Богослужение
отношению к определенной категории усопших (заметим: выходит по логике
автора, что если мы будем обращаться со словами: молись о нас - к усопшим
членам Церкви независимо, были ли они благочестивыми по своей вере и жизни
или были христианами только по имени, то это вполне соответствует духу
Церкви; а если к тем, кто всей своей подвижнической жизнью или мученической
смертью засвидетельствовал свою веру, то это уже снижение духа Церкви -
прот. М.П.). С IV века, - продолжаем выдержку из книги, - в Церкви
возникает сначала бытовое, практическое, а затем уже и теоретическое,
богословское, восприятие святых, как особых ходатаев пред Богом, как
посредников между людьми и Богом. (Совершенно протестантский подход,
неожиданный у православного богослова. Достаточно прочесть у апостола
Павла, как он просит тех, кому пишет, быть ходатаями за него и посредниками
перед Богом, чтобы он был возвращен к ним из заключения и чтобы мог
посетить их; у апостола Иакова: "много может молитва праведного"; в книге
Иова: "пусть Иов помолится о вас" - прот. М.П.)... В этом, - продолжает
автор, - ходатайственном восприятии меняется первоначальный
христоцентрический смысл почитания святых. В раннем предании мученик или
святой есть, превыше всего и прежде всего, свидетель новой жизни и поэтому
образ Христа"... Чтение мученических актов в первохристианской Церкви имело
целью "показать присутствие и действие Христа в мученике, то есть
присутствие в нем "новой жизни", а не в том, чтобы прославить святого... Hо
в новом ходатайственном восприятии святого центр тяжести перемещается.
Святой есть ходатай и помощник... чествование святых включается в категорию
праздника", с целью "приобщить верующих священной силе данного святого, его
особой благодати... Святой присутствует и как бы является в своих мощах или
иконе, и смысл его празднования в том, чтобы через восхваление его и
прикосновение к нему получить освящение (?), что и составляет, как мы
знаем, главное содержание мистериального литургического благочестия".
Hеблагоприятна и литературная оценка автором книги литургического
материала, относящегося к почитанию святых. Читаем: "Известно, какую роль в
развитии христианской агиографии сыграла усвоенная ею форма панегириков...
Именно эта условная риторическая форма торжественного восхваления и
определила почти целиком литургические тексты, относящиеся к почитанию
святых. В наших Минеях не может не поразить риторичность и, главное,
"безличность" бесчисленных последований святым, причем черты эти
сохраняются даже и тогда, когда жизнь святого хорошо известна и могла бы
дать богатейший материал для вдохновенной "дидактики". Если жития святых
рассчитаны, главным образом, на то, чтобы поразить воображение читателя
чудесами, ужасами и т.д., то материал литургический состоит почти
исключительно из восхвалений и просьб" (стр. 213-26).
Полагаем, что нет надобности детально разбирать весь этот длинный ряд
утверждений автора, так часто утрирующий формы нашего почитания святых. Hас
удивляет, что православный автор становится в линию неправославных
обозревателей православного благочестия, неспособных вникнуть в чуждую им
психологию. Сделаем лишь краткие замечания. Чествование святых включается в
категорию праздников потому, что в святых прославляется Христос, о чем
постоянно и ясно говорится в песнопениях и в других обращениях к ним; ибо
святыми исполнен завет апостола: "да вселится в вас Христос". Прикасаемся
мы к иконе святого или к мощам руководимые не расчетом получить освящение
от них, или некую силу, особую благодать, а естественным желанием выразить
действием свое почитание, свою любовь к святому.
Впрочем, дыхание святости, благодатности мы воспринимаем в разнообразных
формах: все вещественное, напоминающее нам о священной сфере, все, что
отвлекает наше сознание хотя бы на момент от суеты мiра и направляет к
мысли о назначении нашей души и благотворно действует на нее, на наш
нравственный строй, будет ли то икона, антидор, освященная вода, частица
мощей, часть облачения, принадлежавшего святому, благословение крестным
знамением - все это для нас священно, ибо, как видим на опыте, способно
благоговейно настраивать и будить душу. И для такого отношения к осязаемым
предметам мы имеем прямое оправдание в Священном Писании, в сказании о
кровоточивой, прикоснувшейся к одежде Спасителя, о целительном действии
частей одежды апостола Павла и даже тени апостола Петра.
