Афганистан в конце XX в
адения цен на нефть. В отличие от нефти и других
сырьевых продуктов, цена за транзит величина почти всегда постоянная.[39]
Все усилия Турции в девяностых годах сконцентрировались на
лоббировании идеи так называемого “транскавказского коридора” через
территории Азербайджана, Грузии и далее до турецкого порта Джейхан на
Средиземном море. Этот вариант является в конце девяностых наиболее
приоритетным как в частности для западных компаний, работающих на Каспии,
так и для геополитических интересов Запада в регионе в целом. Турция
понесла тяжелые экономические потери в связи с продолжающейся до сих пор
блокадой Ирака после акции Саддама Хуссейна в Кувейте и последовавшей за
этим войны в Персидском заливе. “Транскавказский коридор” должен в какой-то
мере компенсировать Анкаре потери от транзита иракской нефти до все того же
порта Джейхан.[40]
К плюсам Ирана можно отнести его выгодное географическое положение.
Через территорию этой страны проходит самый короткий путь из региона
Центральной Азии и зоны Каспия к открытым морям. Однако экономическая
целесообразность дезавуируется определенной политической изоляцией
существующего в Иране режима. Неприятие со стороны, в первую очередь, США
любой идеи сотрудничества с Тегераном делает перспективы Ирана получить
контроль над основным грузопотоком из Центральной Азии весьма
проблематичными. В то же время, это делает Иран объективным союзником
России в геополитическом соперничестве за влияние в регионе.
Иран и Россия заинтересованы друг в друге, по меньшей мере, в двух
вопросах - в определении правового статуса Каспия и сохранении
дефрагментации Афганистана. На Каспии, Москва и Тегеран вплоть до лета 1998
года, времени подписания российско-казахстанского соглашения о разделе дна
Каспийского моря, совместными усилиями вполне успешно блокировали
определение правового статуса Каспия и, тем самым, создавали правовые
трудности для начала широкомасштабных работ на шельфе моря.
В основе сближения позиций Ирана и России в Афганистане и Таджикистане
лежит стремление не допустить реализации идеи открытия транспортного
коридора из Центральной Азии в южном направлении. Россия и Иран объективно
выступают конкурентами любых иных вариантов существования транспортных
путей из Центральной Азии, проходящих мимо их территории. Главным
инструментом решения этой задачи является поддержка сил антиталибского
альянса, главные составляющие которого, шииты-хазарейцы и таджики
Раббани/Масуда, поддерживают тесные отношения, соответственно, с Тегераном
и Москвой. В этом смысле мирное урегулирование в Таджикистане летом 1997
года между правительством этой страны и отрядами Объединенной таджикской
оппозиции, достигнутое при посредничестве России и Ирана, явилось частью
координации усилий Москвы и Тегерана по укреплению позиций антиталибского
альянса в Северном Афганистане.
В самом невыгодном положении в сравнении с Турцией и Ираном в
результате завершения войны в Афганистане против советского присутствия и с
последующим разделениемэтой
страны на районы, контролируемые враждующими группировками, оказался
Пакистан. Все время войны Пакистан пользовался преимуществами форпоста
западной цивилизации против советской экспансии в Афганистан. Прежде всего,
это выражалось в серьезных западных вливаниях в экономику страны, поставках
современной военной техники и в целом поддержке пакистанской армии, а также
контроле Исламабада над распределением военной и материальной помощи
моджахедам и миллионам афганских беженцев. С учетом масштабов и
продолжительности афганской войны, количество дивидендов, материальных и
геополитических, полученных Пакистаном, было весьма значительно. Во многом
благодаря статусу стратегического союзника США во время войны в
Афганистане, Пакистан обеспечивал паритет сил со своим давним региональным
противником - Индией.
С распадом Советского Союза, с изменением геополитической обстановки в
мире и в регионе Пакистан потерял былые преимущества своего положения. В
начале девяностых стали сказываться сложности географического расположения
Пакистана. Пакистан стал объективно заинтересован в дополнительных
источниках обеспечения собственного экономического и военного развития. Не
обладая значительными сырьевыми ресурсами и не имея достаточно развитой
промышленности, находясь между Ираном и недружественной Индией, Пакистан,
безусловно, стремится сделать ставку на свое географическое положение,
перераспределив на себя часть грузовых потоков для стран Центральной Азии,
а также используя их как рынок сбыта для своей продукции. Контроль над
транспортным коридором в богатые природными ресурсами страны Центральной
Азии должен существенно укрепить геополитическое положение Пакистана. На
пути возможной реализации этих планов также стоит раздираемый войной
Афганистан.
