Главная    Почта    Новости    Каталог    Одноклассники    Погода    Работа    Игры     Рефераты     Карты
  
по Казнету new!
по каталогу
в рефератах

Богослужение

отношению к определенной  категории  усопших  (заметим:  выходит  по  логике
автора, что если мы будем обращаться со словами: молись о нас  -  к  усопшим
членам Церкви независимо, были ли они благочестивыми по своей вере  и  жизни
или были христианами только по  имени,  то  это  вполне  соответствует  духу
Церкви; а если к тем, кто всей своей подвижнической жизнью или  мученической
смертью засвидетельствовал свою веру, то это  уже  снижение  духа  Церкви  -
прот. М.П.). С  IV  века,  -  продолжаем  выдержку  из  книги,  -  в  Церкви
возникает сначала  бытовое,  практическое,  а  затем  уже  и  теоретическое,
богословское,  восприятие  святых,  как  особых  ходатаев  пред  Богом,  как
посредников  между  людьми  и  Богом.  (Совершенно  протестантский   подход,
неожиданный  у  православного  богослова.  Достаточно  прочесть  у  апостола
Павла, как он просит тех, кому пишет, быть ходатаями за него и  посредниками
перед Богом, чтобы он  был  возвращен  к  ним  из  заключения  и  чтобы  мог
посетить их; у апостола Иакова: "много может молитва  праведного";  в  книге
Иова: "пусть Иов помолится о вас" - прот.  М.П.)...  В  этом,  -  продолжает
автор,    -    ходатайственном    восприятии     меняется     первоначальный
христоцентрический смысл почитания святых. В  раннем  предании  мученик  или
святой есть, превыше всего и прежде всего, свидетель новой жизни  и  поэтому
образ Христа"... Чтение мученических актов в первохристианской Церкви  имело
целью  "показать  присутствие  и  действие  Христа  в  мученике,   то   есть
присутствие в нем "новой жизни", а не в том, чтобы прославить святого...  Hо
в новом  ходатайственном  восприятии  святого  центр  тяжести  перемещается.
Святой есть ходатай и помощник... чествование святых включается в  категорию
праздника", с целью "приобщить верующих священной силе данного святого,  его
особой благодати... Святой присутствует и как бы является в своих мощах  или
иконе, и смысл его  празднования  в  том,  чтобы  через  восхваление  его  и
прикосновение к нему получить  освящение  (?),  что  и  составляет,  как  мы
знаем, главное содержание мистериального литургического благочестия".

Hеблагоприятна  и   литературная   оценка   автором   книги   литургического
материала, относящегося к почитанию святых. Читаем: "Известно, какую роль  в
развитии христианской агиографии сыграла усвоенная ею  форма  панегириков...
Именно  эта  условная  риторическая  форма  торжественного   восхваления   и
определила почти  целиком  литургические  тексты,  относящиеся  к  почитанию
святых. В наших  Минеях  не  может  не  поразить  риторичность  и,  главное,
"безличность"   бесчисленных   последований   святым,   причем   черты   эти
сохраняются даже и тогда, когда жизнь святого хорошо  известна  и  могла  бы
дать богатейший материал для вдохновенной  "дидактики".  Если  жития  святых
рассчитаны, главным образом, на  то,  чтобы  поразить  воображение  читателя
чудесами,  ужасами  и  т.д.,  то  материал   литургический   состоит   почти
исключительно из восхвалений и просьб" (стр. 213-26).

Полагаем, что нет  надобности  детально  разбирать  весь  этот  длинный  ряд
утверждений автора, так часто утрирующий формы нашего почитания святых.  Hас
удивляет,  что  православный  автор  становится   в   линию   неправославных
обозревателей православного благочестия, неспособных вникнуть  в  чуждую  им
психологию. Сделаем лишь краткие замечания. Чествование святых включается  в
категорию праздников потому, что  в  святых  прославляется  Христос,  о  чем
постоянно и ясно говорится в песнопениях и в других обращениях  к  ним;  ибо
святыми исполнен завет апостола: "да вселится в  вас  Христос".  Прикасаемся
мы к иконе святого или к мощам руководимые не  расчетом  получить  освящение
от них, или некую силу, особую благодать, а естественным  желанием  выразить
действием свое почитание, свою любовь к святому.

Впрочем, дыхание святости, благодатности  мы  воспринимаем  в  разнообразных
формах: все вещественное, напоминающее  нам  о  священной  сфере,  все,  что
отвлекает наше сознание хотя бы на момент  от  суеты  мiра  и  направляет  к
мысли о назначении нашей  души  и  благотворно  действует  на  нее,  на  наш
нравственный строй, будет ли то икона,  антидор,  освященная  вода,  частица
мощей, часть  облачения,  принадлежавшего  святому,  благословение  крестным
знамением - все это для нас священно, ибо,  как  видим  на  опыте,  способно
благоговейно настраивать и будить душу. И для такого отношения  к  осязаемым
предметам мы имеем прямое оправдание  в  Священном  Писании,  в  сказании  о
кровоточивой, прикоснувшейся к  одежде  Спасителя,  о  целительном  действии
частей одежды апостола Павла и даже тени апостола Петра.