Причина кажущейся трафаретности в церковно-песненном творчестве, в
частности, в гимнах святым кроется не в умственной бедности и не в духовной
элементарности песнотворцев. Мы видим, что во всех областях церковного дела
господствует канон - образец: и в церковных напевах (самоподобны и
подобны), и в построении песнопений, и в иконописи. В песнопениях
характерна типизация, соответствующая принадлежности святого к
определенному сонму: святителей, преподобных и др. Hо при ней есть всегда
элемент индивидуализации, так что нельзя сказать о безличности образов
святых. Очевидно, Церковь имеет достаточные психологические мотивы для
такого изображения.
Что касается просьб к святым, то они почти исключительно имеют предметом их
молитвы о нашем спасении.
Предосудительно ли это? Понижение ли здесь духа церковного? Так молился о
своих духовных чадах апостол Павел: "Молим Бога, чтобы вы не делали
никакого зла"; "о сем то и молимся, о вашем совершенстве". Если в молитвах,
особенно на молебнах, просим об охране от общественных бедствий и об
общественных нуждах, то и это естественно; да эти молебны и не входит в
состав Типикона.
Закончим наш обзор вопросом второстепенного значения, а именно, о церковных
праздниках, как они представлены в книге. Автор соглашается с западным
историком-литургистом, что для древних христиан не было различия между
церковными праздниками и буднями, и говорит словами этого историка:
"крещение вводит в единый праздник - в вечную Пасху, в день восьмой...
Праздников нет, ибо все стало праздником" (стр. 197). Hо с началом
мистериальной эпохи это чувство теряется. Праздники умножаются, с ними
умножаются и будни (как раз то по Типикону и нет "будней", так как
ежедневно положен весь круг служб церковных), теряется связь с
литургическим самосознанием ранней Церкви, вводится случайность в
соединение праздников между собой и с "христианским годом" (стр. 208).
Автор дает примеры. "Возникновение праздника Преображения Господня 6
августа не имеет другой причины, кроме той, что это дата освящения трех
храмов на Фаворской горе". Тогда как в древности, по утверждению автора,
это воспоминание было связано с Пасхой, на что указывают и слова кондака:
"да егда Тя узрят распинаема"... Даты Богородичных праздников, по словам
автора, случайны. "Празднование Успения 15 августа восходит к освящению
храма в честь Божией Матери между Вифлеемом и Иерусалимом, и таково же
происхождение дат 8 сентября (Рождества Пресвятой Богородицы) и 21 ноября
(Входа Ея в храм). Вне Богородичного цикла, по такому принципу возникает
праздник Воздвижения Креста (связанный с освящением Гроба Господня) и
Усекновение главы Иоанна Крестителя 29 августа (освящение храма Предтечи в
бывшей Самарии-Севастии)" (стр. 202-203).
В этих справках автора характерный показатель доверия к западным выводам,
вопреки, как мы полагаем, простому выводу из порядка церковно-
богослужебного года. Церковный византийский год начинается 1 сентября.
Первый праздник в году соответствует началу новозаветной истории -
Рождество Пресвятой Богородицы; последний большой праздник церковного года
в последнем его месяце - Успение Божией Матери. Это последовательно и
логично. Праздник Преображения Господня приходится на начало августа,
несомненно, потому, что чтение евангельских зачал приблизилось к этому
времени к повествованию евангелиста Матфея о преображении Господнем, и
воспоминание этого знаменательного евангельского события выделено в особый
праздник. Что же касается слов в кондаке Преображения: "да егда Тя узрят
распинаема", то они соответствуют словам Господа, сказанным ученикам за
шесть дней до преображения на горе и повторенным непосредственно после
преображения: "с того времени Иисус начал открывать ученикам Своим, что Ему
должно идти в Иерусалим и много пострадать от старейшин и первосвященников
и книжников и быть убиту и в третий день воскреснуть" (Мф. 16, 21; 17, 9,
22). Поэтому Церковь, согласно с Евангелием, за 6 дней до Преображения
начинает пение катавасии "Крест начертав Моисей" (может быть, с этим
связано и изнесение Креста 1 августа), а через 40 дней после праздника
Преображения совершает воспоминание крестных страданий и смерти Господа в
день Воздвижения Честнаго Креста Господня. И назначение времени этого
праздника едва ли случайно: время это совпадает, как и у праздника
Преображения, с приближением евангельского чтения на литургии о крестных
страданиях и смерти Господа. Вот один из примеров, показывающих, что
богослужебный уклад в Типиконе отличается последовательностью,
гармоничностью и обоснованностью.
Если в церковном календаре предс
| | скачать работу |
Богослужение |