Для Пакистана растущее геополитическое значение ННГ Центральной Азии в
быстро изменяющемся мире стало дополнительным стимулом попытаться
восстановить историческую традицию экономических контактов и политических
взаимодействий вдоль линии Центральная Азия - Афганистан - Пакистан -
Индия, прерванную, как известно, в ходе событий ХIХ - ХХ веков. Сначала
феодальные государства Центральной Азии и Британской Индии потеряли
политическую самостоятельность в ходе колониальной экспансии Российской и
Британской империй. Затем, в результате революции 1917 года в России, вновь
образованное государство СССР полностью прервало экономические и культурные
контакты между сообществами советской Средней Азии и остальным миром южнее
границ бывшего СССР.
После распада СССР выяснилось, что для поддержания новой системы
региональной безопасности стран Центральной Азии нуждаются в сохранении
системной целостности занимаемого ими геополитического пространства, в
котором они существуют с момента укрепления советской власти на южных
границах региона в пределах бывшей Российской империи. Интенсивные контакты
с внешним миром объективно могли привести к дезинтеграции политических и
социальных систем, вновь образованных стран Центральной Азии. С этой точки
зрения, элиты Центральной Азии продолжали рассматривать Афганистан в
качестве буфера, ограждающего их от нежелательного влияния извне.
Исходя из этого, перед Пакистаном встала сложная геополитическая
задача. Необходимо было “прорубить окно” в Центральную Азию. При этом, не
испортив отношений с Центральной Азии, которые, вполне очевидно, были не
готовы отказаться от режима изоляции зоны афганского конфликта, как
наиболее важного фактора региональной безопасности.
Открытие транспортных коридоров в Центральную Азию требовало от
Пакистана обеспечения их безопасности. Для этого было необходимо закончить
гражданскую войну в Афганистане, с тем, чтобы обеспечить приход к власти
авторитетного правительства, способного преодолеть дефрагментацию страны.
После многолетней войны такую задачу можно было решить только военной
силой. Разделение Афганистана и степень разрушения достижений модернизации
и государственных институтов в результате гражданской войны делали
невозможным восстановление единства страны путем простого усиления одной из
военно-политических группировок.[41]
То, что было вполне реальным перед падением прокоммунистического
режима в Кабуле весной 1992 года и сразу после него, стало полностью
невозможным к лету 1994 года. Весной 1992 года усиление партий Пешаварского
альянса в союзе с умеренными пуштунами из просоветской Народно-
демократической партии Афганистана (НДПА) могло бы привести к формированию
в стране единого авторитетного правительства, основанного на доминировании
этнических пуштунов. Это означало бы завершение войны и преемственность
основных государственных институтов и достигнутых результатов модернизации.
Однако воссоздание единого государства Афганистан с доминированием
пуштунов в 1992 году для Исламабада было нежелательным. Так как в этом
случае не обеспечивалось главное условие пакистанской внешней политики в
отношении Афганистана - полная подконтрольность Исламабаду любого
правительства в Кабуле. Тем более, что в 1991 году самый влиятельный
политический деятель Пешаварского альянса, протеже пакистанской армии и
разведки Хекматиар дал основания сомневаться в своей лояльности
пакистанской внешней политике. Во время войны в Персидском заливе Хекматиар
поддержал действия Саддама Хуссейна. В то время, как официальный Исламабад
принял участие в войне на стороне антииракской коалиции, послав в Залив 11
тысяч солдат. Поэтому в апреле 1992 года победа Хекматиара в частности и
Пешаварского альянса, в общем, не отвечала пакистанским геополитическим
интересам.
Придя к осознанию необходимости открытия транспортных коридоров на
север и отдавая себе, отчет в сложности поставленной задачи, Исламабад
начал предпринимать меры для поиска путей решения возникшей проблемы. По
объективным причинам, было невозможно сделать ставку на уже действующую в
Афганистане военно-политическую группировку. Нереально было и прямое
военное вмешательство пакистанской армии для наведения порядка в соседней
стране. В этом случае, можно было увязнуть в Афганистане и наверняка
спровоцировать нежелательную напряженность в отношениях с ННГ Центральной
Азии. Пакистану необходимо было радикальным военным путем решить проблему
войны в Афганистане, обеспечить приход к власти в стране подконтрольного
Исламабаду режима, открыть транспортные коридоры на север и сохранить при
этом дружеские отношения со странами в Центральной Азии.
Поставленная в Исламабаде задача вполне совпадала с концепцией
множественности путей транспортировки природных ресурсов и других грузов из
региона Центральной Азии. Преодоление географической изоляции региона,
например, для Запада означало снижение степени российского влияния на ННГ
Центральной Азии. Для ННГ Центральной Азии
| |  скачать работу |
Афганистан в конце XX в |
