Бургундия в поисках самоидентификации (1363-1477 гг.)
производство ткани в окрестных деревнях,[128] но бесполезно. Упадок Ипра
характерен, так как город процветал исключительно благодаря суконной
промышленности. Другие города Фландрии еще держались: Брюгге благодаря
своим гаваням и банковскому делу, Гент – благодаря своему хлебному
складу.[129]
Брюгге в данный период являлся одним из самых оживленных портов
Запада. Он стоял на пересечении торговых путей: с севера – английских,
немецких, скандинавских товаров; с юга – испанских, французских,
итальянских. Важность Брюгге в европейской торговле доказывается тем, что
Венеция ежегодно направляла торговую эскадру на север, главной целью
которой был Брюгге. В течение XIV-XV вв. Брюгге служил посредником в
торговле между итальянскими городами и северной Европой. В связи с этим
город использовался как перевалочный пункт. С севера шло сырье, Италия
поставляла восточные товары, Англия – шерсть, олово и свинец, Германия –
хлеб, вино и металлы. В XIV - XV в. в списках товаров, следующих через
Брюгге, упоминается 34 страны, в том числе Россия и Татария. Но все же
главным предметом торговли было сукно, в торговле шерстяными тканями и
полуфабрикатами Брюгге был несомненным лидером.[130]
Но в первой трети XV в. проявляется интересная тенденция: чем больше
увеличивалась торговля Фландрии, тем больше купечество Брюгге сокращало
свою активную торговую деятельность. Это объясняется одной особенностью
средневекового городского права. Иностранные купцы не имели права торговать
непосредственно между собой. Для этого было необходимо посредничество
маклера из местных купцов.[131] Для последних это было очень выгодно и
доставляло гораздо более легкий и верный заработок, чем опасное
странствование с товаром, связанное со всякими неприятными неожиданностями.
И выгодные обстоятельства позволяли купцам Брюгге оставаться исключительно
при своих доходных комиссионных сделках. До тех пор, пока товары
подвозились во Фландрию большей частью с юга, из Италии, Франции, Германии
речным транспортом, брюггцы сами должны были озаботиться их доставкой в
Англию и северные страны. Для этого у них существовал обширный торговый
флот. Но как только морское судоходство стало более значимым, и в других
странах появился свой флот, Брюгге перестал транспортировать. Брюгге
перешел к транзитной торговле, корабли, привозившие в город товары с
севера, из Англии, Италии, разгрузившись, принимали местный груз и везли
его назад. Торговцы Брюгге сознательно забросили свой флот, так как это
было хлопотно, а дома имелся более легкий и стабильный источник дохода.
Именно поэтому город отказался стать членом Немецкой Ганзы.[132] Брюгге
слишком дорожил своей самостоятельностью и хорошо знал, что многое нужно
будет принести в жертву, если ему придется вступить в союз. Национальные
соображения не играли никакой роли, так как другой город Фландрии, Динан,
пользовался флагом Ганзы в своей торговле.[133]
Каталог товаров, служивших предметом торговли в Брюгге, очень велик,
но в нем нет ничего принципиально нового по сравнению, например, с
шампанскими ярмарками. Расцвет фламандской торговли обусловлен иными
причинами. Прежде всего, тут действовали географические условия, которые
делали из Брюгге “северную Венецию”. Но были и другие.
Известно, что мудрая правительственная торговая политика часто наперекор
городам, связанным жесткими цеховыми ограничениями, помогала достичь
отличных результатов. Фландрии посчастливилось найти правителей, которые
повели по отношению к иностранным купцам не такую политику, которую
требовали традиционные нормы городского права. Бургундским герцогам лишь
осталось следовать наработкам фландрских графов, которым удалось провести
важные меры, несмотря на сопротивление городов. Они уменьшают торговые
пошлины, смягчают неудобства “складочного права“, приглашают иностранцев
селиться и основывать конторы в городах, облегчают положение неоплатных
должников из иностранцев.[134] В общем, делают все, что в данных условиях
было в их власти, чтобы превратить Фландрию и Брюгге в центр международной
торговли. И это им удается. В XIV – XV в. в Брюгге находятся фактории
(более шестнадцати складов) немецких, испанских, баскских, каталонских,
арагонских, итальянских, сицилийских[135] и пр. купцов.
Другое условие, приведшее Брюгге к расцвету – это упадок шампанских
ярмарок. Большая часть клиентуры перешла в Брюгге, и традиционные местные
ярмарки превратились в более значимый центр европейской торговли, чем
шампанские. Все крупные итальянские банкирские фирмы (Перуцци, Альберти,
Барди, Скали, Медичи и др.) завели там свои отделения, и Брюгге стал не
только самым крупным по оборотам[136] торговым городом Европы, но и одним
из самых важных центров кредитных операций. Когда пали шампанские ярмарки,
итальянцем нужен был центр, где было удобно сводить счета, и куда было
удобно приурочивать платежи по векселям, и еще немаловажным была личная
безопасность бизнесменов и гарантии правительства. Бургундские герцоги
удовлетворяли данные условия, и итальянцы остановились на Брюгге. Но Брюгге
не был единственным центром деятельности итальянцев во Фландрии.