Причина  кажущейся  трафаретности   в   церковно-песненном   творчестве,   в
частности, в гимнах святым кроется не в умственной бедности и не в  духовной
элементарности песнотворцев. Мы видим, что во всех областях церковного  дела
господствует  канон  -  образец:  и  в  церковных  напевах  (самоподобны   и
подобны),  и  в  построении  песнопений,  и  в  иконописи.   В   песнопениях
характерна   типизация,    соответствующая    принадлежности    святого    к
определенному сонму: святителей, преподобных и др. Hо при  ней  есть  всегда
элемент индивидуализации, так  что  нельзя  сказать  о  безличности  образов
святых. Очевидно,  Церковь  имеет  достаточные  психологические  мотивы  для
такого изображения.

Что касается просьб к святым, то они почти исключительно имеют предметом  их
молитвы о нашем спасении.

Предосудительно ли это? Понижение ли здесь духа церковного?  Так  молился  о
своих духовных  чадах  апостол  Павел:  "Молим  Бога,  чтобы  вы  не  делали
никакого зла"; "о сем то и молимся, о вашем совершенстве". Если в  молитвах,
особенно на молебнах,  просим  об  охране  от  общественных  бедствий  и  об
общественных нуждах, то и это естественно; да эти  молебны  и  не  входит  в
состав Типикона.

Закончим наш обзор вопросом второстепенного значения, а именно, о  церковных
праздниках, как они представлены  в  книге.  Автор  соглашается  с  западным
историком-литургистом, что для  древних  христиан  не  было  различия  между
церковными  праздниками  и  буднями,  и  говорит  словами  этого   историка:
"крещение вводит в единый праздник -  в  вечную  Пасху,  в  день  восьмой...
Праздников  нет,  ибо  все  стало  праздником"  (стр.  197).  Hо  с  началом
мистериальной эпохи это  чувство  теряется.  Праздники  умножаются,  с  ними
умножаются и будни  (как  раз  то  по  Типикону  и  нет  "будней",  так  как
ежедневно  положен  весь   круг   служб   церковных),   теряется   связь   с
литургическим  самосознанием   ранней   Церкви,   вводится   случайность   в
соединение праздников между собой  и  с  "христианским  годом"  (стр.  208).
Автор  дает  примеры.  "Возникновение  праздника  Преображения  Господня   6
августа не имеет другой причины, кроме той,  что  это  дата  освящения  трех
храмов на Фаворской горе". Тогда как в  древности,  по  утверждению  автора,
это воспоминание было связано с Пасхой, на что указывают  и  слова  кондака:
"да егда Тя узрят распинаема"... Даты  Богородичных  праздников,  по  словам
автора, случайны. "Празднование Успения  15  августа  восходит  к  освящению
храма в честь Божией Матери между  Вифлеемом  и  Иерусалимом,  и  таково  же
происхождение дат 8 сентября (Рождества Пресвятой Богородицы)  и  21  ноября
(Входа Ея в храм). Вне Богородичного цикла,  по  такому  принципу  возникает
праздник Воздвижения  Креста  (связанный  с  освящением  Гроба  Господня)  и
Усекновение главы Иоанна Крестителя 29 августа (освящение храма  Предтечи  в
бывшей Самарии-Севастии)" (стр. 202-203).

В этих справках автора характерный показатель доверия  к  западным  выводам,
вопреки,  как  мы   полагаем,   простому   выводу   из   порядка   церковно-
богослужебного года.  Церковный  византийский  год  начинается  1  сентября.
Первый  праздник  в  году  соответствует  началу  новозаветной   истории   -
Рождество Пресвятой Богородицы; последний большой праздник  церковного  года
в последнем его месяце  -  Успение  Божией  Матери.  Это  последовательно  и
логично.  Праздник  Преображения  Господня  приходится  на  начало  августа,
несомненно, потому, что  чтение  евангельских  зачал  приблизилось  к  этому
времени к повествованию  евангелиста  Матфея  о  преображении  Господнем,  и
воспоминание этого знаменательного евангельского события выделено  в  особый
праздник. Что же касается слов в кондаке Преображения:  "да  егда  Тя  узрят
распинаема", то они соответствуют  словам  Господа,  сказанным  ученикам  за
шесть дней до преображения  на  горе  и  повторенным  непосредственно  после
преображения: "с того времени Иисус начал открывать ученикам Своим, что  Ему
должно идти в Иерусалим и много пострадать от старейшин  и  первосвященников
и книжников и быть убиту и в третий день воскреснуть" (Мф. 16,  21;  17,  9,
22). Поэтому Церковь, согласно с  Евангелием,  за  6  дней  до  Преображения
начинает пение  катавасии  "Крест  начертав  Моисей"  (может  быть,  с  этим
связано и изнесение Креста 1 августа),  а  через  40  дней  после  праздника
Преображения совершает воспоминание крестных страданий и  смерти  Господа  в
день Воздвижения  Честнаго  Креста  Господня.  И  назначение  времени  этого
праздника  едва  ли  случайно:  время  это  совпадает,  как  и  у  праздника
Преображения, с приближением евангельского чтения  на  литургии  о  крестных
страданиях и  смерти  Господа.  Вот  один  из  примеров,  показывающих,  что
богослужебный   уклад    в    Типиконе    отличается    последовательностью,
гармоничностью и обоснованностью.

Если  в  церковном   календаре   предс
12345След.
скачать работу

Богослужение

 

Отправка СМС бесплатно

На правах рекламы


ZERO.kz
 
Модератор сайта RESURS.KZ