быть,
лишь на краткий период военных действии) отношений Волховской земли к
татарам, у нас нет никаких данных для утверждения, будто часть земель
бывшего Киевского государства вошла в состав Золотой Орды, оказалась в
сфере ее непосредственной эксплуатации. Все данные последовавшего за
завоеванием времени говорят о другом: все русские земли стали в зависимость
от татарского хана через своих местных представителей власти.
Прошло первое, самое тяжелое время внедрения ханской власти в русскую
жизнь. Князья, бояре, купечество,
| |  скачать работу |
Золотая Орда, ее государственный строй и формы господства над Русью |