Итальянские менялы открывали представительства не только в крупных, но и в
мелких торговых городах. Объясняется это международным характером
фламандской торговли, которая не могла обойтись без посредников.
Суконный кризис, который поразил Фландрию, не следует считать гибелью
всей Нидерландской промышленности. Брабантские города - Мехелен, Брюссель,
Антверпен – были спасены благодаря экономической политике Бургундских
герцогов. Иоанн Бесстрашный и Филипп Добрый энергично борются с кризисом.
Они запрещают ввоз английского сукна, хотя сама многочисленность эдиктов
указывает на то, что они не особо соблюдались.[137] Правда, нужно учесть,
что герцоги и не могли особенно настаивать на запретах, потому что, спасая
безнадежную фламандскую промышленность, легко могли убить нарождающуюся
брабантскую торговлю. Английские купцы вели постоянную торговлю на
бергенской и антверпенской ярмарках, и в торговой столице Брабанта уже с
1442 г. отмечается многочисленное английское население.[138]
Выше изложено, как постепенно Брюгге клонился к упадку, но все же до
смерти Карла Смелого он оставался главным финансовым центром северной
Европы, и это спасло город от окончательной гибели. Все крупные итальянские
фирмы имели в Брюгге филиалы, да и торговля продолжала оставаться важной
чертой города. Еще в 1457 г. в порту находилось три венецианские галеры,
один португальский, два испанских корабля, шесть шотландских, 42 английских
каравеллы, 12 гамбургских суден, четыре китобоя, не считая рыболовных
баркасов.[139]
С середины XV в. увеличиваются отчасти по экономическим, отчасти по
политическим, в связи с направлением политики Бургундских герцогов,
причинам отношения с Пиренейским полуостровом. Но Брюгге лишь до тех пор
представлял интерес для южан, пока он был транзитным пунктом для северных
товаров. А северные купцы постепенно стали покидать Брюгге. К 1450 г.
исчезли немцы внутренней Германии, в 1451 г. город рассорился с Ганзой, и
они ушли в Утрехт, английские “странствующие купцы “ из-за запретительных
пошлин перешли в Мидлбург и Антверпен. За ними потянулись южные купцы:
итальянцы, испанцы, португальцы, а затем и банкиры.[140] Ко времени
правления Карла Смелого расцвет города был уже в прошлом.
Упадок Брюгге характеризует перелом в хозяйственном развитии
Фландрии. Он свидетельствует о том, что со средневековыми формами торговли
покончено навсегда, и на смену должны прийти новые формы. Брюгге не сумел к
ним приспособиться, хотя герцоги бургундские все время подталкивали его на
новый путь. Старая торговая политика с ее узко городскими интересами не
могла ужиться с широкими морскими предприятиями, быстрым денежным
обращением и оборотами, в которых все большую роль играл кредит.
В целом для экономики Бургундии рубежа 50-60ых гг. XV в. характерно
следующее: прежде всего это общий упадок цехового производства,
становящегося нерентабельным в изменившихся условиях. Наиболее остро данная
ситуация проявилась в суконной промышленности фландрских городов, которая
практически вымерла. Во вторых, старые торговые и финансовые центры
постепенно теряют свое значение, так как их экономическая политика
основывается на средневековых нормах, которые становятся препятствием в
новой международной торговле. Чтобы выйти из кризиса, необходимы были новые
формы и новые экономические центры.
Социально-экономическое развитие Бургундии в период правления
Карла Смелого.
К началу правления Карла Смелого происходят важные изменения
демографической ситуации. Прежде всего, после долгого периода спада вновь
начинается подъем народонаселения. Впервые за долгий период численность
населения увеличивается. Рост начинается с 1430ых гг., но именно с середины
1460ых гг. он начинает качественно влиять на экономическую ситуацию.[141]
Подъем во многом связан с качественными изменениями в отношении к
человеческой жизни, современник Э. Дешан в произведении “Зерцало
брака”[142] отмечает произошедшие изменения: люди теперь стремятся
сохранять здоровье, выхаживать детей, бороться с недугами. В результате
увеличения сроков опеки сокращается детская смертность. Число выживших
детей в середине XV в. в 1,3-1,4 раза выше, чем в середине XIV в. дети
становятся главной ценностью семьи, о чем свидетельствует увеличение трат
на воспитание в два раза. Количество бездетных семей сокращается с 30% в
середине XIV в. до 18-20% в середине XV в.[143] Таким образом, возраст
наступления старости увеличивается с сорока лет до пятидесяти. Средняя
продолжительность жизни составляет 50-55 лет. В результате этих процессов
население Бургундского государства в 1470ых годах насчитывает уже три-пять
миллионов
| |  скачать работу |
Бургундия в поисках самоидентификации (1363-1477 гг.) |
